И он мрачно покосился на Шатуна:
– А не должен был.
Шатун пожал плечами, и я вдруг понял. Шатуна назначили главным в Десяти Путях. Я чуть не расхохотался. Лучшего Туза для этой помойки не найти.
Никко взглянул на меня:
– А ты чего лыбишься?
Я что-то проблеял.
– Опаздываешь на два дня, пререкаешься, плетешь про вчерашний день, а теперь скалишься?
– Да я…
– Завали хлебало.
Я завалил.
Никко подчистил коркой подливку и отправил в рот.
– Короче, – прочавкал он и ткнул пальцем в Шатуна. – Козлы, которые это сделали, должны дорого поплатиться. Такого паскудства я не спущу никому. Донеси эту мысль до уродов из Десяти Путей.
Шатун прикинул.
– Как далеко мне зайти в этом деле?
– Как понадобится. Но… – Никко умолк, глотая, после чего договорил: – Я не хочу, чтобы ты сжег этот чертов кордон дотла. Понятно?
Шатун слегка расстроился, но послушно кивнул.
Я тоже. Никко был умен. Десять Путей – дыра, но гордая. Чужого начальства там не терпели – так, разрешали с краешку примоститься. Да к черту, туда не совалась даже городская стража. Если Шатун разойдется, против него восстанет большая часть тамошнего Круга.
– Добро, – сказал Никко. И отмахнул Шатуну: – Проваливай к дьяволу.
Тот слегка поклонился, ухмыльнулся мне и вышел. Поскольку Руки по-прежнему нависали, я понял намек и не двинулся с места.
Никко отпил чашку не знаю чего, состроил мину и отставил в сторону.
– И ты пойдешь.
Я подобрался:
– Что?
– В Десять Путей. Отправишься с ним.
Мать твою за ногу, этого я и боялся. Пять лет я угробил на то, чтобы выползти из этой помойной ямы. Это не было ни приятно, ни просто, и я поклялся не возвращаться. К тому же, будучи занят там, я не найду ни реликвию, ни Иокладию.
Я облизнул губы, лихорадочно соображая.
– Вряд ли я подхожу для этого дела. Я родом оттуда.
– Вот и отлично, ты знаешь кордон.
– Знал, – поправил я Никко. – Это было давно. А если кто-то и вспомнит, то, может, и побеседует, но с тем же успехом прирежет. Я уходил оттуда не по-хорошему.
– Вот и возьмешь с собой Резунов.
– Ты же знаешь, что я так не работаю, – сказал я и взялся за бородку. – Проклятье, Никко, ты совсем…
Никко щелкнул пальцами. Тяжелые лапы вдавили меня в сиденье, да чуть не насквозь. Я поморщился и снова стал молодцом, но никого этим не обманул.
Никко откинулся в кресле и стал изучать ногти.
– Дрот, мы опять разошлись во мнениях?
– Нет, – сказал я, – просто…
– Я спрашиваю: мы разошлись во мнениях?
Громилы надавили со всей дури, и что-то угрожающе затрещало. Может, стул, а скорее – хребет.
– Нет, – выдохнул я. – Нисколько!
– Хорошо. – Никко кивнул, и меня отпустили. – Выйдите.
Руки вышли из комнаты, притворив за собой дверь. Никко ждал, пока на лестнице стихнет их топот. Потом заговорил:
– Твое счастье, Дрот, что ты мне нравишься.
– Ага, повезло, – пробормотал я, потирая плечи. Вроде цел.
– Иди к черту, Дрот! – Никко ткнул пальцем туда, где недавно стояли Руки. – Мне следовало велеть им выбить из тебя дурь! Ты что о себе возомнил? Ты спорил со мной при них и при Шатуне! Болван!
Он вернулся в кресло и смерил меня гневным взглядом.
– Иногда мне кажется, что я тебе слишком много воли даю даже для Носа. Забываешься, Дрот.
– Поверь, я знаю свое место.
– Не нарывайся, Дрот. Только не сейчас.
Я поднял руки – сдаюсь.
– Все, я понял. Никаких возражений в присутствии нижестоящих.
Или вообще никаких, до поры. Эту простую мысль усвоил даже мой изнуренный мозг. Сейчас я должен подыграть и выгадать время.
– Так что от меня нужно в Десяти Путях?
– Я хочу разобраться, что за хрень там творится.
Я нахмурился, так как ждал приказа ходить хвостом за Шатуном и докладывать о его успехах.
– Разве это не Шатуна дело? Он старший.
– Шатун может морду набить да кишки выпустить кому угодно, а главного не заметит. А ты заметишь, вот и поводи носом. И никому ни слова, только мне.
– Ты ему не доверяешь?
– Доверие тут ни при чем. Я просто хочу сравнить, что скажет он и что скажешь ты.
