В этом садике гардемарины бегали взапуски, купались, потом пили чай в беседке и снова обедали с семьёй начальника порта.
Ни классов, ни строя, ни корпусных стен, ни надоевшего распорядка и гречневой каши, а только ширь, простор, новые города, знакомства, впечатления и... море! Стихия, которая покоряется и сама покоряет тебя. Дух захватывает, и голова идёт кругом!
Всего неделю провели гардемарины в Роченсальме, а вспоминали потом всю жизнь — так сердечно, по-отцовски принимал их Веселаго. И выросший на камнях город понравился.
В дорогу радушный хозяин снабдил мальчишек «живностью, убедив... сего усердия его не отринуть», а воспитателю Сергею Александровичу прислал несколько свежих огурцов — в середине июня в Финляндии это была огромная редкость.
Следующая стоянка была в Свеаборге, крепости на острове близ Гельсингфорса. Здесь воспитатель повёл своих подопечных на литургию в церковь, потом представил капитан-командору и главному командиру Свеаборгского порта Логину Петровичу Гейдену. Боевой моряк сам изъявил желание познакомиться с будущими офицерами. Пройдёт всего несколько лет, и вчерашние мальчишки — теперь уже мичманы и лейтенанты — будут принимать участие в кампании на Средиземном море под его командованием. А пока — «он принимал их весьма ласково и пригласил сегодняшний день поутру съехать на берег, для осмотра как порта, так и крепостей, сколько на сей день успеем, а потом к нему обедать».
Думали простоять в Свеаборге с неделю или даже меньше, а получилось две недели: пополняли провизию, устраняли недоделки, красили бриг, чтобы явиться за границу в лучшем виде. А потом задули противные ветра. Наконец, 27 июня покинули порт и взяли курс на Ригу. 2 июля отдали якорь на рижском рейде. «Стояние наше на сем рейде, небезопасное, в случае ежели задует крепкий от N (норд, то есть северный. — Н. П.) ветер, по предположению нашему, должно быть самое краткое; побывав единожды в городе, дабы получить некоторое о нём понятие, немедленно направим мы плавание наше к Стокгольму»33, — рапортовал воспитатель.
Рига никому не понравилась. Достопримечательности рижане показали, но приём показался сухим, особенно на фоне радушного отношения в финских портах. «Июля 4, в среду. Ярмарка в Риге. Купцы суть по большей части жиды, есть также несколько немцев, а русских я только троих видел», — записал Даль в дневнике. Он отметил не только малочисленность русского населения, но и явную нелюбовь к русским. Эту особенность рижан почувствовали все гардемарины и не преминули записать в журналах. Завалишин заключил: «В Риге, в своей земле, явно выказывали недовольство к русским, тогда как, напротив, в чужих государствах, в Швеции и Дании, нас принимали, начиная от двора и до каждого частного лица, куда нам приходилось заходить, не только как своих, но даже как будто родных, особенно в Дании»34. Так что Ригу покинули без сожаления.
Одиннадцатого июля бросили якорь в Стокгольмском порту. Здесь представились находящемуся при шведском королевском дворе российскому послу инженер-генералу Павлу Петровичу фон Сухтелену. «Его превосходительство исходатайствовал нам представление всей королевской фамилии, — докладывал главному командиру Кронштадтского порта лейтенант Дохтуров. — После представления её в[еличество] королева и е[го] в[ысочест]во кронпринц сделали нам угощение... Между тем, в продолжении пребывания нашего здесь, делали нам посещения разные знатнейшие особы обоего пола и иностранные посланники, для коих делаемы были манёвры с парусами, пушечная и ружейная экзерциция и всё, что служит к чести флага и службы е[го] и[мператорского] в[еличества]»35.
Выполняя манёвры, никто не осрамился, а во время учебного сражения с абордажем, которое показывали гостям, воодушевлённые гардемаринами матросы так увлеклись, что вступили в настоящую драку, и среди них даже были раненные штыком и топориком. В общем, старались, как могли.
На шведском престоле в то время был Карл ХIII, человек старый, больной и, по слухам, впавший в детство. Фактически страной управлял кронпринц — наполеоновский маршал Жан-Батист Жюль Бернадот, он и принимал гардемаринов.
Королева Гедвига Елизавета Шарлотта дала им аудиенцию в своём дворце. Гардемарины рассмотрели её со всем вниманием: «...королева была в голубом шёлковом платье с кружевами и такой [же] шляпе с белыми перьями». С некоторыми она говорила, однако повезло не всем, «...я опять не был в числе тех», — сетовал Даль. Королева угощала мальчишек лимонадом, который они пили с большим удовольствием.
Видимо, королева лучше разбиралась в воспитании подростков, чем кронпринц: тот очень хотел угодить гостям, в особенности князю Шихматову, и приказал подать не детский лимонад, а настоящий пунш — «разумеется, слабенький». Князь попробовал напиток — он оказался достоин морских волков. Как быть? Не разрешить пить — обидеть принца, разрешить — напоить воспитанников. Опытный воспитатель нашёл выход: на французском языке дал разрешение выпить, а по-русски тихонько добавил: «Не пейте, друзья мои, очень крепко». И ребята только пригубили пунш, чтобы не обижать хозяина дворца. Но с кем-то свобода сыграла злую шутку: «нашлись и такие, которые считали дозволение на французском языке важнее совета на русском и опорожнили стаканы залпом».
Когда сходили на берег, посещали Морской кадетский корпус, знакомились со шведскими кадетами. Говорили на французском, английском и русском — в шведском корпусе обучали русскому языку. И, конечно, сравнивали их подготовку со своей: «Мы видели их гимнастические упражнения, для чего поставлены в саду два шеста, высокие, довольно толстые, представлявшие мачту, и протянутые по оным верёвки, по коим они лазали различным образом». Потом обсуждали: у нас в корпусе таких снарядов нет, было бы недурно их иметь, а вот умение с разбегу прыгать на лошадь, которым так гордились шведские кадеты, бесполезное — к чему моряку лошадь?
Зато обед в корпусе всех привёл в восхищение: «Сей обед был великолепен, пышен и богат. Всевозможные вины и напитки подавали за столом... По окончании обеда пили за здоровье принца и кричали “ура!”. Потом пошли в сад, в беседку, построенную в виде храма, которого колонны сверху донизу обвиты были лаврами. Здесь пили кофий, а потом пошли смотреть гимнастические упражнения кадет». Но какие упражнения могут получиться после обильного обеда с напитками? «Сей раз вольтижирование их было не весьма искусно», — не без язвительности записал Даль в журнале.
Как бы хорошо ни принимали в Швеции, но самое отрадное впечатление оставила Дания. Здесь, отрапортовал князь Шихматов, «гостеприимство превзошло всякое наше ожидание». Датский король Фредерик VI в то время находился в Голштинии, но перед отъездом выделил средства и поручил директору Морского кадетского корпуса в Копенгагене адмиралу Снедорфу принять гостей. «Для исполнения воли своей он не мог сделать лучшего выбора, ибо сей летами и знаниями