Читать интересную книгу Ти Эс, я тебя люблю! - Тереза Гладден

– Я состою членом совета директоров «Общества всех Святых» в Гринсборо, сказала она, отвечая на его вопрос.

Логан задумчиво посмотрел на свою собеседницу сквозь мерцающий бокал с бренди, вспоминая, как когда-то Ти Эс рассказала ему о планах своего отца сделать ее наследницей их семейного бизнеса. Интересно, что же должно было произойти, чтобы изменить эти планы?

– Сдается мне, что я недавно читал что-то о «Всех Святых». Это благотворительная организация, а все ее сотрудники – добровольцы, не так ли?

– Совершенно верно.

– А где-нибудь еще вы работаете?

– Нет, общество занимает большую часть моего времени и сил. Моя официальная должность – главный казначей, так что я слишком занята добыванием денег, – она сонно улыбнулась. – Это означает, что я главная попрошайка, должница и воровка.

– Понимаю...

Его отказ присоединиться к ее шутке и этот прохладный комментарий выглядели так, будто он разочаровался в ней или осуждает ее. Обычно она не придавала сколько-нибудь существенного значения чужому мнению, особенно, когда дело касалось мнения о самой себе. Ей даже удалось заставить своего отца смириться с тем образом жизни, который она выбрала для себя. Но почему-то мнение Логана о ней оказалось для Ти Эс не безразличным. Она почувствовала необходимость защищаться.

– «Общество всех Святых» – очень достойная организация, мистер Хантер, сказала она с легким холодком в голосе. – Мы создаем, проводим и поддерживаем огромное множество всевозможных программ помощи бездомным и обездоленным бесплатные обеды, временное жилье, бесплатное медицинское обслуживание, юридическую помощь и личные консультации, мы...

– Мы, как два борца, катались по ковру, а потом вместе переодевались, легкая усмешка вплеталась в его слова, словно яркие ленты в волосы. – Принимая все это во внимание, думаю вам можно звать меня просто Логан. Да, кстати, я вовсе не критикую ваше общество.

– ..Извините, мне показалось. Простите меня. Полагаю, что у меня расшатались нервы.

– После того, что вы пережили сегодня ночью, это вполне объяснимо. Вы здесь по делам или ради собственного удовольствия?

Она снова отпила бренди из своего бокала и плотнее завернулась в одеяло.

– Я удивлена, что вы не узнали мое имя. В его глазах мелькнула настороженность, потом они вновь приобрели прежнее нейтральное выражение.

– А почему вы удивлены?

– Я не меньше двадцати раз звонила вам за последние несколько недель. Вы не похожи на человека, который будет держать нерадивых работников. Поэтому, я полагаю, что вы все-таки получали мои послания.

Он вытянул ноги, устраиваясь поудобнее, словно располагаясь для приятной беседы с другом.

– А почему вы хотели увидеться со мной?

Слегка раздраженная тем, что Логан ни отвергает, ни подтверждает ее слова, Ти Эс вновь потянулась к бокалу и обнаружила, что бренди больше нет.

– Я хочу купить тот дом, который вы недавно приобрели в Гринсборо.

Она потянулась через стол, взяла бутылку с бренди и налила еще одну порцию себе в стакан. Логан задумчиво потер подбородок и бросил на нее изучающий взгляд.

– А для каких целей? И как вы собираетесь финансировать это приобретение? – И резко добавил:

– Вы же безработная.

– Высылайте ваш счет, – она широко улыбнулась. – Я переоборудую этот дом в приют для детей, которые убегают из дома.

У Логана изумленно поднялись вверх брови, и он подумал, насколько этот ее интерес к сбежавшим от родителей подросткам вызван ее собственным опытом.

Решив продолжать наступление, он с подчеркнутой медлительностью произнес.

– Подростки в бегах, бездомные... Вы такая гуманная, да? Или вы просто маленькая богатенькая девушка, которая еще не решила, что ей делать в жизни? Логан почувствовал себя ничтожеством, пытающимся раздразнить свою гостью, но ему страшно хотелось узнать, стал ли характер у взрослой Ти Эс тверже, чем в юности.

Она резко выпрямилась на диване и, прищурившись, посмотрела на него.

– Делать деньги – не единственное стоящее занятие в жизни, мистер Хантер.

Свободной рукой Ти Эс ухватилась за спинку дивана. В другой руке она сжимала бокал. Пришлось подождать, пока утихнет головокружение, затем она продолжала.

– Я слишком серьезно отношусь к тому, что я делаю.

Логан немного помолчал.

– Да уж, это видно.

– Я уверена, что вы не знаете этого, но тот мерзавец, который продал вам этот дом, очень хорошо знал, что последней волей его тетушки было подарить этот дом «Обществу всех Святых». По совести, у вас нет на него прав.

