Я осматриваю вестибюль. Манекены смотрят на меня в гробовом молчании.
Нет ни снайперов, ни уклонистов.
Уклонисты... Я не могу поверить, что сомневался в нашем правительстве. Уклонисты хитрые и жестокие, как нам и говорили по телевидению.
Мне нужно вернуться в лагерь. Возможно, Чони ждет меня там. А может, она заблудилась в снегах и ей нужна моя помощь...
На остальных мне плевать, но если убили Чони...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
По улицам гуляет шумный ветер. Я стираю медовую жижу из ушей, чтобы не оглохнуть. Улицы пусты. Нигде нет никаких признаков врага.
Вероятнее всего, это здание держат под прицелом снайперы, так что мне лучше двигаться быстрее. Когда я уже на полпути, густая метель накрывает город, как приливная волна, и сбивает меня с ног. Я встаю и двигаюсь по льду так быстро, как могу. Эта метель может быть благословением, если она скроет меня от снайперов.
Я покидаю город за пару минут до того, как по мне открыли огонь. Всего один снайпер. Он промахивается примерно на сотню футов. Возможно, он стрелял в мою тень, что простиралась далеко по стеклянному льду.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Я пробираюсь сквозь шторм обратно в лагерь, не сводя глаз с монитора на запястье.
На нем я все еще единственная активная красная точка.
Вернувшись на неровную ледяную местность, я уже должен видеть их биосигналы, но их по-прежнему нет.
Я продолжаю идти сквозь буран. Прохожу еще милю. Все также никаких признаков жизни.
Я, видимо, сбился с пути. Должно быть, заблудился в шторме.
Ветер стирает остатки климат-контроля с моего лица, оно горит огнем и кажется, что уши вот-вот лопнут от холода. Мои глаза слезятся, а кожа лица покрывается трещинами, похожими на порезы от бритвы.
Красные огоньки. Я уже вижу их. Мое лицо выгорает на ледяном ветру, но я вернусь в лагерь, чего бы мне это ни стоило.
Всего три активных биосигнала. Треугольник наших офицеров. Я падаю на колени.
Остальные не выбрались.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я продолжаю идти.
Мне необходимо вернуться в лагерь как можно скорее, иначе я умру.
Я смотрю на монитор. Осталось всего полмили.
- Погодите-ка...
Одна из красных точек пропадает. Сейчас на экране их только двое. Один из офицеров, должно быть, умер.
Еще один биосигнал гаснет с экрана.
- Дерьмо...
Что-то их убивает. Может быть, холод...
Лишь одна точка горит красным светом.
Впереди показался лагерь. Монитор больше не нужен. Я ускоряюсь в надежде успеть до того, как погаснет последняя красная точка...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Ветер стихает по мере моего приближения к лагерю.
Снег все еще идет, но его уже гораздо больше, чем раньше. Он медленно падает с небес нежной белой пудрой.
Я вижу лишь один силуэт, что отбрасывает тень сквозь брезентовую палатку на землю. Два других силуэта отсутствуют.
Я открываю створки палатки стволом своего пистолета и обнаруживаю, что лейтенант Чейз смотрит на меня.
Он все еще на том же месте, что и раньше, и смотрит не мигая в том же направлении, что и раньше. Но теперь он один. Полковник и майор исчезли.
Их, должно быть, убили и увезли. Но вот только крови нигде нет... Может, их задушили. Враг вполне мог заметить мое приближение и заблаговременно где-то укрыться.
- Лейтенант, вас необходимо спрятать, - говорю я ему.
Он по-прежнему просто смотрит на меня не мигая.
Я подхожу к нему ближе. Он окоченел, словно труп.
Я прикасаюсь к его лицу... Оно чертовски холодное. Я проверяю запястный монитор. Я единственный активный биосигнал в палатке. Лейтенант, и правда, мертв.
Погодите минутку.
