Несколько секунд назад предатель споткнулся, выронил портфель и, поднимаясь, краем глаза заметил пристальный взгляд рабочего, вдруг переставшего ковыряться около открытого канализационного люка.
«Обложили. Неужели это конец?» — подумал генерал-майор ГРУ, цепенея от страха. Но натренированная выдержка и профессиональная закалка, помогли ему сохранить самообладание. Поляков шагнул вперед, открыл дверь подъезда. И сразу же был словно тисками захвачен за пальто, плечи и запястья, швырнут на стену, и профессионально скручен двумя крепкими молодыми людьми. Моментально стянутые на заломленные руки плащ и пиджак снизили возможность сопротивления и не позволили предателю воспользоваться ампулой с ядом. Стальные браслеты защелкнулись на заведенных за спиной запястьях. Подбежавший сзади «рабочий» натянул на голову урода черный мешок, и деморализованного «Бурбона» закинули в быстро подъехавший к подъезду темно-зеленый «уазик». Все произошло настолько быстро, что большинство народа даже не заметило захвата. И только сидевшая на скамеечке неподалеку бабка, ошеломленно хлопала выпученными глазами, выронив на землю газетный пакет с рассыпанными семечками.
Стиснутый мощными телами группы захвата с обеих сторон, ничего не видящий Поляков, обреченно опустил голову вниз. Сопротивляться он даже не думал. Предатель понимал, что это бесполезно.
Теперь ему приходилось расплачиваться за 17 лет хождения по «лезвию ножа». Поляков упивался своей второй «тайной» жизнью. Ему нравилось чувствовать себя суперменом, ведущим двойную игру. Мысленно он смеялся над коллегами, не подозревающими, что этот улыбчивый и обаятельный ветеран спецслужб и войны, душа любой компании, щедрый человек разбрасывающий дорогие подарки налево и направо, американский шпион. К концу семидесятых генерал-майор ГРУ сдал более тысячи агентов-нелегалов, и передал американцам десятки ящиков с секретной информацией стратегического значения. Ущерб от его деятельности составил несколько миллиардов долларов, не считая сломанных судеб и карьер честных служак.
Поляков получал удовольствие от постоянного риска, наслаждался каждым адреналиновым взрывом после очередной удачной «миссии», ощущением своей неуловимости и превосходства над сослуживцами. Он чувствовал себя рыцарем плаща и кинжала в тылу врага.
Подсознательно, Дмитрий понимал, что избрал врагом свою Родину, которую по долгу службы был обязан защищать, сдал и обрек на смерть и заключение тысячи коллег, честно выполнявших свою работу, и никакими побудительными мотивами предательство оправдать нельзя.
Но каждому подонку нужны моральные оправдания своих низких поступков. И когда изредка в голову лезли неудобные мысли, Поляков моментально находил веские, как ему казалось, доводы для своих действий. Волюнтаризм Хрущева, смерть сына, не дождавшегося операции в Москве, желание «помочь Западу защититься от красной угрозы».
И со временем, он перестал быть человеком. В конце семидесятых это уже был хищник — подлое, хитрое и лживое животное, живущее звериными инстинктами.
Трясясь в кабине уазика, Поляков выстраивал линию своей защиты, продумывал, что и как будет говорить. Затем машина остановилась, хлопнула дверца, и генерал-майора вытащили наружу. Его куда-то волокли, потом везли на лифте, втолкнули в какое-то помещение, усадили на стул и сняли мешок с головы.
Предатель огляделся. Просторная серая комната с небольшим окном, зарешеченным толстыми железными прутьями, потертый стол, старый деревянный, но ещё крепкий стул рядом, за которым сидел 40-летний крепкий мужчина в форме подполковника.
— Что это значит? — холодно осведомился Поляков, — Не много ли ты на себя берешь подполковник? Я всё-таки генерал-майор. И вообще, по какому праву, вы меня задержали? Это вам с рук не сойдет!
Он попробовал привстать, но каменные ладони группы захвата пригвоздили его к стулу.
— Гнида ты, а не генерал-майор, — зло глянул на него подполковник, — была бы моя воля, я бы тебя как в 37-ом сразу к стенке поставил.
Железная дверь с лязгом отворилась. В комнату зашел невысокий широкоплечий мужчина в мундире с генеральскими погонами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Ивашутин», — екнуло сердце у предателя.
