Читать интересную книгу История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Другие старшие анналисты

Другие старшие анналисты под влиянием Катона также стали пользо­ваться латинским языком.

Первую хронику на латинском языке написал современник Катона Луций Кассий Гемина, который довел свое изложение до 146 г. Другой современник Катона, Гней Геллий, первый из анналистов оставил сжатую манеру письма и начал прибегать к более широкому рассказу. Его произ­ведение состояло по меньшей мере из 97 книг.

В эпоху Гракхов жил Луций Кальпурний Пизон, консул 133 г. и цензор 120 г. Им широко пользовались более поздние писатели, о чем говорят многочисленные цитаты из его летописи. В эту же бурную эпоху появля­ется мемуарная и монографическая литература. Следует отметить мемуа­ры крупного политического деятеля послегракханской реакции Марка Эмилия Скавра, консула 115 г. Луций Цэлий Антипатр написал моно­графию о Второй Пунической войне, вышедшую в свет после смерти Г. Гракха (121 г.). У Антипатра уже заметны первые элементы риторики. На­пример, отправку римской армии в Африку он описывает в таких выра­жениях: «От крика воинов птицы падали на землю, и столько народу взош­ло на корабли, что казалось, будто в Италии и в Сицилии не осталось ни одного смертного».

Младшие анналисты

Младшее поколение анналистов, жившее в первой половине I в., на­ходилось под сильнейшим влиянием греческой риторики. Стремясь дать публике занимательное чтение, они усиленно переделывали старую су­хую летопись, не стесняясь прибегать к выдумкам. Встречая в летописи пробелы, младшие анналисты заполняли их различными вымыслами, ча­сто дублирующими более поздние факты. Желая скрыть неудачи Рима, они из патриотических соображений прибегали к прямым фальсификациям: поражения превращали в победы или в лучшем случае старались скрыть их размеры. Любовь к сенсациям и драматическим эффектам за­ставляла преувеличивать цифры (иногда даже вразрез с патриотически­ми тенденциями). Поздняя анналистика смотрела на историю как на ли­тературу. Отсюда детальное изображение событий вплоть до речей и даже мыслей героя. Когда героев не хватало, их выдумывали. Смерть героя наступала тогда, когда этого требовал драматический эффект, а не ре­альный ход событий.

Таким образом, деятельность младших анналистов привела к сильным искажениям римской истории, особенно для ранних периодов. Это оказа­ло чрезвычайно вредное влияние на римскую историографию, так как имен­но младшие анналисты были главным источником для Ливия, Дионисия и Плутарха, т. е. для всей нашей наличной традиции. От младших анналис­тов до нас почти ничто не дошло.

Квинт Клавдий Квадригарий написал 22 книги исторического произ­ведения, охватывающего период с нашествия галлов (390 г.) до смерти Суллы (78 г.). На него часто ссылается Ливий. Валерий Анциат, совре­менник Суллы, оставил произведение в 75 или 77 книгах, где рассказ был доведен до смерти знаменитого диктатора. Анциат стяжал себе пе­чальную известность многочисленными выдумками, преувеличенными цифрами и проч. Такой фальсификацией истории он занимался главным образом ради прославления рода Валериев. Анциат также был одним из главных источников Ливия.

К младшим анналистам принадлежит и Гай Лициний Макр, современ­ник Цицерона, демократический деятель. За дурное управление провин­цией он был осужден в 66 г. судом и покончил жизнь самоубийством. Макр как историк интересен тем, что ссылается на какие-то использованные им архивные материалы, которые он называет «libri lintei» («льняные свит­ки»). Они хранились в храме Юноны Монеты, и в них якобы содержались списки магистратов. Если это не выдумка Макра, то такое указание очень ценно, так как свидетельствует о наличии в Риме государственного архива уже в эпоху Республики.

Последним анналистом был Квинт (или Луций) Элий Туберон, помпеянец, участник битвы при Фарсале (48 г.). Его анналы охватывали пери­од с древнейших времен до гражданской войны Цезаря с Помпеем. Из­ложенное выше развитие римской исторической мысли подготовило по­явление больших исторических работ I в. до н. э. Саллюстия Криспа, Тита Ливия и др.

Наш очерк зарождения и первых шагов римской историографии пока­зывает, что до нас почти не дошло материала из этой ранней эпохи (за исключением незначительных отрывков). Возникает вопрос, каков же наш наличный исторический материал для первых двух периодов римской ис­тории? Иначе говоря, какие литературные источники для этих периодов находятся в нашем распоряжении?

