А вот другое название - «Запечатленный ангел»... Здесь и ангел, и печать. И бесплотное идеальное начало - и бездушие, механическое кощунство государственной машины, способной продырявить шедевр и поставить на лике Архангела печать. Здесь и впечатлительность души ищущей, тяготеющей к духовному совершенству, беззащитной. Здесь и великое мастерство - умение запечатлеть идеальное.
Когда читаешь Лескова, бываешь так захвачен текстом, что невозможно себе представить, что автор не переживал того, о чем он так увлекательно пишет. Есть очень немного таких писателей, которые описывают то, что они не видели. В этом состоит сила убеждения художника: мы принимаем Кутузова таким, каким он описан у Толстого, а Ришелье - как у Дюма. В рассказе Лескова «На краю света» природа Севера описана очень точно. А ведь Лесков там не был, но он передал ощущение морозного воздуха, захватывающего дух. Это дар проникновения. Этот дар он обнаружил в «Запечатленном ангеле».
Повесть «Запечатленный ангел» (1873), одно из самых ярких и совершенных своих произведений, Лесков написал на основании тщательного изучения научных и документальных материалов, представляющих собой два пласта знаний: жизнь раскольников и искусствоведческий план - старинная русская иконопись XV-XVII веков. Лесков заготавливает материал двух планов: исторический и научно-познавательный - для цикла очерков «С людьми древлего благочестия» (1863). А потом он создает рассказ «Запечатленный ангел», где предметом художественного осмысления становится научный материал. Он этот материал перевоплощает и дает вторую жизнь произведению, которое уже есть, но которое он изменяет. И возникает впечатление, что в рассказе он пишет о той среде, которую знает. Этот мир его завораживает. Это особый мир представлений, навыков, укладов различных городов: Нижний Новгород, Москва, Поволжье, Жостово. Писателя интересует, как жизнь отразилась в искусстве: мир изографов, состав красок, манера письма, характер живописцев. Очень многие страницы посвящены именно этому миру искусства и касаются всего: от характеров иконописцев до состава левкаса. Предметом изображения становится самый материал иконописца.
Но ведь Лесков создает не искусствоведческий трактат, здесь должен быть повествовательный сюжет, интрига. Поэтому здесь художник делается дважды художником. Лесков описывает приключения в необычном мире с искусствоведческой и бытовой точек зрения. Все начинается с рассказа, но он перерастает в действие, и рассказчик исчезает.
А сейчас - небольшой исторический экскурс в область старообрядчества. Оно возникло в XVII веке в ответ на нововведения патриарха Никона. Русская жизнь была тогда очень пестрой. Когда восседал на троне Михаил, все зависело от его отца, патриарха, который вернулся из плена и исем управлял. Тяжелее пришлось его сыну - Алексею Михайловичу. Власть должна была быть единодержавной, и почва под ногами колебалась (польская интервенция, шведская война, междоусобицы), не на что было опереться. Что бы там ни говорили, опорой для власти всегда является идеология, а извечно она была в русской православной церкви. Но неустройство в церкви было огромно: под влиянием поляков проник католицизм, под влиянием шведов - лютеранство, татар - омусульманивание. Все это сплелось. Все это надо было нейтрализовать. Церковь оставалась ортодоксальной, но ее устои расшатывались. Тогда Алексей Михайлович решает создать «Кружок ревнителей благочестия», который должен был заботиться о благонравии церковной службы и неукоснительном соблюдении ее последовательности. А то ведь творилось невообразимое (и это в свое время высмеивал Курбский): шла служба, а кто-то тут же пел, другой - читал, третий - молился возле принесенной из дому иконы. Последовал запрет: своих икон в церковь не носить! Ограничили время службы, отменили одновременное пение и говорение.
