Читать интересную книгу Творчество Н.С. Лескова 60-80-х годов XIX века - Николай Либман

Лесков любит подражать стилям своей эпохи, любит художественные эксперименты, которые не под силу ни одному писателю его времени: он может писать, как Щед­рин, Достоевский. Он соперничает с самыми большими писателями: роман «Некуда» написан в стиле Тургенева, «Расточитель» - как у Островского. А вот у «Очарованно­го странника» параллелей нет (даже у учеников Лескова - Чехова и Бунина). Лесков делает вставки из чужих творе­ний в свои произведения: с его страниц говорят разные писатели в его собственном произведении, получается полифоническое звучание. Такая манера языкописатель- ства была доступна только ему. Это не подражание, а про­должение страниц других авторов. Что это - достоинство или недостаток? Искусная имитация или утрата автор­ской личности?

Вернемся к повести «Смех и горе». Орест Маркович с матерью заезжают в Петербург, к дяде - князю Одолен- скому, человеку очень интересному. Владелец огромного имения, живет замкнуто, никого не принимает, неиспра­вимый либерал, поссорился со всеми чиновниками, санов­никами и изнывает от тоски. Единственное его развлече­ние - стравить всех чиновников, чтобы они перессорились. Это для него самое большое наслаждение. А как это сде­лать? Он зовет к себе дьячка-пройдоху и говорит, что нуж­но написать кляузу. Какую? О том, что скот губернатора попал на его владения. А он ответит на жалобу: «Я скота губернатора к себе не зазывал». Вас удивляет, почему он берет пропойного дьячка? Это характерная черта. Дьяч­ки - всеми обиженные люди: его выгнали из третьего клас­са семинарии, после того как он успел узнать грамматику и риторику. Все экзамены в семинарии (по математике, географии) проводились в письменной форме, так что се­минаристы могли сочинить все, что угодно. А на священ­ника писали кляузы с удовольствием, потому что попам отходила львиная доля дохода.

Следующий этап в жизни героя - гимназия. Здесь уже не так, как у Толстого, совсем по-другому. Вырисо­вываются разные типы характеров: и мерзкий, и подлый, и благородный (Калатузов, Локотков). Возникает очень хорошая черта - общность. Как сейчас бы мы сказали, коллективизм. Все за одного - лесковский идеал. А после гимназии - в Москву, в этот замечательный город, луч­ший город в мире, с его университетом. Московский уни­верситет! И наш герой - студент этого университета. Вот где начинается настоящая-то жизнь. Студенческая среда, профессорские лекции, постоянное общение, разговоры. Весь Герцен словно развернулся на страницах Лескова. Не думайте, что Москва всегда была такой, какая она сейчас. Нет, это был прекрасный тихий город. Гулять по Москве было наслаждение. Она хранила покой, тишину. Город, который совместил в себе древнюю столицу и ти­хий уютный мир, мир отставных, либералов, консервато­ров, город Чаадаева, Хомякова. Вот сюда попадает Орест Маркович. В Москве нашему герою надо найти крышу над головой (впрочем, раньше так не говорили: не крышу, а кров). Его ждет встреча с новым «купидоном» - карьери­стом Постельниковым, который прислуживает «влияни­ям» и всякому сброду. Он весь завитой бумажками, одет во все голубое: голубой мундир, голубые рейтузы, только сапоги не были такими, а все остальное было голубое. Гос­подин Постельников, как вы сами уже понимаете, по цве­ту его одежды, был жандармский офицер. Он был не толь­ко простой, но и хитрый. И не только хитрый, но и под­лый, как и полагается быть жандармскому офицеру. С этого знакомства начинаются злоключения героя. Вме­сте с Постельниковым Орест Маркович стал посещать ве­черинки, которые всегда кончались, как говорил Постель­ников, «возлиянием Бахусу». Вообще он любил употреб­лять греческие слова. Он всегда говорил Оресту: конечно, я человек необразованный, я тебе не могу сказать, что мы с тобой ровня. Но ты знаешь, я так люблю просвещение! О, общение с тобой доставляет мне такое удовольствие, Филимоша (он решил звать его Филимоша).

И вот однажды Ореста Марковича вызывают в жан­дармское управление. Постельников донес, что у него есть книга Рылеева «Думы», сообщив Оресту, что сделал это для собственного продвижения по службе. Жандармский генерал уверен, что Орест Маркович состоял в тайном об­ществе, где ему дали прозвище Филимон, именины кото­рого праздновались 14 декабря. Герою пришлось, чтобы избежать больших неприятностей, идти на военную служ­бу. Должен сказать, что во время службы в полку он не­сколько раз был близок к самоубийству. Но что делать? Он часто вспоминал того купидона, который с березовым веником висел над его детской кроваткой. Вот оно, сбыва­ется, думал он, - и это еще счастье.

