Крохотные вспышки огненными мотыльками по-прежнему перепархивали по поверхности пасты, однако цвет ее из зеленого теперь сделался желтым, она начала пульсировать. Клотагорб церемонно отложил палочку в сторону. Поднял тигель, предложил его всем четырем сторонам света, а потом нагнул и выпил содержимое.
– Пог! – Чародей отер пасту с клюва.
– Да, хозяин, – отвечал летучий мыш теперь уже угодливым тоном.
Клотагорб передал ему тигель, затем медную чашу.
– Вымой.
Приняв оба сосуда, летучий мыш, хлопая крыльями, направился к далекой кухне.
– Ну и как ты себя чувствуешь, мой мальчик? – Клотагорб с симпатией поглядел на Джон-Тома. – Получше, должно быть?
– Вы говорите, что… все, значит? – Джон-Том решился поглядеть на собственный бок. Уродливая рана исчезла, не оставив следа. Кожа была гладкой и ровной, от остального тела место ранения отличалось только отсутствием загара. До Джон-Тома дошло, что боль тоже исчезла.
Он опасливо надавил на место, откуда только что текла кровь. Ничего. И, открыв от изумления рот, юноша повернулся к чародею.
– Не надо. – Клотагорб отвернулся. – Примитивные похвалы смущают меня.
– Но как?
– Ах, это?.. Ах, мой мальчик, это заклинания исцелили тебя.
– А зачем тогда чаша со всем содержимым?
– Зачем? Просто это мой завтрак. – Волшебник ухмыльнулся, насколько это вообще можно сделать, обладая не ртом, а черепашьим клювом. – И чтобы тебя отвлечь. Некоторым пациентам становится не по себе, когда тело заживает прямо у них на глазах. Иногда это весьма неаппетитное зрелище. Итак, мне нужно было или усыпить тебя, или отвлечь. Последнее проще и безопаснее. К тому же я проголодался. А теперь, по-моему, нам пора обсудить, зачем я притянул тебя в свой мир. Видишь ли, это хлопотливое дело, даже опасное: открывать порталы между измерениями, изгибать пространство-время. Однако придется сперва запечатать эту комнату. Пожалуйста, отойди подальше.
После неожиданного выздоровления дар речи еще не вернулся к Джон-Тому, и он покорно отступил назад к книжному шкафу. Мадж присоединился к нему, как и возвратившийся Пог.
– Тигли ему мой, – ворчал мыш сквозь зубы. Тем временем Клотагорб, взяв в руки палочку, начал помахивать ею в воздухе и бормотать под нос нечто таинственное. – И чдо я дуд видел: все ему мой, да убирай, да чисти.
– Если тебе здесь плохо, чего же остаешься? – дружелюбно осведомился Джон-Том. Он уже почти привык к жуткому обличью Пога. – Очень хочешь стать чародеем?
– Да ды чдо! К черду дакое счасдье! – Брюзгливый голос Пога сделался возбужденным. Он подлетел поближе. – Я связался со сдарой развалиной, чдобы зарабодадь на полную сохраняющуюся дрансмогрификацию, как эдод говорид. Физию хочу сменить, понял? Осдалося еще несколько лед… а подом можно и плату подребовадь.
– А какую перемену ты задумал, приятель?
Пог повернулся к выдру.
– А знаешь ду часть города, чдо в конце улицы Иноходцев? Сдарое здание, чдо надсдроено дама под сдойлами?
– Во, а тебе че там делать? Ты такими вещами не занимаешься. Да и район тот тебе не по карману. – Выдр ухмылялся в усы.
– Признаю, не спорю, – соглашался безутешный Пог. – Приядель у меня дам, он куш сорвал на гонках и однажды вечерком прихвадил меня дуда, чдобы попраздновадь. Он знаком с мадам Скорианцей, чдо держид дом для крыла-дых. У нее рабодаед одна девчонка, дак, ерунда, не больше, чем пденчик, соколиночка, другой дакой нед на сведе. Зовуд ее Улейми. Она… – припоминая подробности, Пог так и заплясал в воздухе. – Да она же само великолепие среди всех крыладых, я даких не видал. Какое изящесдво… А перышки… И еще сила какая! Мадж, я думал – помру в эксдазе! – Предавшийся воспоминаниям Пог восторженно затрепетал в воздухе.
– Дока она не заходела имедь со мной дело, если я не расплачусь как полагаедся. А сама чахнед по богадому сдарому коршуну, он законником в Комариной Роще. И со мной даже пару кругов сделадь не хочед, а сдоид эдому дипу пошевелидь перышком, сразу срываедся… На край сведа поледид, если он пожелаед.
– Тада, приятель, лучше тебе забыть о ней, – посоветовал Мадж. – Есть же другие птицы… симпатичных летучих мышек тоже хоть пруд пруди. Тама в городе есть одна летучая лиса, она меня в любое время крыльями обнимет.
– Мадж, тебе случалось любить, а?
– Конечно, случалось… Много раз.
– Дак я и думал. Значит, нечего надеяться, чдо ты сможешь понять меня.
– А я понимаю. – Джон-Том согласно кивнул. – Хочешь, чтобы Клотагорб превратил тебя в самого большого и быстрого сокола во всей округе, так?
– И чдоб клюв был самый большой, – добавил Пог. – Вот потому долько я и кручусь в этой дыре, прислуживая крылом и лапой трясущемуся старому скареду. На постоянную трансмогрификацию мне не скопить. Приходится выслуживать.
Взгляд Джон-Тома обратился к центру комнаты. Трясущийся старый скаред, чудесным образом исцеливший колотую рану в его боку, приглашал их подойти поближе. Свет в окнах быстро гас.
– Ближе, ближе, друзья! – Мадж и Джон-Том подошли к чародею. Пог уже свисал с верхней полки соседнего книжного шкафа.
– Великая беда готова обрушиться на нас, – скорбно проговорил волшебник. В Древе продолжало темнеть. – Я ощущаю это по шевелению червяков в земле, по тому, что шепчут в ветвях ветерки, когда им кажется, что их никто не слышит. Это видно в отпечатках дождевых капель, в том, как первые листья слетают с ветвей, слышно в шелесте зимних саженцев, в том, как нервно ползет на брюхе змея. Облака сталкиваются наверху, засмотревшись на то, что происходит под ними… У самой земли случаются перебои в сердце. Кризис грядет… Беда грозит нашему миру, но гнездится она не здесь, идет она из другого мира… из твоего. – И он ткнул коротким и толстым пальцем в потрясенного Джон-Тома. – Успокойся, мальчуган, твоей вины тут нет.
В Древе стало темно, как ночью. Джон-Тому уже казалось, что тьма гирей сгибает его шею, или же то ползли неведомые твари, подбираясь все ближе и ближе к покрову мрака, которым чародей укрыл свое Древо?
– Свершилось огромное злодеяние, законы магии и рассудка вывернуты наизнанку: заклинания жуткой силы протянулись из твоего мира в наш, они грозят нашей мирной земле. И моего скромного умения не хватает, чтобы определить природу этой силы и справиться с ней. Лишь великий маг – Эн’джинеер из твоего мира – способен найти ключ к угрозе. Тяжкий это, горестный труд – отпирать порталы между измерениями, однако я приступил к поиску подобной особы. Лишь один или два раза в год можно решиться на подобное – столь сильному напряжению подвергается разум. Вот почему ты ходишь сейчас среди нас, мой молодой друг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});