Читать интересную книгу Преподаватель современного вуза: компетентностная модель - Леонид Харченко

С точки зрения социоприродной истории этатизм в России объясняется тем, что последние 500 лет российский этнос находится в состоянии перманентного дефицита энергетических ресурсов, что диктует необходимость строгой централизованной регламентации государством жизни каждого в отдельности и всех вместе. Процессуальное воплощение философской концепции – этатизации – распространение экспансии государства на все сферы жизни общества.

Согласно законам синергетики гибридное общество могло существовать только при сильной централизованной власти (14). Поэтому в отечественной системе управления образованием всегда была выше степень централизации государственной власти, и государство исполняло больше социальных функций, нежели в других странах. Так, в первой статье «Предварительных правил народного просвещения», от 23 января 1803 года, значится, что народное просвещение в Российской империи составляет особую государственную часть, вверенную министру сего отделения. Кстати отметить, что один из пунктов «Правил» декларировал привлечение средств населения в сферу образования, тем самым, свидетельствуя о принципиальном отличии рождающейся русской модели образования (182).

Ярким примером влияния государства на систему высшего образования в нашей стране является осуществление национального проекта «Образование», в рамках которого предусматривается поддержка инновационных программ вузов, что демонстрирует прямое влияние (прежде всего, финансовое) государства на всю систему высшего профессионального образования, что ориентирует на выделение в системе высшего образования нескольких десятков ведущих вузов России, которым к 2020 году предстоит войти в число лучших университетов мира. Предполагается, что именно на базе деятельности этих вузов постепенно будет формироваться и развиваться новая национальная модель вуза, адекватная требованиям второго десятилетия ХХI века. Таким образом, идея о «штучном», уникальном характере «настоящего» университета постепенно осознается (и реализуется) на государственном уровне (14).

Существует и иной взгляд на вуз, так, рассматривая вопрос о социогенезе западной цивилизации, Н. Элиас видит в университете одну из контролирующих инстанций цивилизованности. По мнению ученого, в этой функции университет конкурировал с королевскими дворами, с церковью, с городами. «Здесь были созданы модели мирного общения, которые вместе с трансформацией европейского общества, начиная с конца Средневековья, постепенно распространились на все слои. Здесь грубые привычки, дикие и необузданные нравы средневекового общества с его воинственным (вследствие полной опасностей жизни) высшим слоем стали «смягчаться», «шлифоваться» и «цивилизоваться». Давление придворной жизни, конкуренция за благосклонность князя или иных «великих мира сего», а затем необходимость отличать себя от других при помощи сравнительно мирных средств и, конечно, интриги и дипломатия, как орудия борьбы за жизненные шансы – все это принуждало сдерживать аффекты, стимулировало «самодисциплинирование». Это привело к своеобразной придворной рациональности. Оппозиционная буржуазия XVIII в. – особенно в Германии, но также и в Англии – видела в придворном, прежде всего рассудочного человека. Именно здесь, в этом донациональном придворно-аристократическом обществе была сформирована или начала оформляться часть тех требований и запретов, которые доныне ощущаются как нечто общее для всего западного мира. Они привели к тому, что все западные народы, несмотря на все различия, оказались наделенными общими чертами – признаками особой цивилизации» [241, С. 11–12], – пишет Н. Элиас. По его оценке, в романских странах и во всех католических землях ведущей контрольной инстанцией, задающей модель человеческого поведения, было придворное общество. Но в немецких землях (особенно в протестантских) двор делил эту функцию с университетом как местом формирования княжеских чиновников [241, С. 8–9].

Осуществленный ретроспективный анализ первоисточников, позволил выявить тот факт, что в любой социально-экономический и исторический период в обществе складывается определенная модель потребления рыночных товаров и производства конечных потребительских благ, одним из которых является образовательная услуга. Первые феномены потребления как значимого социального процесса связаны с новыми богатыми в США в конце XIX века и жителями европейских мегаполисов того же периода. Эти процессы были исследованы в двух значительных трудах Т. Веблена и Г. Зиммеля (40; 254) Т. Вебленом применялось понятие concpicuous consumption (роскошное потребление) и отмечалась значимость подражания европейским образцам роскоши. В анализе Г. Зиммеля граждане потребляли, чтобы противостоять подавляющим силам мегаполиса – «отличаться, чтобы быть замеченным».

