сливаются воедино, энергия, теплая и жидкая, медленно вливается в нас обоих, как осмос. Я ощущаю тяжесть в груди и не могу пошевелиться. Кажется, эта новая энергия приспосабливается внутри меня, словно птица в новом гнезде.
В конце концов, тяжесть уменьшается, и мое тело расслабляется, но Джун все еще держит меня в своих объятиях, пока я задыхаюсь, отчаянно пытаясь втянуть воздух и сглотнуть. Его дыхание тоже затруднено, но он не отпускает меня. Ни на секунду.
Глава 48
Джуничи
Кончено. Больше никаких игр.
Я чувствую себя пустой кружкой, в которую налили что-то насыщенное, теплое и более приятное, чем все, что я мог себе представить. Описать это означало бы только преуменьшить значение Джэ и его сущности, сложность и великодушие того, что он мне дал.
Но я также чувствую себя ослом, потому что бегал от этого всю свою жизнь, даже убежал от Джэ на несколько месяцев. Он предлагал мне – умирающему вампиру – восстановление и удовлетворение, настоящую любовь и убежище от ядовитого и болезненного существования, от жизни, в которой я регулярно морил себя голодом и добровольно зависел от кого-то, кто издевался надо мной, потому что я думал, что лучшего варианта нет. Я отверг Джэ, ослепленный собственным упрямством, предрассудками и предположениями.
Дурак.
Тяжесть связи между нами растворяется, теплом распределяясь по всему моему телу. Она не тяжелая, как якорь. Поначалу была, а теперь она рассеялась, и я чувствую, как она расходится по всему телу, словно жидкие перья. Это невероятно.
Джэ отстраняется от меня, и я ослабляю хватку на его теле. Я хотел этого. Я был готов. Знаю, что и он тоже (где-то внутри, может быть, в глубине души), потому что если бы не был, этого бы не произошло. Но я готовлюсь к срыву, потому что таков его образ действий.
Он смотрит на мой галстук, но на самом деле в его глазах пустота. Я скольжу руками к его локтям и жду, наблюдая за ним. Он делает глубокий вдох.
– Неужели я только что…
– Неужели мы? – Поправляю. – Да.
Наступает долгая пауза, прежде чем он садится чуть прямее. Теперь я держу его за запястья. Наконец он поднимает на меня глаза. Они больше не горят, но они все еще теплые и небесные. Он смотрит в замешательстве.
– Мы связаны?
– Да.
– Я… я думал, что для связи нужен секс?
На самом деле я много думал об этой ситуации, так что я не очень этим удивлен.
– Ну да. Это требование – наряду с другими, более важными, вещами, которые происходят между нами. К тому же, мы месяцами занимались сексом и питались друг от друга, Джэ. Ты тогда еще не полностью пробудился, но… Мы как будто бы воспользовались тридцатидневным бесплатным пробным периодом, и теперь пришло время платить?
– Ты только что сравнил наши отношения с маркетинговой стратегией?
Я отворачиваюсь, чтобы скрыть свое веселье.
– Да. – В тот момент, когда он впервые проснулся в доме Харуки и Нино, я почувствовал это. Тяга к нему была слишком сильной, а он был таким открытым и доверчивым, что его энергия практически тянулась ко мне. Думаю, если бы я покормился от него в тот день – бац. Это случилось бы. А может и нет? Не знаю. Я не был готов.
Джэ смотрит в сторону темного озера, раскинувшегося перед нами. Оно тихое и движется невидимым течением. В нем мирно отражаются луна и ночное небо.
– Ты расстроен этим? – Он поворачивается и смотрит на меня. – Раньше ты этого не хотел.
Я скольжу своими руками в его, сцепляя наши ладони.
– Я выгляжу расстроенным? Теперь мы разделяем связь. Ты чувствуешь меня?
Его лицо спокойно, когда он смотрит на меня, изучая. Через мгновение он кивает.
– Чувствую. Немного.
– И?
– Ты кажешься облегченным и… возбужденным?
– Верно. Я думаю, что твое ощущение меня будет становиться сильнее по мере того, как ты будешь больше раскрываться, принимать свои энергию и экспериментировать с ней.
Он кивает в знак согласия, глубоко вздыхая, но подавляя улыбку. Очевидно, я тоже могу его читать. И поскольку я знаю, что делаю, то могу прочитать его лучше. Он в восторге. Взволнован, но не хочет этого показывать. Боится слишком бурно отреагировать и дать себе волю. Хочет защитить себя и меня на случай, если это меня оттолкнет, как это было тогда, когда он только пробудился.
Энергия Джэ излучается и говорит со мной, как открытая книга. Кажется, он этого не осознает, потому что все еще пытается скрыть от меня свои настоящие чувства. Но это нормально. У нас все получится. Самое трудное позади.
– Я пришел сюда, – говорю я, – потому что вампиры начинают уходить. Мы закругляемся.
– Это странно. Я предполагал, что вампиры будут веселиться всю ночь, – Вампиры, как и люди, днем работают. Может, пойдем в дом и подготовимся к возвращению?
– Ладно… – Джэ делает паузу, сжимая мои руки. – Они узнают? Об этом?
– Да.
– Как?
– Потому что наши энергии изменились. Когда мы прибыли, у нас было две разных энергии, исходящих из наших тел. Но теперь у нас одна, общая.
Джэ тянется почесать затылок.
– Это неловко.
– Немного.
– Они подумают, что мы занимались здесь сексом?
Я пожимаю плечами.
– Вероятно.
– Ах, черт побери…
– Это не имеет значения! – Я тянусь и снова обнимаю его, беспомощно ухмыляясь. – Кого волнует, что кто думает? Я люблю тебя, и у меня есть ты, а у тебя есть я. Мы связаны, Джэ.
Я хочу, чтобы он позволил себе быть таким взволнованным, каким я его знаю, таким же взволнованным, как и я. Но он просто крепко обнимает меня, прижав ладони к моей спине. Я чувствую тепло и восторг, исходящие от него, но он не говорит ни слова.
Чуть позже, когда мы открываем дверь в заднюю комнату виллы, на нас отовсюду смотрят широко раскрытыми глазами. Селлина сидит на диване, положив босые ноги на колени Джованни, и он их поглаживает. Харука сидит в кресле, а Нино без пиджака расхаживает позади него, пока не замечает нас и не замирает как вкопанный. Селлина выпрямляется, когда мы заходим внутрь.
– Вот это да! Поздравляю!
– Спасибо, – говорю я, держа Джэ за руку. Джованни склоняет голову набок.
– Так вы двое трахались в саду? Кто соединяется на чужой церемонии?
Селлина хмурится, высвобождая ноги из его рук.
– Ты сегодня такой неуправляемый.
– На самом деле я только покормился с его руки, – уточняю я.
– То, как они соединились, абсолютно не твое дело. – Харука смотрит на Джованни холодным взглядом. В такие моменты в красноте его глаз читается скорее плохое предчувствие, чем безразличие или игривость. Я редко вижу у него такое выражение, но когда вижу, оно меняет все его поведение, и я вдруг вспоминаю, насколько стара его кровь и что он мог бы с ней сделать, если бы захотел.
Но Джованни смотрит в ответ, а затем ухмыляется.
– Ты сейчас обзываешь меня про себя, не