Читать интересную книгу Четыре голубки - Уинстон Грэм

Женщины его не заметили, и Росс не вошел, не желая им мешать, он предпочел собственные мрачные мысли. Он поднялся наверх и заблудился, оказавшись у подножия спиральной лестницы, ведущей к куполу, и пошел обратно. Безжизненный дом, в нем как будто не осталось ни одного человека. Слава Богу, что у Росса никогда не было ни средств, ни желания расширять Нампару больше нынешних размеров. Но дом Бассетов был вполне жизнерадостным по сравнению с этим. Некоторые люди обладают талантом создавать настоящий дом.

Он нашел нужную комнату с третьей попытки. Одежда до конца не высохла, но вполне сгодится. У дяди лорда Фалмута были короткие ноги, и панталоны доставляли ужасное неудобство.

Ярко горел огонь, и Росс был рад теплу, когда переодевался. Завязав шейный платок, он расправил одежду Демельзы, чтобы та оказалась ближе к камину. Ее чулки были еще мокрыми, а подол юбки будет сохнуть еще полдня.

Когда он дотронулся до юбки, из кармана выпал листок, и Росс нагнулся, чтобы подобрать его и положить обратно. Но голубые чернила, были столь необычны и столь узнаваемы, что привлекли его внимание, и он непроизвольно прочел строчки.

Когда уйду, запомни лишь одно:

Что ни земля, ни небеса не в силах

Дать большего блаженства, чем дарил мне

Один лишь день наедине с тобой.

И если, вспомнив обо мне, прольешь

Слезу украдкой — буду счастлив вечно.

Пусть память и не будет бесконечной,

Я буду горд, что ты по мне вздохнешь.

Доверь печали небу, а песку

Оставь слезинку, что по мне упала.

И чтобы лик твой грусть не затмевала,

Забудь меня скорей, когда уйду.

Глава восьмая

В воскресенье, десятого сентября, Уорлегганы вернулись из Тренвита в Труро. Обычно они не возвращались так рано, но Джордж должен был присутствовать в четверг на выборах, и Элизабет решила поехать с ним. В отсутствие Джеффри Чарльза в Тренвите не оставалось никого, кроме ее немощных родителей, да и чудесное лето подходило к концу, так что покидать Тренвит было не особенно жаль. Новый парламент собирался в начале октября, и Элизабет решила отправиться с Джорджем. Во время прошлого пребывания в Труро она обзавелась новыми друзьями и новыми увлечениями, ей понравилось быть в центре событий и рядом со средоточием власти. К тому же она сможет несколько дней побыть с Джеффри Чарльзом перед его возвращением в Харроу.

Она согласилась на то, чтобы Джеффри Чарльз провел все лето со школьными друзьями в Норфолке. Элизабет полагала, что так будет лучше и это позволит избежать конфликта между ее сыном и мужем. К тому же она надеялась, что разлука длиной в год поможет Джеффри Чарльзу полностью забыть Дрейка. Но жизнь без него не была прежней: Джеффри Чарльз уже давно стал для нее самым важным человеком на свете. Валентин не мог его заменить, он так и не занял в ее сердце такого же места.

Когда Джордж узнал о новом соглашении Данстанвилля с Фалмутом и о договоре по округам Труро и Трегони, он пришел в ярость и тем же утром прискакал с письмом в руке в Техиди. Было сказано много громких слов, Джордж ясно выразил свое неудовольствие, но его покровитель с холодной вежливостью твердо дал понять, что мистер Уорлегган должен сам позаботиться о своих голосах в округе Труро. Встреча оказалась неудачной, и вскоре Джордж пожалел о некоторых словах, сказанных сгоряча, продиктованных оскорбленным самолюбием. С самого начала он прикладывал все усилия к тому, чтобы понравиться Бассету, и это приносило удовлетворительные плоды. Это был слишком влиятельный человек, чтобы от него отдаляться, и Джордж тут же сделал несколько тактичных шагов, пытаясь загладить вину.

На самом деле, когда схлынуло первое волнение, Джордж не сильно переживал за свое место по округу Труро. После того как Бассет ушел из городского совета, там разгорелась битва, сравнимая по накалу с самими выборами, поскольку ее результаты вполне могли решить исход выборов. В конце концов мэр, один из тори, не желая последовать примеру своего предшественника, отправленного в тюрьму за противостояние большинству, отказался от места. Виги с триумфом посадили своего кандидата, Вивиана Фитц-Пена — потомка древнего рода, такого же одряхлевшего, как и сам кандидат, — но этот виг оказался последователем Фокса, и ничто не могло заставить его избрать кандидата от Боскауэнов.