Переворот в феномене потребления связан с «фордизмом», созданным Фордом типом промышленного производства, основанного на конвейере, высоких зарплатах рабочих и низких ценах на продукцию. С этой поры потребление становится массовым, а потребителями – не только самые богатые, но почти все.

Общество потребления в своих развитых формах окончательно устанавливается сразу после второй мировой войны. В 50-е гг. XX века практически все слои населения в США и Европе становятся потребителями: как предметов, так и опыта (например, тех или иных видов отдыха). «С 50-х гг. и особенно в 70-е и 80-е гг. возникают новые группы, для которых потребление играет центральную роль в стиле жизни. Оно перестает быть только внешней характеристикой этих групп – среди таких как возраст, пол, национальность, социальный статус, определяемый родом деятельности. Оно становится признаком внутренней динамики этих новых социальных групп. Эта внутренняя динамика оказывается определяющей для того, что может быть названо социальной конструкцией идентичности членов той или иной группы» [244, С. 27–28; 246]. Теперь принадлежность к той или иной группе определяется в зависимости от потребления той или иной одежды, обуви, музыки, образования (как общего, так и профессионального) и т.п. – особенно это характерно для молодежи возраста 14–30 лет.

Если в государстве не уделяется специального внимания развитию потребительского капитала (а потребление всегда есть), то оно может не соответствовать целевым ориентирам развития общества, нации в целом. Таким образом, если ставится цель трансформации определенных общественных отношений, ведущая роль отводится системе образования и внесистемным формам обучения, выступающим в качестве механизма развития потребительского капитала. В связи с этим, актуальной задачей является определение моделей экономики и гражданского общества, определение соответствующих этим моделям требований к воспитанию молодежи и вовлечения в жизнь общества, а также требования к образованию и к развитию потребительского капитала.

Поэтому, необходимо обратиться к анализу моделей экономики и гражданского общества, чтобы на их основе определить особенности получения образования и требования к системе образования как институциональному и эволюционирующему элементу государства любого типа.

В данном исследовании понятие «институциональный» мы понимаем как «связанный с социальными институтами» [36, С. 282], от «институт – как совокупность норм права в какой-нибудь области общественных отношений, та или иная форма общественного устройства» [158, С. 243]. Понятие «эволюционирующий» будем рассматривать как «развивающийся эволюционным путем, претерпевающий изменения» («эволюция – процесс постепенного и непрерывного изменения кого-либо, чего-либо от одного состояния к другому») [36, С. 805]. Главная мысль, которую мы преследовали при введении данных понятий и соответствующего раздела в структуру монографии, заключалась в том, чтобы показать изменяемость, диверсифицируемость (диверсификация – от лат. diversus, разнообразие, разностороннее развитие, 36, С. 239) вуза и его миссии в зависимости от целей развития государства и типов экономики.

Существуют различные классификации типов экономики, например, часто выделяют (121) следующие модели рыночных систем:

– Американская модель. Она построена на системе всемерного поощрения предпринимательской активности, обогащения наиболее активной части населения. Малообеспеченным группам создается приемлемый уровень жизни за счет частичных льгот и пособий. Задача социального равенства здесь вообще не ставится. Модель основана на высоком уровне производительности труда и массовой ориентации на достижение личного успеха;

– Японская модель. Данная модель характеризуется определенным отставанием уровня жизни населения (в том числе уровня заработной платы) от роста производительности труда, за счет чего достигается снижение себестоимости продукции: и резкое повышение ее конкурентоспособности на мировом: рынке. Препятствий имущественному расслоению не ставится. Такая модель возможна только при исключительно высоком развитии национального самосознания, приоритете интересов нации над интересами конкретного человека, готовности населения идти на определенные материальные жертвы ради процветания страны;