Читать интересную книгу "Харклайтс - Тим Тилли"

один из нас должен спастись!

– А ну, Замок, отпирай ворота! – рявкает Старуха Богги. Она хватает и волочит Лепестка за руку, сдавливая своим железным напёрстком.

– Скорее же, – говорит Лепесток. – Ты должен выбраться за нас обоих!

Живот сводит. Унести ноги, но бросить друга – гораздо хуже, чем неудачная попытка бегства. Это изощрённое наказание, которое вполне в духе Старухи Богги.

Гремя связкой ключей, Замок ищет нужный, чтобы отпереть ворота.

– Пожалуй, медлить не стоит, – остерегает Папаша Хэрн. И, повернувшись к оленю, щёлкает языком. – Поторопись-ка, нам пора.

– Как же так… – бормочу я, но слова замирают у меня на губах. Человечек под стеклянным колпаком, которого старуха держала на каминной полке, был эльфом – теперь в этом нет сомнений. И если мои новые друзья тоже угодят под колпак…

Пока Замок ещё возится с ключами, олень склоняет голову и эльфы забираются к нему на рога.

– Сцапай их! Они не должны улизнуть! – рычит Старуха Богги, волоча Лепестка за собой по двору.

Эльфы обвязываются верёвкой, свитой из листьев, и накидывают её на оленьи рога, чтобы не свалиться по пути.

На душе скребут кошки, когда мы трогаемся, так и не выручив друга.

– Никогда не забуду тебя! – кричу я Лепестку.

– И я тоже тебя не забуду! – отзывается она, растворяясь вслед за старухой в темноте крыльца.

Вытянув шею, олень скачет по дороге до луга, потом мчится сквозь травы всё быстрее, летит галопом во всю прыть. Я покрепче хватаюсь за его гриву. Мы рассекаем дикие просторы, напитанные лунным блеском. Мне горестно из-за Лепестка, но свежий ветер, который хлещет в лицо, помогает воспрянуть духом. Вдыхаю глубоко-глубоко, и кажется, будто я впервые дышу по-настоящему. Смотрю на эльфов, привязавшихся к оленьим рогам, а потом оборачиваюсь – позади лишь серебристо-синий луг.

В небе моргают яркие звёзды. Невозможно поверить, что всё это – правда, что я вырвался из Харклайтса и меня несёт на своей спине сказочное животное, дерево-олень.

И я сильнее сжимаю шершавую гриву-кору.

Чудо – вот оно.

Далеко позади мерцают огоньки Харклайтса.

У меня снова прихватывает живот. Старуха расправится с Лепестком, и это ужасно. Если бы я сразу забрался на оленя вслед за ней, то мы бы оба спаслись и вместе мчались сейчас на его широкой спине.

– Я вернусь за тобой, – шепчу я, – и вытащу тебя оттуда.

Смотрю вперёд, потом на эльфов. Интересно, куда всё-таки мы едем и что у них за дом? Может, они живут на деревьях? Или в домиках вроде тех, что я мастерил из спичек?

На горизонте вырисовываются тёмные очертания леса, который всё ближе и ближе, – могучая стена деревьев.

Олень замедляет бег, идёт плавной поступью. Едва мы оказываемся в лесу, малышка в колыбели снова засыпает. Деревья – точно великаны, они выше нашей спичечной фабрики, и их так много, что не сосчитать. Вековые гиганты с морщинистыми стволами и длиннющими иссохшими ветками. Громадные сосны – лесные сторожа. Лепестку понравилось бы здесь. Она всегда любила сочинять истории про лес.

Долгое время мы едем молча, прислушиваясь к ночным звукам. В полосе лунного света Папаша Хэрн указывает на ежа – раньше я видел их только в газетах. Ухает сова. А потом раздаётся хриплый визг, от которого стынет кровь в жилах. Вцепляюсь в оленя крепче.

– Лисы это, – шёпотом говорит Папаша Хэрн. – Плутуют.

В Харклайтсе по ночам тишь. В шесть часов вечера замолкает Машина, и после этого единственный звук – тиканье настенных часов в холле. Но здесь всё совсем иначе, тишина чащи полна звуков. Непонятно, как эльфы умудряются спать.

Ещё раз глубоко вдыхаю, набираю полную грудь чистого воздуха и втягиваю в себя лесные запахи – наверное, так пахнут земля и листья.

– А как зовут оленя-дерево? – спрашиваю я Папашу Хэрна.

– У него пока нет имени. Назови его как хочешь.

– Ему подходит имя Полкроны. Лепесток говорила, это добрая примета – найти полкроны. К удаче.

Папаша Хэрн кивает.

– Вот и отлично. Значит, его зовут Полкроны. Олень поводит своими деревянными ушами, давая понять, что ему нравится имя.

Где-то впереди появляются подмигивающие огоньки, они словно крошечные лесные созвездия.

Мы приближаемся к опушке, и я понимаю, что это светятся круглые оконца домиков, построенных из прутьев и веток, мха и сухих листьев. Если взять два птичьих гнезда и соединить их друг с другом, перевернув одно донышком кверху, получится как раз такой дом. Большинство жилищ приютилось у подножия деревьев-великанов, которые окружают поляну, но некоторые домики устроились на нижних ветвях. Горит костерок. Возле него сидят женщина и мужчина, на их лицах – отблески пламени, и оттого они напоминают картинки с пожелтевших от солнца газетных страниц. Оба смотрят на меня распахнутыми от изумления глазами – похоже, эльфам в диковинку видеть людей.

– Ну, вот мы и на месте, – говорит Папаша Хэрн. – Это Дубовая поляна, наш дом. Фитиль, познакомься с Матушкой Хэрн и Финном, он отец Тийи.

– Ох, уж и переволновались мы за вас, – говорит Матушка Хэрн, поднимаясь нам навстречу. Заботливая, сердечная.

Она вглядывается в меня, и улыбка озаряет её лицо.

– Рада познакомиться.

– Мама! – кричит Нисса. – Ты только посмотри, кого мы привезли с собой!

– Хвала лесу, вы нашли Тийю, – говорит Финн.

– Крошка была среди людей, – рассказывает Папаша Хэрн. – Фитиль уберёг её, девчурка цела и невредима.

Генна передаёт малышку на руки Финну. Они обнимаются. У меня щемит сердце. Вот бы узнать, каково это – когда есть семья и тебя любят.

– Спасибо, – благодарит меня Финн, и голос его дрожит.

– Да мне же только в радость было помочь вам, – отвечаю я, слезая с Полкроны, который плавно опустился на колени. Как же хорошо снова стоять на твёрдой земле.

Папаша Хэрн, его жена и Нисса о чём-то перешёптываются. Матушка Хэрн опечаленно смотрит на меня.

Похоже, эльфы рассказывают ей про приют и про то, что меня бросили родители.

Подхожу ближе к одному дубу, чтобы получше рассмотреть домики эльфов. Их жилища напоминают гнёзда, свитые из веточек и пёрышек, а щели тщательно заткнуты мхом. Трудно сказать, использовали ли эльфы клей. Опустившись на колени, заглядываю в окошко. Внутри – плетёная кровать, ладный крошечный стол, на нём желудёвые миски, большие и поменьше, и кувшинчик, полный светлячков. На полу узкий коврик – так эльфы умудрились приспособить тканую закладку для книг. Над кроватью висит полпенсовая марка с портретом давнишнего короля.