Так что состав совета, как объяснил Джордж Элизабет, не изменился с прошлого года в политическом отношении. Он даже думал — осмеливался думать — что усилия, предпринятые им для перетягивания некоторых членов совета на свою сторону, не пропали даром: благодаря этим людям, обязанным ему или его семье, перевес голосов в его пользу на выборах будет не таким ничтожным, как в прошлый раз.

Дорога домой как всегда была отвратительной, как будто даже стала еще ухабистей и более пыльной, но по крайней мере, сопровождавшим их всадникам не пришлось вытаскивать застрявший экипаж. Несмотря на головную боль, Элизабет послала записку Морвенне с приглашением на ужин в понедельник, и Морвенна ответила, что с удовольствием придет.

Элизабет чуть не пригласила также Ровеллу и Артура, но просто не могла заставить себя пригласить библиотекаря, уж по крайней мере не к ужину, она знала, что Джордж рассердится. И конечно же, она знала о загадочной неприязни между сестрами.

Когда пришли гости, Джордж отсутствовал, но Элизабет провела несколько минут наедине с кузиной, пока та снимала плащ, и первым делом справилась о здоровье Джона Конана, а затем, как бы невзначай, упомянула Ровеллу.

— Я с ней не виделась, — ответила Морвенна.

— Совсем?

— Совсем.

— Вам повезло, что вы живете у реки. Труро — такой скученный и нездоровый город. Надеюсь, она здорова.

— Я тоже надеюсь.

— Мы пробудем здесь недели три перед отъездом в Лондон, так что я приглашу ее на чай.

— Ты должна прийти на чай ко мне, — сказала Морвенна.

— Благодарю, дорогая. Но почему бы тебе не прийти на чай вместе с ней?

— Благодарю, Элизабет. Я бы предпочла этого не делать.

— Дорогая, почему ты так к ней строга? Она еще молода и наверняка ошибается в суждениях, но...

— Дорогая Элизабет, мне бы не хотелось это обсуждать. Если не возражаешь.

— Но разве матушка не пишет тебе с вопросами о Ровелле? Ей же еще нет шестнадцати?

— Думаю, мама пишет напрямую Ровелле.

— Я видела ее мужа в библиотеке. Он кажется весьма любезным юношей.

— Да, я тоже так думаю.

Элизабет вздохнула.

— Ну ладно, дорогая. Пойдем, а то Оззи остался в одиночестве и чувствует себя покинутым.

Они прошли в холл, и Элизабет заметила, что сняв креповый капюшон плаща, кузина не потрудилась даже пригладить волосы. Этого длинного платья из синего батиста с косынкой на груди и кружевными манжетами Элизабет раньше не видела, но оно смотрелось мятым, как будто Морвенна в нем спала. Однако, несмотря на всё это, она не казалась непривлекательной, двигалась и разговаривала с незнакомой уверенностью, которая шла ей не меньше, чем прежняя скромность. Её лицо выглядело так, будто она пережила тяжёлые времена, но мужчины охотнее заглядывались бы на неё сейчас, чем прежде, когда она была юной и наивной.

Оззи и впрямь сидел один в гостиной, обдумывая очередные странные и тревожные события, происходящие в его жизни. Сегодня он опять встретил на улице Ровеллу — в третий раз с тех пор, как она уехала. И на этот раз она искоса взглянула на него из-под ресниц и чуть улыбнулась. Так трудно оказалось понять — насмешка ли это, торжество, удовлетворение, дружеская улыбка или даже призыв. Оззи разгорячился, он снова и снова болезненно переживал и был ужасно возбуждён. Встреча пробудила в нём самые худшие фантазии, и он провёл весь день, стараясь от них избавиться.

Однако теперь он пришёл в себя. Они пили канарское и слушали монолог Оззи о церковных проблемах, пока к ним не присоединился Джордж.

Джордж не сильно обрадовался, увидев за столом Осборна; правда, он не был бы рад ему и в любой другой день. И месяца не проходило, чтобы он не получил от Оззи письма с очередной просьбой. Очередная его цель состояла в получении прихода Сент-Ньюлин, который как раз освободился. Но никто не хотел прислушаться к мольбам Оззи (насколько это в принципе возможно), поскольку все считали, что с него пока что достаточно должностей. Докучливость Оззи была бы не столь раздражающей, если бы его дядя, Конан Годольфин, помог Джорджу в Лондоне. Однако Конан оказался тем еще франтом и водил знакомство только с себе подобными. Будучи близко знакомым с принцем Уэльским, он, тем не менее, странным образом не смог представить своего нового родственника по браку обществу, в котором тот был заинтересован.