Изабелла. Нет-нет, мы не станем изображать алмазов.
Профессор. Нет, станете, Изабелла. Алмазы прекрасны, если только ювелиры, короли и королевы не портят их. Вы будете изображать алмазы, рубины, изумруды и горный хрусталь. В одном из них середину займет Лили, что будет, конечно, вполне в порядке вещей, а в другом – Катрин, от чего мы будем ожидать самых лучших результатов. Вы можете также изображать флюорит и кальцит, и золото, и серебро, и живую ртуть, хотя живости в вас и так достаточно.
Мэри. Только, знаете, от всего этого голова идет кругом: нам, право, нужно взять карандаши и бумагу и начать дело по порядку.
Профессор. Погодите, мисс Мэри! Раз классная комната сегодня свободна, я попробую дать вам некоторое понятие о трех больших группах, или классах, кристаллов, в которые входят все остальные. За основу можно будет взять только одну фигуру, и ее мы начертим за пару минут, с общей же идеей лучше познакомиться предварительно. Я должен показать вам много минералов, так что приготовьте мне три стола, обращенных к окнам, чтобы разложить образцы. Мы разложим каждую группу кристаллов на отдельном столе.
Первый перерыв, во время которого начинается суета – двигают покрытые сукном столы. Виолетта, не обращая особого внимания на то, что происходит вокруг, пробирается в угол и просит уединения, так как хочет подумать.
Виолетта (через какое-то время). Как странно, получается, что все делится на три части!
Профессор. Все не может делиться на три. Плющ не делится, а трилистник делится.
Виолетта. Но, по-видимому, все самые изящные вещи делятся.
Профессор. Фиалка не делится.
Виолетта. Нет, конечно! Но я говорю о больших предметах.
Профессор. Я слышал, что земной шар делится на четыре части.
Изабелла. Хорошо, но вы говорили, что на нем совсем нет делений. Может быть, его можно разделить на три.
Профессор. Если бы он был разделен не более, чем на три части – я говорю о его наружной поверхности, – то на нем хорошо было бы жить. А если бы его внутреннее пространство состояло только из трех частей, то на нем скоро совсем нельзя было бы жить.
Дора. Так мы никогда не доберемся до кристаллов. (В сторону, Мэри.) Он увлечется политэкономией, прежде чем мы узнаем что-нибудь о кристаллах. (Громко.) Итак, кристаллы делятся на три разряда?
Профессор. Нет, но для лучшего ознакомления с ними их можно разделить на три большие группы, которые, в свою очередь, делятся на другие, более мелкие.
Лили (печально). И на многие другие? Неужели нам придется изучать все?
Профессор. На бесчисленное множество, так что всех вы изучить не сможете.
Лили (с большим облегчением). Значит, мы будем изучать только три?
Профессор. Конечно! Но я не удивлюсь, если, познакомившись с этими тремя группами, вы пожелаете познакомиться и с некоторыми другими. Кэти, у вас сегодня утром порвались коралловые бусы?
Катрин. Ах! Кто вам сказал? Да, порвались, когда я прыгала. Мне их очень жаль.
Профессор. А я рад. Не можете ли вы принести эти кораллы?
Катрин. Я потеряла несколько бусинок, но остальные у меня в кармане. Не знаю только, смогу ли я их достать.
Профессор. Но вы же собирались их достать когда-нибудь, так попробуйте сделать это сейчас – мне они нужны.
Катрин высыпает все из своего кармана на пол. Бусины рассыпаются – равно как и девочки. Второй перерыв – все собирают бусины.
Профессор (прождав терпеливо минут пятнадцать, обращается к вылезающей из-под стола с последними найденными кораллами в руке растрепанной Изабелле). Мышки бывают иногда очень полезными существами. Ну, мышка, я хочу кристаллизовать все эти бусинки. Сколько существует способов привести их в порядок?
Изабелла. Первый способ, я думаю, состоит в том, чтобы нанизать их на нитку?
Профессор. Да. Но нанизывать исходные атомы вы не сможете, а сможете уложить их в ряд, и они сами как-нибудь соберутся в длинную щепочку или иголку. Мы будем называть их «иглообразными кристаллами». Какой же следующий способ?
Изабелла. Мне кажется, что надо придать им разные формы – как те, что примем мы на площадке для игр, когда пройдет дождь.
