Джил бросает на меня странный взгляд, и я понимаю: впервые мы с ним поменялись ролями. Эти несколько дней мне предстоит помогать ему чувствовать себя сильнее.
КАССИ ВЫПИСЫВАЮТ через неделю. Врачи утверждают, что она вне опасности. Операция прошла удачно, и очень скоро девочка встанет на ноги. Тем не менее я сам собираюсь отвезти ее домой и остаться в Вегасе, чтобы понаблюдать за ее выздоровлением.
Джил не хочет даже слышать об этом. Он знает, что я должен лететь в Сан-Хосе. Объясняю, что собираюсь сняться с турнира.
- Ни в коем случае, - объясняет Джил. - Сейчас нам остается только одно - ждать и молиться. Я позвоню тебе, как только появятся новости. Поезжай. Играй.
Я никогда не спорил с Джилом, не собираюсь начинать и сейчас. Безо всякой охоты отправляюсь в Сан-Хосе, чтобы выйти на корт - впервые за три месяца. Мой соперник - Марк Ноулз, однокашник по академии Боллетьери. Всю жизнь играя в парном разряде, теперь он пытается переквалифицироваться в одиночники. Он неплохой спортсмен, но победа над ним должна даться мне без труда. Я знаю его манеру игры лучше, чем он сам. И все-таки мы добираемся до третьего сета. И хотя в итоге побеждаю, это отнюдь не легкая победа, что раздражает меня до край-ности. Я продираюсь сквозь турнирную таблицу, и, кажется, мне не из-бежать встречи с Питом. Но в полуфинале проигрываю Грегу Руседски из Канады. Мысленно я уже в Вегасе.
СИЖУ В СВОЕМ ХОЛОСТЯЦКОМ ЛОГОВЕ и смотрю телевизор. Рядом Слим, мой ассистент. Я в дурном настроении. Касси никак не поправится, и врачи не могут выяснить причину. Джил на грани срыва. Между тем на горизонте все отчетливее маячит день моей свадьбы. Я все время думаю о том, как отложить ее, а то и вовсе отменить, но не могу придумать ничего путного.
Слим тоже нервничает. Недавно на свидании с подружкой у него порвался презерватив, а теперь у нее задержка. Во время рекламной паузы он встает и решительно объявляет, что у него есть лишь один выход - обдолбаться в хлам.
- Не хочешь составить компанию? - спрашивает он.
- А чем?
- Гэком.
- Что это за ерунда?
- Метамфетамин.
- А почему - гэк?
- Потому что под этой дурью ты будешь издавать определенный звук. Мысли бегут так быстро, что ты успеваешь лишь произносить - гэк, гэк, гэк.
- Со мной такое постоянно и без дури. А что за ощущения от него?
- Почувствуешь себя суперменом, чувак, говорю тебе.
Слышу, как будто кто-то другой, кто-то, стоящий прямо за моим плечом произносит:
- А что? Давай закинемся.
Слим высыпает на кофейный столик небольшую горку порошка, отделяет немного, втягивает в ноздрю. Затем готовит следующую порцию. Я вдыхаю порошок, откидываюсь на кровать и думаю о рубиконе, который только что перешел. На секунду испытываю сожаление, но оно тут же тонет в безбрежном океане грусти. Вдруг на меня накатывает волна эйфории, смывающая все неприятные мысли - нынешние и прошлые. Это - как укол кортизона, впрыснутый в подкорку. Я никогда еще не чувствовал себя таким оживленным и полным надежд, и меня еще никогда так не переполняла энергия. Страшно хочется заняться уборкой. Я отдраиваю до блеска весь дом, сверху донизу. Вытираю пыль с мебели. Чищу ванну. Застилаю постели и мою полы. Когда дом отдраен до блеска, затеваю стирку. Перестирав все белье и тщательно сложив каждый свитер и футболку, я все еще чувствую себя переполненным энергией. Не хочу сидеть на месте. Если бы у меня было столовое серебро, я бы отчистил его, нашелся бы огромный кувшин, полный монет, завернул бы каждую из них в отдельную бумажку. Пытаюсь найти Слима и обнаруживаю его в гараже: он разбирает и вновь собирает двигатель своей машины. «Эй, чувак, - говорю ему,- я могу сейчас сделать все что утодно! Могу сесть в машину, доехать до Палм-Спрингз, сыграть в гольф на поле в 18 лунок, затем вернуться, приготовить обед и отправиться в бассейн».
