Читать интересную книгу Ельцин - Тимоти Колтон

Всем членам Верховного Совета 1990–1993 годов было позволено сохранить выделенные им квартиры. Хасбулатов, к примеру, остался в вместительной, некогда принадлежавшей Брежневу квартире на улице Щусева, в центре Москвы, и вернулся к преподавательской деятельности в Плехановском институте[1041]. Руцкой организовал новую политическую партию «Держава». Даже Виктор Баранников, бывший министр безопасности, примкнувший к оппозиции, практически не пострадал[1042]. По акту от 23 февраля были амнистированы не только противники Ельцина по году 1993-му, но и и организаторы путча 1991 года. Суд над путчистами начался уже в апреле 1993 года, но процесс затягивался, и приговор все еще не был вынесен. Лишь генерал Варенников, самый радикальный из заговорщиков, отказался согласиться с амнистией и не был освобожден. Он предстал перед судом и 11 августа 1994 года был оправдан Военной коллегией Верховного суда РФ. В 1995 году Варенникова избирали депутатом Госдумы от КПРФ, и он возглавил комитет по делам ветеранов. В Думу в 1993 и 1995 годах вошли и другие политические противники Ельцина из прошлого, в том числе Егор Лигачев[1043].

Парламент, хотя и весьма ограниченный в своих надзорных полномочиях, все еще обладал «властью кошелька», и это позволяло торговаться по бюджетным вопросам, а также по вопросам фискальной и макроэкономической политики. Он также имел исключительное право принимать законы и вскоре использовал его с гораздо большей продуктивностью, чем можно было ожидать от «фигового листка», роль которого ему предназначалась некоторыми экспертами. В 1994 году было принято всего 6 законов, в 1995-м — несмотря на отсутствие стабильного большинства — законов приняли 37, а в первой половине 1996 года после очередных выборов в Госдуму число принятых законов было равно 8[1044]. Ельцин по-прежнему продолжал выпускать указы, хотя реже, чем до конституционной реформы. В 1992 и 1993 годах он выпускал в среднем по 24 нормативных указа в месяц. В 1994 году это количество сократилось до 17, а в 1995 году выросло до 20[1045].

Конституционный тупик 1993 года создал необходимость и заодно дал Ельцину шанс перестроить отношения с субъектами федерации. Как и раньше, основные проблемы были связаны с этническими анклавами. Правительства двух из 21-й республики, Чечни и Татарстана, отказались принимать участие в апрельском референдуме 1993 года, а в 12 республиках уровень доверия к президенту в голосовании был ниже 50 % (из 68 остальных субъектов федерации Ельцин получил поддержку большинства в 54). Пытаясь обеспечить себе поддержку регионов, Ельцин пошел на все. 12–14 августа в столице Карелии Петрозаводске он встретился с главами республик и представителями 8 межрегиональных объединений; встреча, продолжавшаяся целый день, происходила на суше и на президентской яхте, катавшей ее участников по Онежскому озеру. Предложение Ельцина ввести всех региональных лидеров в Совет Федерации не вдохновило руководителей республик, которые хотели быть на особом положении.

Во многих регионах к указу № 1400 отнеслись более чем холодно. Несколько десятков региональных законодательных органов, в том числе в 12 из 19 республик, в которых функционировали законодательные собрания, выразили солидарность с Хасбулатовым и Руцким. Ельцин отреагировал 9 и 12 октября, распустив все областные и равнозначные советы и приказав в период с декабря 1993 по июнь 1994 года избрать более компактные легислатуры. Республикам президент посоветовал поступить так же. Губернаторы областей и президенты республик оказались не столь неосторожными, как законодатели. 15 из них предпочли ограничиться сдержанными высказываниями. Четыре губернатора выступили резко против указа, и Ельцин немедленно их уволил. Пятый губернатор, Эдуард Россель из Свердловской области, не поддержал Хасбулатова, но 1 ноября провозгласил «Уральскую республику». Ельцин республику упразднил 9 ноября, а 10 ноября уволил Росселя. Из числа существующих национальных республик к защитникам блокированного Белого дома присоединился лишь один — Кирсан Илюмжинов из Калмыкии. Он сделал несколько антиельцинских заявлений, но после того, как сопротивление парламента было подавлено, «капитулировал и высказал удивительное предложение — лишить Калмыкию статуса… республики… [и] отказаться от республиканской конституции». Ельцин позволил ему остаться на своем посту, после чего он стал гораздо сговорчивее, чем раньше[1046].

