— Ты такой добрый, Гарри, — с благодарностью в голосе произнесла Ханичайл. — Не знаю, что бы я без тебя делала. Мне повезло, что я столкнулась с тобой.
— Я тоже рад, — галантно ответил Гарри и более пристально посмотрел на Ханичайл.
Она была не в его вкусе. Для него она была слишком прямолинейна. Он предпочитал женщин, в которых было что-то загадочное и которые выглядели более сексуально. Например, таких, как ее кузина Анжу.
— Еще чаю?
Гарри налил чаю в ее чашку и, подозвав официанта, заказал еще пару сдобных булочек. Затем выжидающе посмотрел на Ханичайл.
— Итак, — произнес он, — можешь рассказать мне, что все это значит?
Ханичайл с сомнением посмотрела на Гарри.
— Я могу доверять тебе? — спросила она дрожащим голосом.
Гарри почувствовал большое облегчение, что она наконец заговорила, и подумал, что ему придется просидеть здесь всю ночь, дожидаясь, когда она придет в себя, что было сопряжено для него — и для Ханичайл — с большими неприятностями от лорда Маунтджоя. Старик мог лишить ее наследства еще до того, как она станет наследницей.
— Ханичайл, — проникновенно начал Гарри, — из всех мужчин в Лондоне я единственный, кому можно доверять. Ты даже не представляешь, — добавил он с улыбкой, — сколько женщин доверяли мне свои самые сокровенные тайны, но я о них даже словом не обмолвился.
Он, правда, не сказал Ханичайл, что эти тайны раскрывались ему в постели и половиной своего успеха он был обязан своей благоразумности. Потому что, если бы не его благоразумность, его бы никогда больше не приглашали ни на одну средиземноморскую виллу и ни в один загородный дом.
— Продолжай, дорогая, — сказал Гарри с нежностью в голосе. — Почему бы тебе не начать все с самого начала и не рассказать мне все. Тогда мы решим, что можно сделать.
Отпив глоточек чая, Ханичайл глубоко вздохнула и рассказала Гарри о телеграмме с ранчо Маунтджой и о том, какой богатой станет.
Гарри посмотрел на Ханичайл другими глазами: она сама скоро станет миллионершей, и ей не нужны деньги старика Маунтджоя. Фактически она станет богаче самого Маунтджоя.
Ханичайл рассказала, что не доверяет Андерсену и хотела посоветоваться с Алексом Скоттом, поэтому поехала повидаться с ним.
— Тебе не кажется, дорогая, — сказал Гарри, внезапно почувствовав к Ханичайл повышенный интерес, — что неразумно наносить визит одинокому мужчине в столь поздний час? Это слишком рискованно, Ханичайл.
— Лучше бы я этого никогда не делала, — ответила она, вспыхнув от стыда. — Лучше бы…
Гарри с тревогой посмотрел на нее:
— Надеюсь, ничего не случилось? Я хочу сказать, Алекс не приставал к тебе… или что-то в этом роде?
Ханичайл отрицательно покачала головой:
— Он был с…
Гарри подался слегка вперед, чтобы расслышать произнесенное Ханичайл имя. Никогда не знаешь, на чем можно будет поймать Алекса Скотта. Хорошо будет иметь в запасе хоть что-то.
Гарри удивился, когда Ханичайл сердитым шепотом произнесла:
— Он был с Анжу.
Гарри вспомнил свой маленький загул с Анжу: она была сексуальным ласковым кокетливым котенком и хорошо знала свое дело. Разумеется, Анжу переспала с ним только потому, что скучала; ей представилась такая возможность, и она воспользовалась ею. Кроме того, она почувствовала в нем родственную душу: они оба умели изворачиваться. Гарри восхищался Анжу, но она презирала его, потому что он был беден. Он звонил ей несколько раз, по большей части из-за денег Маунтджоя, но Анжу была слишком умна, чтобы не понять этого. Она так и не перезвонила, и Гарри послал ей письмо, однако ответа не последовало. Анжу была нужна более крупная рыба, с более громким титулом и большими деньгами, чем Гарри мог ей предложить.
Гарри подумал о Ханичайл и ее новом состоянии, о том, как он сможет осуществить свою мечту, появившись в конце концов в Монте-Карло в хорошем фраке, белом галстуке и с бриллиантовыми запонками.
— Я больше никогда не захочу увидеться с Алексом, — сказала Ханичайл дрожащим голосом. — И я просто не вынесу, увидев Анжу завтра утром. О Господи, что мне делать теперь? — Она умоляюще посмотрела на Гарри.
Гарри был экспертом в двух вещах: игре в карты и женщинах. Он подумал о нефтяном месторождении на ранчо Маунтджой и решил, что, если правильно разыграет карты, деньги будут его. Ханичайл была слабой и ранимой, и он знал, как сыграть на этом.
Он был нежным, ласковым рыцарем в сияющих доспехах. Рабом у ее ног.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, — с жаром произнес Гарри. — И мне кажется, я знаю, как поступить. В Нью-Йорке живет мой приятель. У него большая ювелирная контора на Парк-авеню, и он очень уважаем; он человек прямой и откровенный и не станет хитрить, как Андерсен. Джок Ламонт именно тот человек, в совете которого ты нуждаешься. — Гарри с торжественным видом посмотрел на Ханичайл. — По счастливой случайности Джок сейчас в Париже. — Он взглянул на часы. — Сейчас два часа ночи. Мы можем успеть на поезд и пароход и к полудню будем там.
Ханичайл смотрела на Гарри в нерешительности, и он разыграл козырную карту:
— Лучше всего тебе уехать отсюда. Это даст тебе какую-то передышку. Ты хочешь встретиться с Анжу или Алексом?
Он видел, как сомнение на лице Ханичайл сменилось решимостью, а затем беспокойством.
— Но у меня нет денег, — замялась она.
Гарри поблагодарил Бога за выигрыш в пять тысяч фунтов, которые, как он точно знал, будут утром на его счете в банке.
— Надеюсь, ты окажешь мне честь самому обо всем позаботиться, — сказал Гарри. — Не волнуйся, дорогая. Я закажу нам номера в разных гостиницах, и ты, если захочешь, можешь на следующее утро вернуться обратно. В отличие от твоего друга Алекса я даже не мечтаю о том, чтобы скомпрометировать девушку.
— Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за то, что ты спасаешь меня? — спросила Ханичайл, доверчиво глядя на Гарри.
«Позволь мне все просчитать», — подумал Гарри, улыбаясь.
— Ты настоящий друг, — с благодарностью произнесла Ханичайл. — Я этого никогда не забуду.
— Просто побыстрее собери сумку, и со всеми твоими неприятностями будет покончено.
Он знал, как играть в эту игру, когда быть нежным и надежным, а когда играть на очаровании. Он был опытным актером, и эту роль он играл всю свою жизнь. Он готов был поспорить, что Ханичайл Маунтджой станет леди Локвуд еще до того, как поймет, что случилось.
Лорд Маунтджой не испытал удовольствия, когда два дня спустя, выйдя из ночного экспресса Эдинбург — Лондон, услышал, как мальчишки-газетчики выкрикивали его имя. Он посмотрел на заголовки: «НАСЛЕДНИЦА МАУНТДЖОЯ СБЕЖАЛА В ПАРИЖ!» — и побледнел.