После 1861 года Орест Маркович уходит из военной службы, уезжает за границу, а затем возвращается в Рос­сию. Он побывал среди всех слоев русского общества (духовенство, интеллигенция) и увидел одну смуту после реформ - и в городе, и в деревне. Что же это будет? Навер­ное, дядя-то был прав, говоря, что вместо купидона с цве­точками надо вешать купидона с розгами.

Вот он, русский мир, русская жизнь. Вот он переход от ужасного крепостного права к «счастливому» капита­листическому миру. Здесь смешалось все: и капитализм, и социализм, и феодализм. Герой в центре этих злоклю­чений, последнее из которых сведет его в могилу. Это вся Россия, полная смеха и горя, ее трагическая история по­сле реформы. Лесков не находит желанного синтеза, а ви­дит горе, огромное историческое горе России.

Лесков и XVIII век

Лесков проявляет большой интерес к XVIII веку. Все писатели XIX века так или иначе к нему обращались, со­здается целый поток исторических романов: Г.П. Дани­левский («Княжна Тараканова»), Д.Л. Мордовцев («Зна­мение времени», 1869, «Великий раскол» 1880), Е. Сали- ас («Пугачевцы», 1874), Вс. Соловьев («Вольтерьянец», 1882; «Великий Розенкрейцер», 1889). Это симптоматич­но: после 1861 года возникает сильный интерес к истории, историческому процессу.

Лесков, как и Достоевский, не написал историче­ского романа в полном смысле слова. В его рассказах мы встречаем исторические образы, параллели, экскурсы. Но главный его интерес не ко всемирной истории, а к повсе­дневности. Лесков хочет написать исторический роман без исторических лиц. Когда же он начинает изображать исторические лица, они у него выходят комическими.

В хронике «Старые годы в селе Плодомасове» (1869) героиня Марфа Андреевна Плодомасова - историческое лицо эпохи. С точки зрения Лескова, каждое лицо эпохи - историческое. Она очень яркая личность, стоящая на ру­беже веков. В этой книге изображается ее жизнь с 1812 по 1850 год. Она была свидетельницей эпох Екатерины И, Павла I, Александра I и Николая I.

Плодомасова появляется и в романе «Соборяне». Со своими карликами она приезжает к Савелию Туберозову. Между ними происходит разговор, где Плодомасова гово­рит об одиночестве: «А ты разве не одинок? Что же в том, что у тебя есть жена добрая и тебя любит, а все же чем ты болеешь, ей того не понять. И так всяк, кто подальше бра­та видит, будет одинок промеж своих». Лесков с огром­ной силой художника воспроизводит этот разговор, так чтобы мы поверили в реальность переживаний и чувств человека. Одиночество - это одна из определяющих черт героя Лескова в XVIII веке.

В хронике Лесков показал черты исторической эпо­хи XVIII века. Все персонажи либо маскарадные фигуры, либо страшно одинокие люди. При написании книги Лес­ков обращался к труду М.М. Щербатова «О повреждении нравов в России». В XVIII веке он увидел сочетание низ­копоклонства и независимости. Это век выскочек. Но эти выскочки начинают чувствовать независимость. Она мо­жет проявляться в примитивном удовлетворении прихо­тей. Сын Б.П. Шереметева всю жизнь занимался тем, что тратил колоссальные средства на одежду, стол, экипажи. Он не носил, а «таскал свое имя», по выражению Щерба­това: «Человек весьма посредственный разумом своим, ленив, незнающ в делах, и, одним словом, таскающий, а не носящий свое имя, и гордящийся единым своим богат­ством, в угодность монархине со всем возможным вели­колепием жил».

Рядом с мелкими выскочками - столпы России. Правда, их положение менее устойчиво. Лескова увлека­ют быстрые взлеты людей того времени. Калифы на час,

Орловы, Потемкин, Зубов, Бибиков, достигали огромных высот. Но особенно писателя интересует их падение. И что после падения?.. Внешнее благополучие в конце концов сменяется отставкой, ссылкой - в лучшем случае в Моск­ву, город «отставников» (позже сюда сошлют Ермолова, Чаадаева). Жизнь бывших вельмож превращается в ни­щее прозябание.

Хроника «Старые годы в селе Плодомасове» обиль­нее по своим открытиям, чем «Господа Головлевы» Сал- тыкова-Щедрина, трилогия Толстого «Детство. Отроче­ство. Юность».

В другой хронике, «Захудалый род», изображен Дон-Кихот Рогожин. Его поиски жизненного идеала на­поминают искания героя рассказа «Овцебык» Василия Богословского. В Рогожине чаадаевская разочарован­ность. Он познал в жизни куда больше, чем предки: кро­ме материального благополучия, есть еще благополучие внутреннего мира.