ЛеФорж кричит и отрубает мужчине голову.
- Что там происходит? - спрашивает Чони, стоя позади нас и пытаясь заглянуть нам через плечо.
На самом деле это был не мужчина. Это был очередной манекен.
Весь вестибюль забит манекенами. Их порядка тридцати и все в разных позах. Некоторые находятся на стойке регистрации. Некоторые сидят на диванах и читают газеты. Некоторые расположены так, словно болтают в лифте.
- Оригинально... - говорит ЛеФорж, потирая подбородок.
- Ну, по крайней мере, неожиданно, - говорю я.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Мы обследуем здание. Пол здесь покрыт линолеумом, передвигаться намного легче. От покрытия пол также немного теплее, но погоды это не делает. Все стены и мебель белые. Разноцветная здесь только одежда на манекенах.
Мы с Чони отделяемся от остальных и поднимаемся на следующий этаж.
- Как думаешь, что это за место? - спрашивает Чони.
- Что-то вроде музея, я бы сказал.
- На кой черт строить музей в Арктике?
Я пожимаю плечами. А после говорю:
- Ну, а может, когда-то давно, здесь затевалось какое-то жилищное строительство, что так и не было закончено. Они выставляли манекены на манер людей, чтобы приходящие инвесторы лучше понимали их идею. Скорее всего они, в итоге, потеряли финансирование и весь их план накрылся медным тазом.
- А что насчет всех этих машин подо льдом?
- Может быть, произошла какая-то авария. Улица раскололась, и все, что было на ней, ушло под воду. И, может, как раз из-за этого они и потеряли своих инвесторов, после чего были вынуждены покинуть это место.
- А ты не думаешь, что это все построили уклонисты?
Я качаю головой.
- Сомневаюсь, что здесь когда-нибудь были хоть какие-то уклонисты, - говорю я. - Это ж гиблое место.
Я проверяю запястный монитор. Никаких признаков жизни.
- Возможно, правительство как-то узнало об этом месте и приказало полковнику взять своих людей и все здесь проверить. На случай, если здесь и правда скрываются уклонисты.
- Но база уклонистов вполне может быть поблизости, - говорит она. – И, возможно, она подо льдом, ведь там наши мониторы не смогут их засечь.
- Я в этом сильно сомневаюсь, - говорю я.
- Тогда что насчет Конфетки? - спрашивает она. – А вдруг ее взяли в плен.
- Конфетка попала в шторм и заблудилась, - говорю я. - Она мертва. Теперь я в этом уверен.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Я просыпаюсь от грохота выстрелов.
Меня оглушают отрывистые керамические хлопки шлаковых винтовок и громкие пулеметные очереди.
- Что происходит?
- Давай, - кричит Чони, пытаясь поднять меня с лестницы. – Ты выбрал худшее время для своей нарколепсии.
Здесь действительно засели уклонисты!
Я смотрю на монитор в поисках новых биосигналов...
- Погоди-ка...
Биосигналов по-прежнему всего четыре.
Чони мчится на следующий этаж и выбивает окно. МакКлин и ЛеФорж сейчас на улице. Снайперы стреляют по ним с крыши соседнего дома.
- Ты была права, - говорю я ей. - Они как-то научились скрывать свои биосигналы.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Чони кидает гранату в снайперов через улицу, и крыша взрывается. Верхний угол здания рассыпается кубиками льда, что обрушиваются на улицу.
Здание, и правда, сделано изо льда!
- Получите, гады, - говорит она.
Пуля пронзает плечо Чони со спины. Она падает на пол.
Я оборачиваюсь. Комната заполнена манекенами.
Это своего рода лаунж-бар. Я не вижу стрелка, но он определенно в комнате вместе с нами.
Пуля вошла не очень глубоко. Чони вытаскивает ее и показывает мне.
- Она ледяная! - говорю я.
Это даже не пуля. Это сосулька.
Снайпер стреляет по нам снова, и в этот раз промахивается. Пуля разбивается о стену. Я вытаскиваю Чони на лестницу.