Поначалу казалось, что голосование по конституции, состоявшееся 12 декабря, лишь породило очередные проблемы. В восьми республиках и в десяти других регионах большинство электората высказалось против президентского проекта. Однако кризис 1993 года стал для Ельцина и федерального Центра нижней точкой, с которой начался подъем. Мастерским ходом, приведшим к выздоровлению, стала консолидация власти в Центре: грубо говоря, региональные лидеры поняли, кто в доме хозяин. Республиканские президенты, подражая Москве, укрепили свою власть, став более мощными, чем законодательные собрания. Приглушение политической конкуренции помогло им справиться с давлением со стороны местных националистов, и давление это начало ослабевать. «Централизация власти, проведенная Ельциным, изменила институциональное устройство России. Власть республиканских парламентов перешла в руки глав исполнительной власти, положив конец слабости централизованного государства, которая в начале 1990-х годов позволяла республикам ставить под вопрос федеральный суверенитет»[1047]. Аналогично развивалась ситуация и в областях. В ноябре 1993 года Ельцин почувствовал себя настолько сильным, что отрекся от статьи федеративного договора 1992 года, в которой говорилось, что национальные республики получают половину мест в верхней палате парламента. В новом Совете Федерации каждая территория получала по два места. Ельцин еще больше сократил неравенство между республиками и областями, назначив в некоторых областях выборы губернаторов, а в декабре 1995 года такие выборы стали повсеместной практикой. Через два года после выборов членов Совета Федерации (в конце 1995 года) было решено, что два места, принадлежащие каждому региону, по должности будут занимать руководители исполнительной и законодательной власти, которые таким образом войдут в центральный политический истеблишмент[1048].

Изобретением в отношениях между Центром и периферией стала поддержка Ельциным идеи заключения со многими регионами изготовленных на заказ «договоров» по разделению полномочий. Эта концепция была не нова: так Ельцин поступил в 1990 году, когда предложил Татарстану взять столько суверенитета, сколько тот сможет «проглотить»[1049]. Неудивительно, что первый двусторонний договор был заключен 15 февраля 1994 года с Минтимером Шаймиевым. Ельцин отправился в Татарстан в мае. Он посетил отреставрированный Казанский кремль, мечеть Марджани, православную церковь, несколько заводов и ферм и детскую больницу. Затем состоялась пресс-конференция, на которой Ельцин, стоя рядом с Шаймиевым, объявил: «За договор с Татарстаном меня здорово били, критиковали — но я все же оказался прав… Татарстан взял себе полномочий по договору столько, сколько смог взять. Остальное, что осталось за федеральными органами, нас удовлетворяет»[1050].

Соседний Башкортостан и северокавказская Кабардино-Балкария договорились с Москвой чуть позднее в 1994-м, четыре республики заключили договоры в 1995-м, две — в 1996 году, затем — после второй инаугурации Ельцина — одна республика сделала это в 1997-м, и еще одна — в 1998 году. В 1995 году Ельцин распространил ту же практику на области, первыми из которых стали родина Черномырдина — Оренбургская область и родина его самого — Свердловская область. В конечном счете были заключены договоры с 47 из 89 субъектов федерации. «Пряники» были преимущественно экономическими — к примеру, условия договора позволяли субъектам оставлять себе отдельные федеральные налоги, собираемые на местах, или делать в свою пользу фиксированные отчисления с доходов от продажи нефти и других природных ресурсов, но некоторые вспомогательные соглашения были связаны с вопросами охраны окружающей среды, военного призыва и языковой политики. Подписание договоров происходило в сверкающем хрусталем и золотом Георгиевском зале — самом грандиозном из всех залов Большого Кремлевского дворца (его площадь составляет 1250 кв. м, а высота потолка — 18 м). Не прошло незамеченным и то, что статуи работы скульптора XIX века Ивана Витали, украшавшие 18 монументальных пилонов, изображали земли, присоединившиеся к России с XV по XIX век. Именно в этом зале Горбачев готовился в августе 1991 года провести церемонию подписания своего союзного договора.