Не сплю два дня, а когда все-таки засыпаю - то как убитый.
НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ спустя играю против Скотта Дрейпера. Левша, талантливый теннисист, он выступает неплохо, но в прошлом я всегда побеждал его. По идее, у меня не должно возникнуть проблем и сейчас. И все-таки он без труда берет надо мной верх. Сегодня я настолько далек от победы, что начинаю сомневаться: неужели я мог побеждать его? Неужели еще совсем недавно я играл настолько лучше? Скотт превосходит меня в каждом моменте матча.
После игры журналисты спрашивают, все ли со мной в порядке. Они не обвиняют, не придираются. Говорят со мной, как Перри и Брэд: с искренней озабоченностью, пытаясь разобраться, что все-таки происходит.
А вот Брук это совсем не волнует. Теперь я постоянно проигрываю - за исключением тех случаев, когда вообще не являюсь на турнир, - а она лишь повторяет, что рада видеть меня около себя. К тому же, когда я стал играть реже, чем раньше, она заявила, что я гораздо реже впадаю в угрюмое настроение.
Ее безразличие отчасти связано со свадебными приготовлениями, но еще больше - с ее строгим предсвадебным режимом тренировок. Она работает с Джилом, чтобы выглядеть в свадебном платье как можно лучше. Она бегает, поднимает тяжести, растягивается, считает каждую калорию. Для дополнительной мотивации наклеила на дверцу холодильника фото, снабдив его волшебной рамкой в форме сердечка. Она говорит, что на снимке - идеальная женщина с идеальными ногами, именно такими, какие хотела бы иметь Брук.
Я смотрю на фото в изумлении, затем, протянув руку, трогаю рамку.
- Это?..
- Да, - кивает Брук. - Штефи Граф.
В АПРЕЛЕ играю за Кубок Дэвиса, с нетерпением ожидая приступа вдохновения. Я много работаю, много тренируюсь. Наш противник - Нидерланды. Мой личный противник - Сьенг Схалкен, спортсмен ростом метр девяносто пять. По его подаче, однако, можно сделать ошибочный вывод, что он никак не выше метра. Тем не менее он хорошо работает с мячом. К тому же Схалкен, как и я, - агрессор: он предпочитает играть от задней линии, стараясь загнать противника до смерти. Я уверен в себе. Погода удивляет: день солнечный, но ветреный. Голландцы в деревянных ботинках размахивают тюльпанами. Обыгрываю Схалкена в трех утомительных сетах.
Через несколько дней играю с Яном Симеринком по прозвищу Мусорщик. Симеринк - левша, он отлично бьет слета, быстро перемещается под сетку и надежно ее обороняет. Это, однако, единственные комплименты, которые можно сказать о его игре, в целом неумелой и комичной. Пытаясь ударить справа, он постоянно промахивается, а удары слева получаются откровенно слабыми. Его подача ниже всякой критики. Одно слово - Мусорщик. Начинаю матч уверенно, но вскоре обнаруживаю, что слабость моего соперника сама по себе - мощное оружие. Его беспомощные удары все время держат в напряжении. Ты не можешь предугадать его действия, рассчитать время. Через два часа игры у меня гудят ноги, сбивается дыхание, раскалывается голова. К тому же я проигрываю два сета. Еле ухитряюсь победить в матче. Теперь на играх Кубка Дэвиса у меня на 24 победы приходится лишь 4 поражения - рекорд среди американских спортсменов. Пресса превозносит мое достижение, недоумевая, почему я не могу поддерживать тот же уровень и в других играх. Похвалы эти, конечно, весьма условны, но меня они греют.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});