Следователь начал вставать, но генерал небрежно махнул рукой:
— Сиди.
Подчиненный послушно замер на стуле.
Петр Иванович остановился, оперся на стол рукой и глянул на Полякова. У «Бурбона» задергался правый глаз. Ивашутин смотрел на него с презрением и отвращением как не мерзкое насекомое.
Молчание затягивалось. Не выдержав взгляда начальника ГРУ, двойной агент опустил глаза вниз.
— Доказательства все собрали и оформили? — повернулся Петр Иванович к подчиненному.
— Так точно, — отрапортовал подполковник, — Пять обысков в отсутствие Полякова провели. Коды для шифров в полости спиннинга, подаренного американским послом, микропленки в тайнике под шкафом в ножке стола и за выдвижной полкой шкафа. Там же в отдельной нише — миниатюрное устройство «Брест» для радиопередачи шифрованных данных. Всего в квартире найдено 47 тайников.
Зафиксирована и отснята работа объекта с закладками, видео— и фотоматериалы приложены к делу. Вот здесь всё у нас всё записано и подшито, — мужчина открыл ящик стола и достал белую толстую папку, перевязанную веревочными тесемками.
«Дело оперативной разработки № 15. Агент «Бурбон» — мелькнуло перед глазами предателя. Он похолодел, сердце резко кольнуло.
«Даже мой оперативный псевдоним знают, гады. Кто-то из американцев сдал», — Полякова душила злоба. Но внешне он оставался спокойным.
— Петр Иванович, к чему этот спектакль? — нагло усмехнулся «двойной агент», — Вы ведь санкцию на задержание давали. И всё знаете. Сами должны понимать, меня такими дешевыми трюками не пронять.
— Рот закрой, — тяжелый взгляд начальника ГРУ придавил «Бурбона» к стулу, — тебя гнида не спрашивали. Открывать будешь только по команде.
— Значит так Володя, сними у этого… — генерал сделал паузу, кинув тяжелый взгляд на Полякова, который безмятежно изучал зарешеченное окно, — гражданина показания. Оформи всё как надо, и передавай все материалы по инстанции. Вопросы есть?
— Нет, товарищ генерал, — отрапортовал подполковник.
— Работай, — Ивашутин повернулся к Полякову, — А к тебе у меня только один вопрос. Тебе после того, что ты натворил, спалось спокойно? Ничего не мешало? Мне просто интересно, что ты, и такие, как ты чувствуют? Ведь достойно войну прошел, награды получал. Как после этого, можно было предавать своих товарищей? Я действительно хочу понять.
— О чём вы Петр Иванович? Это какая-то ошибка, — осклабился предатель, — оговорили завистники.
На стол легла пачка фотоснимков.
— Вы позволите, товарищ генерал армии? — спросил подполковник у Ивашутина. Тот медленно кивнул, не сводя глаз с Полякова
— Шифры, найденные в твоем спиннинге, тоже завистники подложили? — усмехнулся подполковник, выкладывая из папки на стол, пачку фотографий.
— Вот здесь ты в парке Горького, — перед предателем появляется очередная фотография, — закладываешь микропленку в тайник, замаскированный под кирпич.
Поляков скосил глаза на фотографию и промолчал.
— А вот пленку, изымает Гарри Девис, — еще один снимок присоединяется к первому, — официально он один из мелких сотрудников посольства. Входит в аппарат Малколма Туна. Но на самом деле — штатный работник ЦРУ. Ещё одна интересная фотография.
На снимке был изображен довольно улыбающийся высокий мужчина в камуфляжной форме, победно выставивший два пальца вверх. Другая рука американца небрежно держала рукоять висящей на ремне автоматической винтовки М-16, повернутой дулом к земле. На заднем фоне виднелись пылающие бамбуковые хижины и несколько расстрелянных трупов местных жителей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вьетнам? — уточнил Ивашутин, с интересом рассматривающий фотографию.
— Да, — подтвердил Владимир, внимательно изучающий лицо предателя, — 1972 год. Девис курировал операции ЦРУ против Вьетконга в частности в провинции Куангчи, во время так называемого «Пасхального наступления» северян. А до этого был одной из ключевых фигур операции «Феникс». Имел документы «прикрытия» на имя Мэтта Барнса.