Ах вот оно что! Он нам обоим не доверяет. Замечательно.
Я поискал в бородке, все еще мокрой от крови.
– Шатуну не понравится, что я шныряю вокруг, а он не в теме.
Шатуну оно не понравилось бы, даже будь он в теме, но это было дело десятое.
– Кость в горле, – кивнул Никко, встал и снова подошел к окну. – Но для его работы всего и не нужно знать.
Я обдумал эти слова.
– Значит, не все и знает. Ты ведь о чем-то умолчал?
Никко не обернулся. Вместо этого, он провел пальцем по оконной раме, проверяя пыль.
– Рука, который выбрался из Десяти Путей, прожил достаточно, чтобы назвать два имени. Одно из них – Федим.
Я покачал головой:
– Впервые слышу.
– Это Дилер, который жаловался на крышу. – Никко сдул пыль с кончика пальца. – В Десяти Путях тошно и без нытья этого дешевого барыги. Поговори с ним. Выясни, что ему известно. Потом кончи.
Я поморщился, но спорить не стал.
– А второе имя?
Никко так долго смотрел на свой палец, что я уже было решил, что он ничего не скажет. Затем он потер указательный палец о большой и нехорошо улыбнулся.
– Келлз, – молвил он.
Я бы сел, если бы уже не сидел. Но все равно вцепился в сиденье, чтобы не сверзиться.
– Келлз? – переспросил я.
Приплыли.
5
Я вышел на улицу как в тумане. Келлз? В Десяти Путях?
Проклятье! Только этого не хватало. Иметь дело с Келлзом на территории Никко – все равно что тушить пожар нефтью.
Я пошагал дальше.
Давным-давно, еще до усобиц и бесконечных пограничных стычек, Никко и Келлз, еще не ставшие Тузами, жили душа в душу. Ходили под одной паханкой, окучивали один кордон, работали в паре – пока не решили скинуть свою хозяйку, Риггу, а территорию поделить. Но оказалось, что они не могли удружить себе хуже.
Естественно, каждая из сторон винила другую. Никко напирал на обман и хамство: Келлз вытеснил его с хлебных мест, хотя Никко и получил бо́льшую часть территории Ригги. А главное, Келлз после раскола перекупил его лучших людей. Никко был Никко, он ударил в уязвимое место.
А Келлз твердил, что никого он не перекупал, а просто предложил лучшие условия. Кулакам и запугиванию предпочитал вдумчивое планирование, и дела у него шли как по маслу. Вот почему, хотя участок ему достался и поменьше, навара с него вышло больше. И люди Никко ушли к нему. Когда Никко наехал на Келлза, это восприняли как мелочную злобу.
Обе стороны имели свой резон, и в их доводах была доля правды. Будучи Носом, я усвоил одну вещь: каждый рассказывает историю по-своему, при этом свято веруя в свою правоту. Я склонялся к версии Келлза, однако на сей раз пострадавшей стороной выглядел Никко. Если Келлз действительно находился в Десяти Путях и мог иметь отношение к гибели людей Никко…
Я встряхнул головой. Бессмыслица. Замочить шестерых парней, ни с того ни с сего, да на территории Никко – нет, Келлз так не действовал. В другое бы я поверил, но не в это. Слишком грубо для Келлза. Во всяком случае, так было до сих пор.
Но если отыщется хоть малейший намек на участие Келлза в деле, Никко ухватится и начнет с Келлзом настоящую войну. А я окажусь в самом пекле, посреди этого чертова кордона.
Я застонал. Может, и хорошо, что Никко направил туда меня. Может, я даже сумею предотвратить катастрофу. Но я не обязан этому радоваться.
Я доплелся до дома, когда солнце стояло в зените, и провалился в сон без сновидений. Проснулся за полночь, сжевал зерно и выполз на поиски пищи. Вернувшись, снова лег спать.
Проснулся я поздним утром, сквозь щели ставен просачивалось яркое солнце. Кто-то стучался в дверь.
Я полежал еще – авось подумают, что меня нет.
Но стук продолжался.
Черт, все равно вставать. Мне всяко хотелось отлить.
– Минуту! – крикнул я, вылез из постели и пошлепал через комнату.
Помимо стука в дверь, я слышал визг и вопли двух девчушек – внизу играли Ренна и София. Я улыбнулся, натянул вчерашнюю рубашку и подобрал перевязь с рапирой.
Потом заглянул в дверной глазок и увидел над коротким плащом и вышитой курткой чисто выбритое лицо в окружении надушенных светлых локонов. Разглядев значок гильдии, я застонал.
– Милорд Дрот? – обратился курьер к дверному глазку.
Он спросил неуверенно, и мне захотелось соврать, но завтра пришлют другую шестерку. Я отжал пружину западни, отпер двойной замок и приоткрыл дверь на ширину пальца.