очень сложно отследить, а если портал тройной — вовсе невозможно.
Теперь можно упасть и…
Стоп! Нельзя падать! У меня тут сова и полные непонятки!
Что это было вообще?
Но спросить об этом я не успел, потому что колени окончательно подломились, и мы оба начали валиться куда-то в траву. У совы, кажется, тоже не осталось сил…
Ага. Стоять и держать меня у нее сил не осталось. А вот упасть рядом и поцеловать так, что у меня моментально в голове взорвался этот шаттов мир, — еще как хватило!
Глава 9
Алла
— Это значит, я прощен, что ли? — буркнул Инсолье куда-то в пространство. Точнее, куда-то мне в шею, которую он увлеченно целовал последние пару минут. На большее у него сил не хватало. Да и у меня тоже.
— За что прощен? — Кажется, я охрипла. То ли от нервного напряжения, то ли оттого, что в последние полчаса до предела напрягала свою магию и тело, не знаю. Но голос сел.
— Разве тебе не рассказали, как злобный черный некромант сжег все, что тебе было так дорого? Как мерзко обманул тебя и твое доверие?
Я вздохнула. Отстранилась и накрыла его губы рукой. Пусть помолчит. А то мне слишком не по себе.
Потому что мне многое рассказали, да. В том числе и о том, как страшный некромантский предатель еще тогда, до разоблачения, смотрел на святую. И что выжег всех, кроме нее. И если бы она сама не сунулась под удар, закрывая собой братьев, вообще не пострадала бы.
В общем, все понятно. Черный маг влюбился в Имран. Ту, прежнюю, настоящую святую. И все, что было потом, было не для меня — для нее. В том числе и его обман.
— О, ты не поверила, что ли? — по-своему понял мой жест Инсолье. — Так я тебе сам скажу. Это чистая правда. Я тебя обманул, да. Но может, ты послушаешь, почему я это сделал?
— Послушаю. Потом. — Я вдохнула немного воздуха сжатым горлом. — Сначала ты послушай, пожалуйста. Только не перебивай, потому что мне и так очень страшно признаваться.
— Хм? — Вот тут в его голосе проскользнуло настоящее удивление. — Ну… ладно, начинай. Вряд ли ты меня хоть чем-то напугаешь. Если только не признаешься в своей искренней любви к Филиппу и не попросишь создать гарем.
— Я не Имран.
— Угу, ты потеряла память. Возможно, потому и не ощущаешь себя святой. — В голосе мужчины проскользнула неуверенность пополам с толикой радости.
— Я ничего не теряла. Вся моя память при мне в полной сохранности, а святости во мне отродясь не было. Но я — не она. Понимаешь? Я не та девушка, в которую ты влюбился и которую захотел уберечь от огня на площади.
— Я был в кого-то влюблен? — после долгой паузы уточнил Инсолье. — Что ты вообще несешь? Перегрелась? Перенапряглась? Опоили чем-то, сволочи пернатые?
И полез щупать мне лоб.
Я отстранилась и перехватила его ладонь. Упрямо закусила губу, потом еще раз вдохнула-выдохнула.
— Послушай, пожалуйста, внимательно. Имран умерла. Скорее всего, еще там, на площади, где тебя хотели казнить. Это ее тело, но я — не она.
— Ну и хрен с ней, — выдал Инсолье злым голосом. — Ты же здесь. А влюбился я именно в тебя. В тебя, поняла?! Ту блаженную идиотку разве что помучить подольше хотелось, чтоб умерла, не чувствуя себя святой невинностью, и поняла, что своим дебилизмом разрушила как минимум половину собственного цветочного мирка. Плевать мне, куда и как она делась, понятно?! — Он распалялся все больше, забыл про слабость, схватил меня обеими руками за плечи и даже встряхнул несколько раз. — Плевать, откуда ты взялась! Ты — моя жена! Это понятно?! Я потом разберусь, каким богам, мертвым или живым, воздать хвалу или там жертву принести в благодарность за то, что мне подсунули нормальную бабу вместо чокнутой дуры! А сейчас ты мне объясни… почему вдруг ты веришь мне, а не им? Они ведь правду сказали. Я некромант, предатель и убийца. Я причиняю вред куда достану, и вот это все!
Меня вдруг разобрал нервный смех.
— Да… а они причиняют пользу и добро тоже везде… где не надо! Спасибо, мне трех дней хватило, чтобы оценить. Ты дурак?! С какой стати я буду верить каким-то незнакомым людям, пусть они трижды братья прежней Имран? Особенно после того, что они с ней сотворили? Если уж сравнивать, именно ты как раз ничего плохого мне ни разу не сделал! Только хорошее…
— Ты ненормальная. Я сжег твои глаза!
— Мои глаза сгорели при пожаре, когда мне было одиннадцать лет. Тебя там даже близко не было. — Все, голос сорвался с нервного смеха на всхлипы, я плотнее прижалась к Инсолье и попыталась унять крупную дрожь.
— Так… совсем другой человек, да? — с сомнением в голосе произнес он. — С иной историей жизни? Ты не Имран?
— Нет. Меня зовут Алла.
— Элле… — попытался выговорить он, и я в очередной раз ощутила, что здешний язык, на котором мы разговариваем, вообще не похож на русский. И мое собственное имя на нем произносится по-другому. И это осознание ударило реальностью сильнее, чем все, что случилось со мной раньше, я как бы до конца поняла, что да! Я здесь. Все по-настоящему.
— У нас есть пара часов на восстановление. Расскажи, — после долгой паузы все-таки произнес Инсолье, зачем-то крепко цепляясь рукой за мое запястье. Будто боялся, что я убегу.
— Расскажу, — согласилась я, вцепляясь в ответ не менее крепко. — Но ты сам сказал про два часа. А еще раньше говорил про сутки. Значит, мы все успеем.
— Что успеем?!
— Все.
И больше не стала ждать, потянулась навстречу, обхватила его затылок ладонью и впилась в его губы, точно голодный вампир. Мне просто необходим был этот поцелуй, чтобы не сойти с ума.
А потом стало понятно, что одного поцелуя мало.
— М-м-м… Н-н-не то чтобы я был сильно против, — прохрипел Инсолье, когда мои руки скользнули по обнаженному торсу вниз. — Т-только вот, во-первых, не уверен, что доживу до кульминации. А во-вторых, все еще хочу вылечить и посмотреть в твои… ох… бесстыжие глаза.
— Заткнись и целуйся! Если не хочешь, чтобы я тебя изнасиловала.
— Дожили… меня насилует святая дева. Кому расскажешь, не поверят.
Но он все же послушался. И я дала волю собственным желаниям, больше ни в чем не сомневаясь и ни о чем не думая. Вот он, рядом. Теплый, живой. Замученный только, да. Гады инквизиторские, это называется