С 1970-х гг. осуществляется грандиозный проект, не имеющий аналогов в мировом антиковедении. Речь идет об уже упоминавшемся коллективном труде «Расцвет и упадок римского мира», в котором только принципату посвящено уже более 30 томов[30]! Показательной во многих отношениях работой, отражающей современный «синтетический» подход к проблематике становления принципата, является большая статья Л. Виккерта в данном издании. Главная идея автора заключена в видении принципата как результата развития исконно присущих римскому обществу идей и институтов, прежде всего самого понятия «принципат», возникшего, по мнению Виккерта, из старой республиканской идеи первенства выдающегося политического лидера[31].
К сожалению, русской историографии долгое время были чужды все иные подходы в рассмотрении проблемы, кроме классового, все иные воззрения на принципат, кроме как на военную монархию рабовладельческого класса[32].
Только в 1980-е гг. началось преодоление подобного одностороннего взгляда. Вероятно, впервые более сбалансированный подход, учитывающий все особенности нового режима власти, установленного Августом, нашел свое отражение в работах А. Б. Егорова[33], а затем был развит в монографии Я. Ю. Межерицкого[34].
Говоря об основных направлениях в изучении поздней Римской империи, следует констатировать тот факт, что русская и западная марксистская историография вплоть до конца 1980-х гг. отвергала возможность всякой дискуссионности по данным проблемам. III—V вв. — это начало перехода от одной формации к другой (от рабовладельческого способа производства к феодальному). Поэтому в течение многих десятилетий оставалась незыблемой теория социальной революции, произведенной рабами в союзе с варварами, сокрушившей Римскую империю, а с ней и рабовладельческий строй, и расчистившей путь для нового, более прогрессивного на том этапе исторического развития строя[35].
Западная послевоенная историография представляет огромную палитру мнений по двум главным вопросам: было ли падение Римской империи глобальной катастрофой, заставившей европейскую цивилизацию начинать новый путь развития практически с нуля, и почему империя пала[36].
В поисках ответа на первый вопрос западные историки, отрицая концепцию глобальной социальной революции, выдвигают тезис о континуитете между Римом и средневековой Европой. Подавляющее большинство исследователей считает, что при всей глобальности изменений, происшедших в Европе в V—VI вв., говорить о том, что новой виток развития цивилизации начался с нуля, нельзя. Подчеркивается континуитет между двумя эпохами, главными носителями которого были германцы и Христианская церковь. Указывается, что германцы, заселившие территории Западной Римской империи, не уничтожили античную культуру. Как раз постепенные изменения в культуре при переходе от античности к Средневековью и являются главным показателем континуитета[37].
Что же касается второго вопроса, то историками предложены десятки причин кризиса империи и ее падения. Так, например, знаменитый французский исследователь А. Пиганьоль главной причиной называл нашествие варваров[38], А. Е. Р. Боак, напротив, главным фактором считал резкое уменьшение людских ресурсов империи в III—V вв.[39], а Ч. Старр указывал на гигантский дисбаланс, с одной стороны, между доходами, собираемыми в восточных и западных провинциях, а с другой — между численностью армий, необходимых для охраны западных и восточных границ[40]. Однако, очевидно, правильно поступал М. Грант, когда отказывался определить одну главную причину падения Рима и отмечал, что к такому печальному концу Вечный город привел целый комплекс взаимосвязанных причин, среди которых и переселение народов, и неумение римлян достичь компромисса с германцами, и вражда между Западной и Восточной частями империи, и развал римской армии, и противостояние народных масс имперскому аппарату и многое другое[41].
В заключение подчеркнем, что нашей целью было рассмотреть некоторые из основных направлений в современной историографии Древнего Рима и показать, что даже такая консервативная наука, как антиковедение, продолжает динамично развиваться.