- Он нужен нам живым, - говорит она, протягивая мне свою шлаковую винтовку вместе с патронами.
- Я постараюсь, - говорю я ей, закидывая свою винтовку через плечо и с ее винтовкой в руках направляюсь обратно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Я как можно тише ползу по полу на животе через лес манекенов, и далее под столами. Снайпер не движется. Мое лицо скрывает белая скатерть.
Шаги.
Он подходит к окну. Очевидно, думает, что мы спустились по лестнице.
Вот дерьмо. Чони лежит на лестнице с одним гранатометом в руках. Но на таком расстоянии стрелять по нему она не может. Я не могу позволить ему пройти мимо меня.
Шаги становятся ближе, минуя столы и манекены.
Как только я вижу его ноги, я вскакиваю и стреляю, отбрасывая снайпера через стол. На пол летят выставочные тарелки, искусственные цветы в горшках и несколько манекенов.
Хлопающие шлаковые пули сбивают противников с ног, не убивая их. После выстрела они летят примерно десять футов, а после превращаются в подушку безопасности и сбивают нападающего ударом до потери сознания. Главное при этом стрелять с нужного расстояния, иначе толку от них будет как от воздушных шариков.
Прежде чем я успеваю подобраться к нему, пуля попадает мне в лицо, и я падаю на пол.
Здесь есть второй снайпер.
Я ползу по полу как можно быстрее, держась одной рукой за лицо.
Боль просто леденящая. Кровь заливает линолеум и стопы манекенов.
Как только я покидаю бар с манекенами, меня накрывает град ледяных пуль. Я ползу по плитке и выбираюсь на лестницу, сползая на животе на несколько ступенек вниз. У меня болит рука. Крови так много, что я даже не уверен, есть ли у меня еще ранения.
Чони нет на лестничной клетке. Я смотрю на свое запястье. Все четыре биосигнала активны и разрозненны. Все мои сослуживцы разбежались из здания кто-куда в разные стороны.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В вестибюле я сбрасываю винтовку Чони, и на ходу заряжаю винтовку с распильными патронами, сбивая манекены с моего пути, стремясь попасть за стойку регистрации.
Мое лицо пульсирует от боли. Я сплевываю сгусток крови на пол прямо на туфли клерка-манекена. Мой рот полон крови и зубных осколков. Я залезаю в сумку на поясе и достаю небольшую баночку с мазью из медовых ушек. Я черпаю липкую жижу и втираю ее в мочку левого уха.
Медовые ушки содержат химическое вещество, усиливающее звуковые волны.
Я слышу шаги снайперов, спускающихся за мной по лестнице. Вдалеке слышны выстрелы.
Я пытаюсь осмотреть мою рану...
Ледяная пуля вошла мне в рот и пронзила щеку, раздробив при этом два зуба, и еще, походу, сломала мне челюсть. Еще одна пуля задела мою правую руку.
Снайперы пересекают вестибюль, осторожно проходя мимо манекенов.
Я не эксперт в области медовых ушек. Предполагается, что при должной тренировке вы приобретаете способность визуализировать местоположение вашего врага по звукам его шагов. Это чувство сродни эхолокации летучих мышей. Будь я профессионально обучен, я бы без проблем справился с этими двумя. Ведь я практически специалист по распильному шлаку, а если прибавить к нему суперслух медовых ушек, то они не протянули бы против меня и пары секунд.
Но вместо этого я решаю затаиться. Пожалуй, хватит с меня ранений.
В конце концов они сами придут ко мне.
Я стараюсь дышать как можно тише, наблюдая, как четыре точки на моем мониторе отдаляются друг от друга все дальше и дальше.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Я просыпаюсь.
Должно быть, меня снова вырубило. Не знаю, как долго я был в отключке. Даже с усилением медовых ушек я не слышу ничего, кроме звука собственного дыхания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Смотрю на запястный монитор...
Горит только одна красная точка. Мой биосигнал.
Вот дерьмо...
Может случиться так, что все мои сослуживцы погибли. Включая Чони! А может они просто вышли за радиус действия прибора. Они вполне могли вернуться в лагерь.