Профессор. Да. Для начала выберем что-нибудь попроще. Сложите бусинки поплотнее в четырехугольник.
Изабелла (после долгих стараний). Я не могу сложить их плотнее.
Профессор. Хорошо. Теперь вы знаете, что, если захотите принять форму четырехугольника таким беспорядочным способом, у вас ничего не получится. Давайте попробуем выложить четырехугольник из палочек. Изабелла, возьмите сначала четыре бусинки одного размера и сложите из них квадратик.
Вы можете видеть, что он состоит из двух палочек, а каждая палочка – из двух бусинок. Затем вы можете сделать четырехугольник побольше, состоящий из трех палочек, в три бусинки каждая. Потом еще больше, во сколько палочек, Лили?
Лили. Из четырех палочек по четыре бусинки в каждой, наверное.
Профессор. Да, а потом пять палочек по пять бусинок и так далее. Теперь сделайте еще один четырехугольник из четырех штук. Вы видите, что получается квадрат, а посредине остается небольшое свободное пространство.
Изабелла (сближая две противоположных палочки). Теперь нет отверстия.
Профессор. Верно, но теперь это уже не квадрат. Сблизив одни палочки, вы отдалили две другие.
Изабелла. Но они, как бы то ни было, лежат теперь плотнее, чем прежде.
Профессор. Да, потому что раньше каждая из них касалась только двух, а теперь каждая из двух средних касается остальных трех. Отнимите одну из наружных, Изабелла: вот у вас теперь треугольник из трех – самый маленький, какой только можно сделать из ваших кораллов. Теперь приложите к одной стороне палочку из трех бусинок, и у вас будет треугольник из шести бусин, но такой же точно формы, как и первый. Потом приложите палочку из четырех штук к одной из сторон, и у вас будет треугольник из десяти бусин, потом из пяти штук, и вы получите треугольник из пятнадцати бусинок. Тут перед вами и четырехугольник из пяти штук на каждой стороне, и треугольник из пяти штук на каждой стороне, следовательно, такой же равносторонний, как и четырехугольник. Таким образом, сколько бы вас ни было, много или мало, вы можете скоро научиться кристаллизоваться в эти две фигуры, которые служат основной формой как самых распространенных (а значит, и самых важных) минералов, так и самых редких, а следовательно, для нас с вами тоже самых важных минералов в мире. Посмотрите на этот минерал у меня в руке.
Виолетта. Как, это лист золота?
Профессор. Да, но он расплющен не человеческим молотком, или, быть может, вовсе не расплющен, а соткан. К тому же попробуйте, какой он тяжелый. Тут золота достаточно, чтобы позолотить стены и потолки, если сильно расплющить его.
Виолетта. Как оно красиво! Блестит, как листок, покрытый инеем.
Профессор. Вы находите его красивым, потому что знаете, что это золото. На самом деле оно не красивее бронзы, потому что это трансильванское золото, а там на приисках, говорят, есть сумасшедший гном, который мечтает жить на луне, потому и примешивает к золоту немного серебра. Не знаю, отчего это зависит, но только серебро всегда есть в том золоте; если это делает гном, то пусть ему будет стыдно, потому что нигде золото не выткано так тонко.
Мэри (смотревшая в лупу). Но оно не выткано, оно все состоит из маленьких треугольников.
Профессор. Говорите в таком случае: состоит из крапинок, если хотите быть точной. Но если вы представите себе, что все эти мельчайшие треугольники (а многие из них бесконечно малы) состоят также из палочек, а палочки из зерен или бусин, как и наш большой коралловый треугольник, какое название дадите вы этому производству?
Мэри. Для него нет названия.
Профессор. Да, и это была бы не беда, если бы можно было вообразить его. Во всяком случае, этот желтый листок матового золота, упавший не с дерева, а с разрушившейся скалы, поможет вам запомнить другого рода кристаллы, листовые, или пластинчатые. И я показываю вам эту форму прежде всего на золоте только для того, чтобы произвести на вас сильное впечатление, хотя для золота нетипичны пластинчатые кристаллы. Настоящие пластинчатые кристаллы – это слюда, которую вы сразу узнаете, что бы вы с ней ни делали, как бы ее ни измельчили. И у вас будет масса возможностей посмотреть на слюду – в нашей местности этот минерал встречается часто.