Часть первая. РЕСПУБЛИКА
ВВЕДЕНИЕ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ РИМСКОЙ ИСТОРИИ. ЕЕ ПЕРИОДИЗАЦИЯ
Римская история составляет заключительное звено древней истории Средиземноморья. В его восточной половине очень рано возникли классовые образования и были заложены основы античной культуры. В истории государств Древнего Востока перед нами выступает первая, в целом еще примитивная стадия развития рабовладельческого общества.
Следующий этап рабовладельческой системы — в районе мира Эгеиды. Благоприятное сочетание географических условий, с одной стороны, и сильного влияния близлежащих восточных государств — с другой, создали предпосылки для расцвета древнегреческих полисов. На базе рабовладельческой системы, более развитой, чем на Востоке, сложилась античная демократия, в рамках которой, особенно в Афинах, в V—IV вв. до н. э. были созданы величайшие культурные ценности, легшие в основу культурного развития Европы.
Однако тесные границы Эгейского мира и его политическая раздробленность ускорили кризис рабовладельческой системы классической Греции. В узких рамках полисов дальнейшее развитие стало невозможным. Это вызвало переход к новому этапу исторического развития — эллинизму. Завоевания Александра Македонского и дальнейшая колонизация Востока греками и македонянами создали предпосылки для возникновения более высокой формы рабовладельческой экономики в странах восточного Средиземноморья. Эллинистические государства на некоторое время стали ведущими силами исторического процесса, подготовляя переход к четвертой, и последней, эпохе древней истории.
Еще задолго до этого в Италии, на нижнем Тибре, возник маленький город-государство — Рим. До поры до времени он оставался в системе Средиземноморья самостоятельным и относительно изолированным очагом исторического развития. Однако это был очаг большой социальной мощи, центр скрещивания разнообразных этнических, хозяйственных и культурных взаимодействий в Средней Италии. Параллельно с развитием римской экспансии в Италии (V—III вв.), а затем вне ее — в западном и восточном Средиземноморье (III—I вв.) — Рим втягивался в систему средиземноморских хозяйственных и культурных связей и, в свою очередь, стал оказывать на нее сильное влияние. К концу I в. до н. э. сформировалась в основных чертах римская мировая держава, включившая в себя все предшествовавшие ей государственные образования в районе Средиземного моря. Древняя история вступила в свою четвертую, и последнюю, фазу.
Рим, как было сказано, вошел в сложившуюся систему эллинистического мира. Но, входя в нее, он начал ее преобразовывать. Рабовладельческие общества Средиземноморья, в первую очередь сама Италия, в ходе римских завоеваний испытали ряд глубоких изменений: значительный рост денежного хозяйства, огромное развитие рабства, концентрация земли, пролетаризация мелких свободных производителей. Все эти изменения явились специфическими чертами римской хозяйственной системы, которая стала самой высокой формой античного рабовладения.
В римскую эпоху рабский труд как в Италии, так и в значительной части провинций занял ведущую роль во всех областях хозяйственной жизни. Юридическое и бытовое положение рабов значительно ухудшилось по сравнению с предшествующими периодами и стало близко подходить к формуле Аристотеля — Варрона об «одушевленных» и «говорящих орудиях». Весь район Средиземного моря с прилегающей к нему широкой периферией был охвачен экономическими связями, достаточно тесными для того, чтобы говорить о зародышах единого средиземноморского рынка и о некоторых экономических явлениях, общих для всего района: колебаниях цен, кризисах. Поэтому римская держава, созданная рабовладельческой экспансией, опиралась не только на силу римского оружия, но и на некоторое хозяйственное единство средиземноморского района. И по форме своей эта держава, оставаясь федерацией автономных полисов, приближалась к территориальным государствам эллинистического типа.
В области культуры Рим в основном использовал достижения предшествующих эпох, особенно эллинизма. Рим был втянут в орбиту средиземноморских отношений уже тогда, когда культура эллинизма достигла такой высоты, что Риму не оставалось ничего другого, как заимствовать ее и подражать ей. Поэтому римская культура не была вполне самостоятельной. Значение Рима — главным образом в распространении эллинистической культуры, приспособленной к римским потребностям, на отсталом Западе.