– По совести, я всегда завидовал людям, умеющим рассуждать о моральных принципах, – прервал он ее. – Продать свою собственность было его правом, а моим правом было купить ее.

Она кивнула.

– Это правда. Думаю, что это довольно мерзко, но это – правда.

Ее глаза устали от рассеянного мерцающего света. Кроме того, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы выдержать его взгляд.

– Логан, в мире очень много людей, у которых нет иного выбора, кроме как жить на улице. А дети... О Господи, вы же не знаете, как разрывается сердце, когда видишь их или разговариваешь с ними. Им нужна помощь. Кто-то же должен о них позаботиться!

Ее голова отяжелела, и Ти Эс медленно легла на диване.

– Итак, вы продадите мне эту недвижимость?

– Дом не продается. У меня свои виды на него.

Ти Эс в глубине души сознавала, что не будет никакой пользы, если она продолжит настаивать на обсуждении этого вопроса. Кроме того, она сейчас не в форме и не может сражаться. Поэтому она переменила тему, выбрав первое, что пришло на ум.

– Логан, эта комната отвратительно проста.

– Вовсе нет. Ее интерьер разрабатывали профессионалы.

– Ага, тогда все понятно, – она сбросила одеяло. – Вы не находите, что тут ужасно жарко?

– Что понятно? – спросил Хантер. Ленивым движением женщина подняла руку к лицу.

– Ну, вот это – нет красок. Слишком все мягко, невыразительно. У меня даже появилось ощущение, что это вовсе не отражает вашу индивидуальность.

Не услышав ответа, она повернула голову, чтобы взглянуть на него. Что-то в выражении его лица подсказало ей, что ее замечание лишило его душевного равновесия.

– Ну, по крайней мере, ваш вкус не примитивен, – она не могла остановиться. – Знаете, что я бы хотела? Я бы хотела быть старше где-то в начале семидесятых. Я оказалась слишком юной, когда все произошло...

Снова удивление промелькнуло в его глазах, но оно быстро угасло. Ти Эс поняла, что опять незаметно для себя самой сказала что-то такое, что оказалось для хозяина коттеджа чрезвычайно важным. Она попыталась понять, почему ей слишком трудно сейчас давались ясные мысли. Бренди в сочетании с крайним нервным истощением произвели убийственный эффект.

– Это было странное время, – небрежно бросил Логан.

– Не правда, это было великое время. Люди тогда не ограничивались разговорами. У них были мечты и идеалы, они верили, что могут изменить мир и пытались осуществить это. Я восхищаюсь ими.

– Эти люди были глупыми идеалистами, которые, в конце концов, выросли и стали биржевыми маклерами, адвокатами, врачами, политиками...

Она усмехнулась над его циничностью.

– И мы еще пытаемся стать более доброй, воспитанной нацией.

– Вы – безнадежный идеалист, Ти Эс.

– Нет! Я полна надежд!

В наступившей тишине Ти Эс вдруг услышала монотонный, заунывный вой ветра, его свирепые удары в стены. «Как все странно...» – успела подумать она, прежде чем ее веки сомкнулись, и она забыла о шторме, сотрясавшем побережье...

Несколько минут спустя Логан вдруг заметил, что его гостья уснула. Мышцы его лица расслабились.

Ти Эс была удивительно очаровательной и в то же время невинно-чувственной в своем теперешнем состоянии.

Он окинул взглядом лежащую на диване женщину, выхватывая отдельные детали – кожа, слегка покрасневшая от солнца, спутавшиеся густые огненно-рыжие волосы, чудесный румянец, выступивший на щеках. Брови так и остались вопросительно изогнутыми.

Халат, который Логан ей дал, съехал у нее с одного плеча, обнажив завораживающую плавную округлость ее груди. Одна нога Ти Эс оказалась на диванной подушке.

Он поднял бокал с бренди и постарался представить себе ту худенькую девушку, которая сидела на буфетной стойке и, раскачивая ногами, постукивала пятками по ящику стола. Но этот образ быстро сменился другими воспоминаниями о том, как те же васильково-синие глаза с болью смотрели на него, обвиняя в предательстве и обмане.

Чувство вины, всеобъемлющее и такое же неотвратимое, как яростные океанские волны, такое же острое и яркое, как и в тот день шестнадцать лет назад, в один миг захлестнуло его. Он обманул ее тогда ради нее же самой, ради ее пользы. Сейчас он обманывал ее ради собственного спасения.

Он переписал наново всю свою жизнь, так сильно переделал себя, что даже сам с трудом в это верил. Прошлое было похоронено где-то глубоко в тайниках его души, и теперь оно казалось больше выдумкой, чем реальностью.