Наверняка он сказал это, чтобы посмотреть на мою реакцию, поглумиться надо мной. Новая связь истинных между ними ведь не могла же сформироваться? И вряд ли Адалин приносила ему клятву преданности. Хотя последнее, конечно, под вопросом. Кто знает, насколько близко они успели познакомиться, пока этот гад находился в теле Марки. К слову, оборотня мне ничуть не жаль, потому что тварью он оказался последней: мало того, что он первым склонил колени перед Люциторумом, так ещё и сдал своих друзей, которые планировали сбежать из академии.
— Брось, Байрон! Ты ведь понимаешь, что сейчас не время грызться друг с другом. Адалин допустила ошибку, но она на нашей стороне. Всё будет нормально. Мы найдём способ вытащить её оттуда, когда решим убраться подальше. Сейчас делаем вид, что мы на стороне зла. Помнишь?
— А переломать руки одному из его носителей можно? Чтобы желание прикасаться к Адалин у него окончательно пропало?
Рэйриан посмеивается.
Ему действительно смешно?
А мне вот не очень.
Хоть наша связь с Адалин разорвана, я всё равно ревную её и хочу верить, что с её стороны появится хотя бы лёгкая симпатия. Я наворотил немало дел, пока заблуждался и считал связь истинных разрушительной. Теперь бы как-нибудь исправить всё. Присутствие Адалин всё ещё будоражит меня, и я понимаю, что чувства к ней появились не из-за ненавистной мной связи. Просто она особенная.
— Ты втюрился по самые уши, но в нашей ситуации любовь может оказаться пагубной слабостью. Тебе нужно научиться бороться с этим чувством, уж точно не ставить его превыше всего остального, Байрон.
— Как думаешь, мы можем доверять Адалин? Мы ведь раскрыли перед ней все карты, даже не задумавшись о том, что девушка может быть на стороне предателя?
— Ты ей в глаза смотрел вообще? Или о своём думал? Она раскаивается и жалеет, что так всё случилось. Адалин хочет найти способ вернуть всё, поэтому — нет, Байрон, она точно на нашей стороне. Тебе стоит держать себя в руках, если этот напыщенный принц попытается вывести на эмоции. Не показывай свои чувства к ведьмочке, не распускай руки. Он только и ждёт, чтобы отправить тебя в темницу. Как там обходятся с нашими, ты уже знаешь. У них сил ни на что не остаётся, а энергия драконов нравится демонам больше всего, стоит ли напоминать тебе об этом?.. Мы должны убедить Адалин создавать артефакты, позволяющие нашим восстанавливаться как можно быстрее.
Снова должны убедить…
Снова будем использовать её…
И снова ничего толком рассказать не сможем.
Хоть Рэйриан и уверен, что Адалин на нашей стороне, но мы не можем подвергать ведьмочку опасности. Если Люциторум или его пёс-принц прочтут мысли девушки, плохо будет всем нам.
— Рэйриан, мне кажется, что магия покидает меня. Её словно становится меньше. Ты ничего похожего не ощущал?
Наставник напряжённо смотрит на меня, прицокивает языком и хмурится.
— Я думал, что это только у меня так из-за недосыпания. Очень интересно, раз ты тоже заметил нечто подобное. Возможно, так влияет близость демонов? Они ведь и на расстоянии могут подпитываться нами, ты знаешь.
Твари!..
Мне хочется уже сейчас пойти и перерезать Люциторуму глотку, да только это не поможет. Он не погибнет и быстро восстановится, а вот меня отправят на изощрённые пытки, которые я вряд ли вынесу.
— Стоит узнать, что Адалин известно о Люциторуме. Она больше времени провела с принцем Тьмы, пусть многого он ей не рассказывал, но ненароком мог поделиться планами или чем-то ещё. Пойдём, Байрон. Сейчас будет смена караула в темнице. У нас есть шанс прорваться туда и поговорить с ректором. Надеюсь, сегодня он будет в сознании и сможет подсказать нам, как действовать дальше.
Это опасно. Мы каждый раз ходим по минному полю и не знаем, когда прогремит взрыв. Непросто так жить, но ничего другого нам и не остаётся. Уже неделю мы живём в этом кошмаре, конца которому не видно. Есть ли он? Удастся ли нам одержать победу? Или хаос поглотит весь мир?