Но жизнь ведь идет своим чередом - умер старый патриарх, избрали Никона, человека решительного, крутого, реформатора по натуре, которого царь, отличавшийся мягким и общительным нравом, считал своим другом. Никон сначала отказался быть патриархом. Тогда царь в Успенском соборе, перед мощами святого Филиппа, поклонился Никону в ноги, умоляя его принять патриарший сан. И тот согласился с условием, что его будут почитать как архипастыря и дадут устроить церковь. Царь, а за ним все - и духовные власти, и бояре - поклялись ему в этом. Никон тут же приказным порядком все изменил. Чтобы вернуться к византийским первоисточникам, нужно все старинные церковные книги перечесть и ошибки исправить! Это мероприятие было решительным и трагическим, с него-то все несчастья и начались. Русское духовенство очень плохо знало греческий. За три столетия переписчики наошибались, исправляющие их вносили новые искажения. Например, в Номоканоне написано: «Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже», а в другом экземпляре «Аллилуия» повторяется лишь два раза, значит, нужно исправить. А ведь сколько святых молились по этим книгам! Они от этого стали священными и святыми. «При чем тут Византия? - сердились сторонники старины. - Она же пала под саблями турок, опоганена мусульманством, покорилась Магомету, она нас наставлять не может!» Никон был очень умным и находчивым человеком, он возражал: «А мы возьмем толмачей с Украины». Нашли специалистов в Могилевской Коллегии (Петр Могила с большим трудом создал Коллегию - поляки не дали назвать ее Академией; оттуда вышли Дмитрий Ростовский, Иннокентий), и толмачи хлынули в Россию. Святое святых - церковные книги подверглись сверкам с первоисточниками на древнегреческом и исправлениям. В глазах сторонников старого порядка это было святотатственным нарушением древнего благочестия. Никон объявляет троеперстное крещение, а старики презрительно говорят: «Табак нюхают».
Помните картину «Боярыня Морозова» Сурикова? Там на заднем плане в направлении движения ее руки стоит маленькое островерхое строеньице - это церквушка. В старой архитектуре были башни, убегающие ввысь, из дерева. Так вот, Никон запретил строить такие церкви, приказал строить пятиглавые, как в Византии, чужие. Реформа коснулась и музыки. Стали петь не по крюкам, а по нотам. Старообрядческое пение по крюкам очень немелодично для непривычного слуха. В церкви появились певчие, и происходило что-то вроде концерта. Изменилась и иконопись. Она стала более изысканной, но уже не так проникающей в душу. Уходили в прошлое старинные лики с их бесконечной грустью и тишиной. На иконе совмещаются человеческий облик и нечеловеческий: большие глаза, тонкие руки, поворот туловища, грусть в глазах, бесконечная грусть... Как изобразить Бога? В старорусской иконе потеряно все плотское и оставлено сверхчеловеческое, нет объема. А в новых изображениях нет сверхчеловеческого. Боги делались людьми, молитвы - концертами, здания - не те. Это была духовная база для разногласий, оппозиции.
Но ведь для того чтобы провести реформы, нужны колоссальные деньги. Патриарх Никон, как человек умный, из народа, представитель среднего слоя духовенства, нищих попов, отлично знал, что с бояр да купцов многого не получишь, а вот сельский поп с мужичков возьмет все что нужно. Он и обложил церковь податью. Теперь Никон как царь, у него и двор свой. Алексей Михайлович не может с ним не считаться. Но крестьяне с ним мало считались. А сельские попы говорили уже: «Никон - волк!» И произошел страшный раскол между церковью и старообрядцами. Государство, Алексей Михайлович должны были встать на сторону Никона, так как это было передовое направление. Преобразования были необходимы России.
Раскол принес разорение стране. И духовенство изнывало от налогов, и мужики. Во главе старообрядцев стоял протопоп Аввакум, исключительно интересная личность. Раздались его свирепые проповеди против патриарха Никона. «Я его лаю, Антихрист он!» - писал Аввакум. И был в конце концов сожжен вместе со своими ближайшими приверженцами в Пустозерске (там за лесом есть площадка с его именем и крестом). Люди целыми деревнями уходили в леса. В расколе участвовали бояре (Урусовы, Морозовы). Почему? А потому, что они при Никоне утратили былое политическое значение, потеря власти их оскорбила. Часть боярства, обиженная придворными интригами, утратившая свое политическое значение, хваталась за раскол, как за соломинку.
Был уничтожен Аввакум. Позже - судим и сослан Никон. Новое церковное устроение утвердилось, но старообрядчество не теряло своей жизненной силы. В XVIII веке преследования старообрядцев привели к самосожжениям: изба горит, а они стоят внутри и поют канон. Что могут сделать власти с таким пренебрежением к смерти? Петру I все это было безразлично - пусть только платят. Хочешь ходить с бородой - ходи (и у Христа была борода!), но только изволь платить за бороду.