Его кожа. Что-то здесь не то... Я снова прикасаюсь к его лицу. Оно фарфоровое. Лицо лейтенанта соскальзывает с головы и остается в моей руке.
Его голова набита хлопком.
Это не лейтенант. Это просто очередная кукла.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кто бы его здесь не оставил, он точно уже не вернется.
Я пытаюсь согреть руки теплом лампы. Пускай, его мало, но необходимо хоть немного согреться, прежде чем возвращаться обратно. Из формы лейтенанта я делаю шарф и заматываю им лицо. Затем утепляю свою униформу хлопковой набивкой манекена. Ее я также использую для перевязывания раны на лице.
Теоретически еще есть шанс, что остальные просто заблудились в снегу, пытаясь найти дорогу обратно в лагерь. Если они где-то там, то я их найду.
И тогда мы сотрем этих уклонистов с лица земли.
АКТ ТРЕТИЙ
ПРОИГАННАЯ БИТВА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Я снова возвращаюсь в шторм.
На выходе из палатки я пытаюсь пополнить боеприпасы, но все ящики с ними покрыты трехдюймовым слоем льда, который я не могу разбить прикладом моей винтовки. У меня есть четыре коробки распильных патронов, но этого явно недостаточно. Придется собирать оружие у поврежденного врага.
На снегу есть свежие следы, ведущие в сторону города. Это те трое, что атаковали лагерь. Ну, а возможно, это МакКлин, ЛеФорж и Чони. Может быть, они использовали какие-то маскирующие устройства противника, и теперь я не могу засечь их биосигналы на моем мониторе. Я не должен терять надежду.
Я выхожу на замерзшее озеро и смотрю на монитор. Где-то в городе загорается вторая красная точка.
Кто-то все еще жив.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Меня переполняет надежда. Это вполне может быть Чони.
Я изо всех сил бегу по льду, избегая света статики телевизоров под ним. Слой снега облегчил мое передвижение. Теперь я могу бежать по ледяной глади озера не рискуя поскользнуться.
Вражеские солдаты уже ждут меня. Их ледяные пули осыпают градом землю вокруг меня. Они не видят меня в этом густом снегопаде, поэтому стреляют вслепую. Не исключено, что они тоже используют датчик биосигналов и целятся в мою красную точку.
Распильные пули бесполезны на таком расстоянии под открытым небом.
Преимущество распильных пуль в том, что они рикошетят от твердых поверхностей, а более мягкие материалы (такие как дерево или плоть) пробивают насквозь и летя дальше, при этом не теряя инерцию независимо от того, от скольких стен они отскакивают или скольких людей они пробивают. Они могут двигаться самостоятельно в течение двух минут, после чего их лопасти останавливаются и они просто падают на землю.
Сами пули выглядят как две миниатюрные циркулярные пилы, большая и маленькая, сцепленные вместе. Словно четвертак на пятидесятицентовике.
Я довольно неплохо стреляю распильным шлаком, так как я отлично играю в бильярд. Техника такая же. Я не математический гений, как большинство распильных шлаковиков. Я просто чувствую углы.
Я не знаю, как это происходит, но я могу точно сказать, куда мои пули в итоге попадут, без необходимости выстраивать в голове сложные уравнения.
Я также могу визуализировать путь пули в течение полных двух минут, пока у нее не кончится запал. Не прям чтоб всегда, но чаще всего. А еще я отлично умею уклонятся от распильного шлака, когда пули рикошетом возвращаются ко мне. И чаще всего я могу заранее предсказать, вернутся ли они вообще, а если и вернуться, то в какое время.
Большинство людей, стреляющих из распильного шлака, как правило, погибают от собственных пуль. Независимо от того, насколько они опытны в поражении целей на тренировках, они склонны либо неправильно рассчитывать траекторию пули под давлением, либо просто не могут вовремя уклониться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
ГЛАВА ТРЕТЬЯ