Снова и снова думаю об Адалин, вспоминаю её взгляд и дрожь от моих прикосновений. Значит ли такая реакция хоть что-то? Или она точно так же дрожит в объятиях противника? Того, кто не достоин вообще приближаться к ней?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Понимаю, что это я не уберёг ведьмочку. Я должен был находиться рядом со своей истинной, костьми лечь, но не подпустить к ней тёмную сущность, а она ещё и доверилась этому искусителю. Всё в груди разрывается от противоречивых эмоций, но я стараюсь избавиться от этих ощущений и следую за наставником к темнице. Отвлечь демонов — плёвое дело. Они особо и не охраняют темницу, наверняка снова выпивают горячительные напитки и перекидываются картишками. Нам это только на руку, но что-то подсказывает, что лавочку скоро прикроют, и доступа к своим уже не будет. Если бы нам добыть карту подземных тоннелей, хранящуюся в кабинете ректора…
Можно попросить Адалин, но мне не хочется подвергать её опасности. Вряд ли Люциторум погладит её по головке, если узнает, что она похитила карту. А пробраться туда кому-то из нас вряд ли удастся. Думаю, как заполучить её, чтобы обезопасить себя и устраивать встречи своих в подземных проходах, куда демоны вряд ли сунутся, ведь они напичканы артефактами со светлой магией. Это может стать чем-то вроде нашего штаба. От такой озаряющей мысли у меня даже настроение поднимается, и я спешу поделиться с наставником идеей, пока она не улетучилась. Из-за всего происходящего порой всё из головы вылетает, а потом думаешь, что ты забыл что-то очень важное.
Глава 6. Джеймс
Походы на ковёр всегда были привычным для меня делом: сначала всецелое подчинение брату, ведь Свет должен быть главнее Тьмы. А кто такое сказал? По факту свет — это то, чего не существует. Уничтожь источник освещения, и ты погрузишься в непроглядную тьму. Вот она существует, а Свет — всего лишь фальшивка. Стискиваю зубы и кривлю губы. Лишь Энергия всегда могла усмирить моих внутренних демонов и примирить нас с братом, а потом её не стало. Теперь появилась Адалин, но я не могу позволить себе проникнуться симпатией к этой ведьмочке. Любить я не умею, а она достойна большой светлой любви, о которой так сильно мечтают девчонки её возраста. О ней обязаны заботиться, весь мир положить к её ногам, чтобы ведьмуля улыбалась чаще, чем грустила. Я не смогу стать тем самым принцем на белом коне. Скорее, в нашей ситуации я самое ужасное чудовище — не меньше.
Стучусь в кабинет, но вхожу, не дожидаясь ответа.
Люциторум сидит на подоконнике и смотрит в окно. Любуется закатом? В нижнем мире такое удовольствие было ему недоступно.
— Скучаю по временам, когда был простым смертным, — говорит Люциторум, встаёт на ноги и приближается к своему креслу.
Вальяжно раскинувшись, показывая свою власть и сверкая кольцом подчинения, он смотрит на меня, словно дразнит. Понимает прекрасно, что эта вещица интересна мне, интереснее любого разговора. Именно её я хочу получить и добьюсь желаемого.
— Я не могу прочесть мысли твоей игрушки, Джеймс, но чувствую её эмоции. Ты знал, чем чревато наложение печати тьмы? Оно связывает её обладателя со мной. Адалин стала частичкой меня, и хоть я не могу понять, о чём она думает, но я прекрасно ощущаю её неприязнь. Не только ко мне, следует сказать. Ничего не хочешь мне об этом сказать? Почему твоя игрушка так сильно ненавидит тебя?
Об этом я совсем не подумал. Чертовщина!.. Я пытался защитить Адалин, чтобы Люциторум не забрался к ней в голову. Времени подумать было немного, я мог сделать лишь один шаг — поделиться с ней своей силой, чтобы Адалин не превратилась в лакомый кусочек для кого-то из демонов. Пока снять печать тьмы я не смогу, так как магия ещё не укоренилась, а её слабый человеческий организм не окреп.
— Адалин растеряна, ей просто нужно время, чтобы понять, что оставаться на стороне победителя выгодно в первую очередь для неё самой. К тому же игрушка может ощущать презрение к своему обладателю, вам ли не знать?