— Надеюсь, никто не помер, — мрачно сказал возница. — Зачем еще его светлости может понадобиться священник, когда он живет в таком грехе.
— Мы это сейчас выясним. — Кьяра помахала рукой и позвала незнакомца. — Добрый вечер, святой отец.
Священник остановил мула.
— Добрый вечер, синьорина, — ответил он и с неодобрением посмотрел на Кьяру: молодая женщина верхом в сопровождении двух повозок, управляемых слугами. В то же время он слегка прищурился и скривил губы так, как будто ему не терпелось поведать некий большой секрет. Со словами «Да пребудет с вами Бог» он осенил их крестным знамением.
Кьяра, а за ней и все слуги смиренно перекрестились.
— Надеюсь, там все хорошо, святой отец?
— Очень хорошо, в самом деле, — ответил он и слегка пришпорил мула, как будто собираясь ехать дальше, но
затем снова осадил. Было ясно, что он не уедет, пока не поделится с ними своим секретом, будь он хоть сто раз священник.
— Очень хорошо, — повторил он снова. — Я, браг Массео ди Барди из миноритского монастыря в Борго Оньиссанти[88], лично выслушал исповедь великого герцога и внес порядок в его жизнь.
— Что сделали?
— Я, — снова начал он, подумав, что его слова не расслышали, — брат Массео…
Он запнулся, осознав свою оплошность, и так сильно покраснел, что стал похож на жареную свеклу.
— Я умоляю Бога простить мою гордыню, — сказал он. — Не смею вас задерживать, синьорина. И ради вашего же блага забудьте мои неразумные слова.
Он изо всей силы ударил пятками по бокам мула — не то чтобы это было хорошей идеей, ведь как все минориты он был обут в мягкие сандалии, — и мул поплелся прочь.
— Что он имел в виду, сестра Кьяра? — спросил возница. — Великий герцог решил исповедоваться? Он что, отослал венецианку? Если да, то скатертью ей дорога.
Кьяра коснулась шпорами боков своей кобылы. Та фыркнула и зашагала вперед, а мулы, запряженные в повозки, последовали за ней.
— Думаю, он просто хотел придать своим словам побольше важности, — ответила она. В этом была доля правды, к тому же слугам лучше не думать так много о личной жизни хозяина. Однако у Кьяры закрались некоторые опасения, которые она гнала прочь. Не может же Франческо Медичи быть настолько сильно одержим страстью, чтобы жениться на своей венецианской любовнице всего через два месяца после смерти герцогини? — Давайте разгрузим и разберем вещи, — быстро сменила она тему. — Лаборатория великого герцога находится в оранжерее в конце сада.
Когда в лабораторию вошел великий герцог, она мыла стеклянные колбы и расставляла их в шкафчике по размеру, начиная с самой большой. Жестом приказав слугам оставаться снаружи, он закрыл за собой дверь. Он изменился. Стал еще полнее, но это была нездоровая полнота — полнота мужчины, который давно не ходил на прогулки, не ездил на охоту и вообще не ездил верхом. Кьяре показалось, что черная тень, всегда окружавшая великого герцога, теперь проникла прямо под кожу, создавая темные пятна там, где их раньше не было. Или ей это просто почудилось при неровном свете лампад?
— Луна уже высоко, сестра Кьяра, — сказал он. — Если будешь работать только при свете этих лампад, наделаешь ошибок.
Она поставила в шкафчик последнюю колбу и взяла льняное полотенце, чтобы вытереть руки.
— Я уже закончила, магистр Франческо, — ответила она. — Слуг разместили в конюшнях вместе с мулами и повозками. Вы позволите мне ужинать и спать в той же комнате, где и раньше?
— Всему свое время. Вначале я хотел бы с тобой поговорить.
Один из светильников затух, и в комнате стало еще темнее.
— Как пожелаете, магистр Франческо.
— Я получил письмо от магистра Руанно.
Спустя мгновение Кьяра поняла, что она невольно задержала дыхание, а ее руки сжимают полотенце так крепко, что это отдается болью в ее искалеченных пальцах. Она осторожно разжала пальцы и вздохнула.
Я вынужден вернуться в Англию ввиду неотложных дел… Что бы он ни говорил тебе, не слушай…
— И что он пишет? — спросила она. — Как скоро вернется?
— Пока неизвестно, вернется ли он вообще. Признаться, магистр Руанно меня разочаровал. Взял и уехал без моего разрешения.
Однако великий герцог совсем не выглядел разочарованным. Он просто делал вид, что разозлен непослушанием своего слуги. На самом деле ему был нужен этот английский алхимик. Не так-то много людей с такими знаниями и навыками, как у Руана.
— Возможно, — сказала Кьяра, — его вызвали в такой спешке, что у него не было времени попросить официальное разрешение?
— Возможно.
— Но с ним все в порядке? Он попросил вашего разрешения, чтобы вернуться?
Великий герцог улыбнулся.
— Ты так интересуешься, вернется ли он, что это становится уже подозрительным. А я-то думал, что его отъезд, напротив, тебя обрадует, ведь ты теперь единственный алхимик при моем дворе.
Святые угодники! Сейчас надо тщательно взвешивать каждое слово.
— У вас есть много других алхимиков, — сказала Кьяра, осторожно выбирая слова. — Это опытные и образованные люди: я видела отчеты, которые они вам присылают. Но чего у них нет, так это уникального дара магистра Руанно чувствовать и понимать металлы и другие элементы. Он с этим родился. Он доказал это, управляя вашими рудниками, плавильными мастерскими да и самой лабораторией. А я ведь простая дочь книготорговца.
— Ты моя soror mystica, поклявшаяся служить мне верой и правдой. Думаю, ты умеешь больше, чем кажется тебе самой. Быть может, у нас получится самим создать философский камень, без еще чьей-либо помощи.
«Или я сумею создать его сама, — подумала Кьяра. — Вы и не догадываетесь, ваша светлость, что на каждый большой сундук с инструментами, который я привезла сюда, есть маленький и неприметный, который я доставила в подвал книжной лавки, где сооружаю собственную лабораторию. Откуда вам знать, что здесь, в вашей замечательной новой лаборатории, я устраиваю все таким образом, что любая ваша попытка создать философский камень будет обречена на провал? Это совсем несложно: щепотку алюминиевой пудры сюда, каплю aqua fortis туда. И вы не замечаете ничего, кроме того, что философский камень снова и снова ускользает от вас».
— Я сделаю все, что смогу, магистр Франческо, — она старалась говорить кратко и послушно. — Но что мы будем делать без магистра Руанно, когда нам понадобится сила земли?
— Мне нужно будет об этом подумать, — ответил он и взял в руки стеклянную колбу, заполненную едким алкагестом[89], прозрачным, как вода. Он задумчиво наклонил ее сначала вправо, затем влево. Сквозь дутое стекло колбы его глаза превратились в нечто страшное. — В любом случае магистр Руанно пишет, что садится на корабль из Лондона, а так как посыльный, доставивший мне письмо, не мог сильно обогнать этот корабль, думаю, что он будет во Флоренции в течение месяца.