Ливий

Здесь на первом месте стоит Тит Ливий из г. Патавия (теперь Падуя) в Северной Италии (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.). Ливий получил прекрасное образование и был разносторонним и плодовитым писателем. Но из его сочинений сохранилась только часть монументального исторического про­изведения, которое обычно называют «АЬ urbe condita libri» («Книги от основания Рима»). Оно состояло из 142 книг и охватывало период от при­бытия Энея в Италию до 9 г. до н. э. Но сохранилось только 35 книг: пер­вые десять (первая декада), доводящие изложение до 293 г., и с 21-й по 45-ю (т. е. 3, 4-я и первая половина 5-й декад), охватывающие эпоху с 218 по 167 г. Кроме этого, уцелели отдельные фрагменты и краткие изложения содер­жания (периохи) почти всех книг (кроме 136-й и 137-й). Для ранней исто­рии Рима имеет значение, следовательно, только 1-я декада.

Ливий жил в эпоху Августа, и это не могло не отразиться на его произ­ведении. По своим политическим убеждениям он был сторонником ари­стократической республики, за что Август называл его «помпеянцем». Но консервативно-патриотический характер его истории заставлял Августа мириться с этим «вольнодумством». Ливий ставит своей задачей просла­вить доблесть и величие римского народа. Он всюду подчеркивает добрые старые нравы, противопоставляя их испорченности своего времени. Ли­вий — историк-моралист.

«В этом-то и состоит нравственная польза и плодотворность изучения истории, — пишет он в "Предисловии" к своему труду, — что примеры всякого рода событий созерцаешь, точно на блестящем памятнике: отсюда можно взять и для себя и для своего государства образцы, достойные под­ражания, тут же найдешь и позорное по началу и концу, чего следует избе­гать» (Предисловие, 10).

Ливий — прекрасный стилист, хотя и не свободный от влияния ритори­ки. Он любит вкладывать в уста действующих лиц выдуманные речи, по­строенные по всем правилам ораторского искусства.

Ливий — не исследователь, но скорее компилятор. Поэтому вопрос о его источниках приобретает особо важное значение. Не всегда эти источ­ники можно установить. Бесспорно, во всяком случае, что для 4-й и 5-й декад он пользовался почти исключительно Полибием, великим грече­ским историком II в. Для 3-й декады — отчасти Полибием, отчасти анна­листами. Что же касается 1-й декады, то для нее определить его источники почти невозможно. Вероятнее всего, это были младшие анналисты. Свои­ми материалами Ливий пользовался почти без критики. Если главный ис­точник был один, то он излагал его целиком (например, списывал Полибия), если источников было несколько, то в каждом отдельном случае он либо субъективно отдавал предпочтение какому-нибудь одному, либо со­общал несколько версий, иногда разноречивых. Только в редких случаях Ливий поднимается до исторической критики.

Например, разбирая в 1-й книге, в 18-й главе мнение о том, что учите­лем Нумы Помпилия был Пифагор, он указывает, что Пифагор жил 100 лет спустя после Сервия Туллия и, следовательно, учителем Нумы быть никак не мог. Даже если бы они были современниками, то как Пифагор мог попасть к сабинам, на каком языке учитель и ученик разговаривали друг с другом и т. д.?

Тенденциозность Ливия заставляет его односторонне подбирать фак­ты. Например, излагая Полибия, он выбрасывает из него все то, что могло бы бросить тень на Рим. К тому же Ливий не был знатоком ни в области государственных, ни в области военных вопросов, а ему постоянно прихо­дилось говорить и о римской конституции, и о войнах. Это обстоятельство не могло не повлиять в отрицательном смысле на содержание его труда.

Главное значение Ливия для ранних эпох римской истории состоит в том, что только у него мы находим связную традицию о первых двух пери­одах. Однако это же обстоятельство сыграло и свою отрицательную роль в дальнейшем развитии римской историографии. Литературный талант Ли­вия, искусная систематизация легендарного материала, широкая популяр­ность его труда сделали Ливия главным представителем традиции о воз­никновении Рима и его истории в раннюю эпоху. А эта традиция и по ха­рактеру материала, которым пользовался Ливий, и благодаря его собственным недостаткам в значительной части недостоверна. Поэтому утверждения Ливия в этой части нуждаются в тщательной проверке и сли­чении с параллельными источниками.

Дионисий