Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А теперь он вел себя словно вежливый сосед, подчас испытывающий необходимость встретиться по соседским надобностям, но намеренно и упорно держащийся в отдалении. Виктория понимала, что он больше не злится на нее; просто он вычеркнул ее из своей жизни, будто ее и нет вовсе.
На следующий вечер Джейсон снова уехал в Лондон, и Виктория томилась без сна, устремив пустой взгляд на шелковый балдахин над кроватью и предавшись мечтаниям, что когда-нибудь снова будет танцевать с ним, как это прежде было не раз. Джейсон изумительный танцор: он движется в танце с такой естественной грацией…
Она подумала: «Интересно, чем он занимается в эти долгие ночи в Лондоне, вдали от дома?» И решила, что скорее всего играет в карты в одном из клубов «исключительно для мужчин», членом которого состоит.
На пятый вечер Джейсон не появился. Утром, за завтраком, взгляд Виктории упал на страницу «Газетт», где в разделе светской хроники объяснялось, чем он занимается в столице.
Оказалось, он вовсе не играет в карты и не проводит деловые встречи. Он был на балу у лорда Мюирфилда, где танцевал с прелестной хозяйкой дома, отличающейся пышными формами. В газете также сообщалось, что накануне лорда Филдинга видели в театре с некоей брюнеткой, танцовщицей оперного театра. И Виктория вспомнила, что любовницу Джейсона зовут Сибил, что она танцовщица и брюнетка.
Виктория почувствовала прилив ревности – настоящей, отчаянной, до головокружения. Это совсем выбило ее из колеи, ибо прежде ей никогда не доводилось испытывать подобного чувства.
К несчастью, именно в этот момент Джейсон появился в столовой, причем в том самом виде, в котором уехал накануне в Лондон. Если не считать того, что его великолепно сшитый фрак был беззаботно расстегнут, а ворот белой рубашки вольно обнажал сильную загорелую шею. Было очевидно, что ночь он провел вне своего лондонского дома, где у него был целый гардероб одежды.
Он сухо кивнул ей, проходя к буфету, и налил себе чашку дымящегося черного кофе.
Виктория медленно поднялась со стула, дрожа от обиды и гнева.
– Джейсон, – холодным и жестким тоном обратилась она к нему.
Он кинул на нее через плечо вопрошающий взгляд и, увидев ее каменное лицо, повернулся.
– Да? – сказал он, поднося чашку ко рту и глядя на жену.
– Ты помнишь, что чувствовал, когда твоя первая жена в Лондоне напропалую изменяла тебе?
Он опустил чашку с кофе, но его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.
– Прекрасно помню.
Удивляясь самой себе и отчасти гордясь неизвестно откуда взявшейся смелостью, Виктория многозначительно кивнула на газету и гордо подняла подбородок.
– Тогда, надеюсь, это не повторится.
Он мельком глянул на открытую газету и снова перевел взгляд на нее.
– Насколько я помню, меня не очень интересовало, чем она занимается.
– А меня это интересует! – не в силах больше сдерживаться, взорвалась Виктория. – Я прекрасно понимаю, что предусмотрительные мужья заводят… любовниц, но… У вас, англичан, на все случаи существуют правила, и благоразумие – одно из них. Когда афишируют своих… своих подружек, это унизительно и оскорбительно. – С этими словами она быстро удалилась из столовой, чувствуя себя ненужной и отверженной.
Тем не менее выглядела она как гордая и прекрасная королева: длинные волосы золотистыми густыми локонами ниспадали на спину, изящная фигура, удивительно грациозная походка… Джейсон молча смотрел вслед уходящей от него молодой жене, забыв о кофе. Он ощутил, как знакомое горячее желание возникает в нем, то самое желание, которое мучило его в течение многих месяцев, – заключить ее в объятия и утонуть в ней. Но он не тронулся с места. Что бы она ни чувствовала по отношению к нему, это не было ни любовью, ни даже желанием. Оказывается, она считала бы очень «предусмотрительным» и благоразумным с его стороны держать любовницу подальше от людских глаз, чтобы удовлетворять с ней свою мерзкую похоть, горько думал он. Ее гордость страдала лишь оттого, что его видят с этой женщиной на людях.
Значит, страдала ее гордость, и ничего больше. Но когда Джейсон вспомнил, какую встряску получила ее гордость от любимого ею Эндрю, то понял, что она может не выдержать новых подобных потрясений. Он знал, что такое гордость; Джейсон прекрасно помнил, какое унижение и ярость испытал, когда впервые обнаружил, что Мелисса ему изменяет.
Он задержался в кабинете, чтобы взять кое-какие бумаги, затем пошел наверх, на ходу пробегая глазами документы.
– Доброе утро, милорд, – сказал камердинер, укоризненно глядя на небрежно накинутый фрак.
– Доброе утро, Франклин, – ответил хозяин, передавая ему фрак и не отрывая глаз от свежих документов.
Франклин приготовил бритву, ремень для правки и кружку с пеной, а затем начал чистить одежду хозяина.
– Какой костюм, милорд, вам понадобится вечером: выходной или повседневный?
Джейсон перевернул страницу.
– Повседневный, – рассеянно сказал он. – Леди Филдинг считает, что я по вечерам провожу слишком много времени вне дома.
Он прошел к выложенной мрамором ванной комнате, не замечая довольного выражения, появившегося на лице камердинера. Франклин подождал, пока хозяин скроется в ванной, затем отложил одежду и щетку и поспешил вниз – поделиться радостным известием с Нортропом.
До тех пор пока несколько месяцев назад леди Виктория не вторглась в дом и не нарушила привычный, укоренившийся порядок, Франклин и Нортроп ревниво соперничали в борьбе за доверие хозяина. Целых четыре года они старательно избегали даже намека на какие бы то ни было отношения друг с другом. Однако теперь двое бывших врагов стали союзниками – оба были заинтересованы в том, чтобы в семье хозяев царили лад и покой.
Нортроп полировал стол в холле возле салона. Оглянувшись, дабы убедиться в том, что их не могут услышать, Франклин поспешил к нему, горя желанием сообщить последние новости об отношениях между лордом и миледи – если это можно было назвать отношениями – и взамен узнать что-нибудь новенькое от Нортропа. Он наклонился к дворецкому, не ведая, что в соседнем салоне О’Мэлли уже прижался ухом к двери, чтобы подслушать их разговор.
– Сегодня вечером его милость намерен отужинать дома, мистер Нортроп, – театральным шепотом заговорщика сообщил камердинер. – Полагаю, это хорошее предзнаменование. Очень хорошее.
Нортроп выпрямился, но выражение его лица не изменилось.
– Это действительно важное событие, учитывая, что его милость пять ночей подряд отсутствовал, но я не вижу в нем ничего знаменательного.
– Вы не понимаете: его милость подчеркнул, что остается дома потому, что этого хочет ее милость!
- Раз и навсегда - Джудит Макнот - Исторические любовные романы
- Уитни, любимая. Том 2 - Джудит Макнот - Исторические любовные романы
- Королевство грез - Джудит Макнот - Исторические любовные романы