– Тогда рухнет вся ваша денежная система, – вставил Джон-Том.
– Благословенный панцирь! Юноша, ты говоришь правду. Кое-что ты все-таки выучил.
– Экономика мне чуть ближе.
Волшебник уже водил палочкой над сковородой.
Постулаты, постулаты, постулаты,Повторяю я трикраты:Золото, сюда явись,Из молекул накопись.Слышу ход в земле, явись!Круглись, золото, круглись,Эй, металл тяжелый, звонкий,Округлись и в монеты превратись.
Что-то вспыхнуло, запахло озоном. Порошки со сковородки куда-то подевались, а на их месте оказалась кучка блестящих монет.
– Вот это – штуковина правильная, – прошептал Мадж Джон-Тому. – Этот бы заговор мне и узнать.
– Иди сюда, юноша, и бери, – Клотагорб вытер пот со лба. – Короткое заклинание, но тяжелое.
Джон-Том сгреб горстку монет. Он уже собирался опустить их в карман, когда неожиданная легкость червонцев удивила его. Он прикинул вес на руке.
– Сэр, не хочу показаться непочтительным, только они очень уж легкие для золота…
Мадж протянул лапу, выхватил монетку.
– Не то что пенни, друг. На золото-то похоже, но не золото.
Клотагорб, хмурясь, подцепил золотой диск.
– Угу. А что это за тонкий краешек выступает?
– И здесь тоже. – Джон-Том зацепил за край. Тонкая золотая фольга отошла, открывая буроватую субстанцию. Описывающий круги над их головами Пог истерически захохотал.
– Не понимаю. – Клотагорб содрал последнюю обертку с собственного экземпляра. Материал под нею он признал в тот самый миг, когда Джон-Том на пробу куснул.
– Шоколад. Неплохой, кстати. Клотагорб приуныл.
– Проклятие! Должно быть, я добавил к формуле трансмутации что-то из завтрака.
– Ну что же, – отозвался умиравший с голода молодой человек. – Золото, сэр, у вас не вышло, однако шоколад получился превосходный.
– Вод эдо волшебник! – завопил Пог из оконной ниши. – Шоколад у него вышел вмесдо золота! Я ж вам рассказывал, ребята, чего туд было, когда он пытался вызвать водяную нимфу. Выложил всю комнату, как бобер хатку: кругом благовония, духи, зеркала. Ну, вызвал он свою нимфу. Порядок. Знаете какую? Нимфу куглухской стрекозы… Она ж ему чуть руку не оторвала, пока…
Клотагорб коротко ткнул пальцем в сторону Пога, крохотная молния обуглила место, где тот был буквально только что.
– Вечно мажет к дому же, – съехидничал ученик. Вторая молния миновала фамулуса на еще большем расстоянии, расколошматив целую шеренгу стеклянных сосудов на верхней полке. Звякая, они попадали на пол; летучий мыш, метнувшись в сторону, увильнул от падающих осколков.
Отвернувшись, Клотагорб стал возиться с очками.
– Пора наворожить новые линзы. – Засунув руку в нижний ящик панциря, он извлек оттуда горстку монеток поменьше. – Юноша, это тебе.
– Сэр… а не проще ли было сразу дать мне их?
– Приходится практиковаться. Вот увидишь, через несколько дней это заклинание будет выскакивать из меня, как пробка из бутылки.
– А может, и одежонку ему наколдуете? – осведомился Мадж.
Прицеливающийся пальцем в ухмыляющегося фамулуса Клотагорб бросил на Маджа сердитый взгляд.
– Я волшебник, а не портной. Мирские дела я оставляю тебе. И помни: не приглядишь – меха на тебе не будет.
– Шеф, расслабься. Пошли, Джон-Том. Дорога неблизкая, и лучше выйти до темноты.
И они оставили жилье Клотагорба, разбивавшего горшки и фиалы и прожигавшего дырки в картинах в напрасных попытках испепелить обнаглевшего помощника.
– Какой интересный тип этот ваш волшебник, – чтобы завязать беседу, проговорил Джон-Том, едва они повернули на хорошо протоптанную дорожку, уводившую в лес.
– С чего это он мой, приятель? – Ящерица с ярким оперением принялась расклевывать нечто, напоминающее банан, на ветвях ближайшего дерева. – Хошь еще шоколадную монетку?
– Нет, спасибо.
– Кстати, о деньгах: мешочек-то с серебром можно и мне дать, раз уж под моим присмотром находишься.
– Деньги в полном порядке. – Джон-Том похлопал себя по карману. – Тут им будет спокойнее. К тому же мои карманы повыше твоих – залезть труднее.
Не ощутив ни малейшей обиды, выдр оглушительно расхохотался и хлопнул Джон-Тома волосатой пятерней пониже спины.
– А ты, приятель, не такой дурак, каким кажешься. Чтоб мне заледенеть, тока я еще сделаю из тебя нормальное животное.
Они один за другим перебрались через ручей – почти такой же, как посреди ботанического сада в кампусе. Джон-Том постарался справиться с грустью, навеянной этим воспоминанием.
– А тебе не интересно, какой такой кризис предрекает нам Клотагорб? – спросил он выдра.
– А ну его, – отвечал тот, – опять чтой-то придумал. Мне рассказывали – чего тока эти чуваки не пьют и не курят под настроение! Это у них называется размышлениями… чародейскими. А я так прямо скажу – набрался. Как ему разобраться-то, выдумал он кризис этот или нет, если ходит каждый день косой?
– Тебе надо бы обратиться к истории…
Мадж укоризненно покачал головой.
– Тока попробуй ляпнуть подобное в Линчбени, приятель, враз попадешь в беду. Нужно мне обращаться к твоей истории. А все-таки, как насчет серебришка? – Джон-Том улыбнулся. – Ну, ладно, ладно.
Последние надежды на то, что затянувшийся кошмар этот развеется и что он еще сможет проснуться, исчезли после нескольких дней пути – за милю до Линчбени. Джон-Том еще не видел города – тот прятался за подъемом, поросшим сосновым бором, когда близость поселения засвидетельствовал запах… Едкую вонь от сотен животных, сгустившуюся на утреннем солнцепеке, едва ли можно было с чем-нибудь перепутать.
– Что те опять не так, кореш? – Сбрасывая остатки ночной дремоты, Мадж с наслаждением потянулся. – Смотрю, опять ты у меня сник.
– Запах…
– Мы ж возле Линчбени – как я и обещал.
– Значит, тут всегда так воняет?
Мадж поводил носом.
– Не… чтой-то сегодня не очень. Подожди вот… к полудню, когда солнце поднимется, будет самый как раз.
– У вас здесь повсюду волшебники… Великие, вроде Клотагорба. Неужели никто не мог выдумать дезодоранта?
Мадж отвечал не без смущения.
– А что это такое будет, приятель? Еще какая из ваших непонятных штуковин?
– Такая вещь – побрызгал, и от тебя пахнет приятно, – с достоинством отвечал Джон-Том.
– Во до чего ж странные понятия в вашем мире. А как я тогда пойму, где мои враги, если не смогу их учуять? А друзья – те и так пахнут приятно. Неправильно у тебя выходит. От друга не воняет. Разве что от вас, человекообразных, – он пренебрежительно фукнул носом, – иногда толком ничем и не пахнет. Вот, поди, и кажется тогда, что все могут обойтись без запаха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});