Юшенг стоял у штурвала и курил трубку, прикрывая глаза от слепящего солнца. Джии нигде не было видно, зато Ханна ходила по правому борту, норовя свалиться в море в любой момент. Она напевала незнакомую Ригану песню и не замечала его. На носу корабля Райнер внимательно рассматривал что-то на статуе эгерии, нимфе воды. Риган увидел себя рядом с женщиной, которую он узнал бы из миллионов, и видел всё словно со стороны, но в то же время был участником событий.
Риган неведомым образом оказался на «Эгерии». Пятнадцать лет назад. В день, когда на них напал Бермуда и когда умерла Ила.
— Какого чёрта..?
— Кажется, это именно тот день, верно? — деловито спросил Бермуда, но его самого Риган не видел. — День, который разделил твою жизнь на «до» и «после». Удивительно, обычно у таких как ты роковой день — это день, когда они завладели магией. Как у Райнера. А у тебя… Ты так сильно её любил, Риган, что мёртвый позавидует, не говоря о живых.
Ригана нельзя было сломить пытками, и Бермуда понял это, едва встретил впервые в тот самый день. Поэтому он даже не пытался напасть, нанести удар, он всего лишь решил показать ему то, что убивало Ригана изнутри.
Тогда небо почернело в одночасье, и они попали в жуткий шторм, что никакая магия не смогла бы его утихомирить. Ила, Ханна и Монро создавали защитный барьер, Юшенг старался рулить так, чтобы поменьше шатало, а Райнер с Риганом отбивались от особо сильных волн. У них была малочисленная команда, но они справлялись. Такой корабль, как «Эгерия», не нуждался в большой команде несмотря на свои размеры.
Шторм был чудовищным. «Эгерию» швыряло в разные стороны, несколько раз почти перевернуло, и сейчас Риган наблюдал за тем, как это происходило. В голове мелькали позабытые воспоминания — его воспоминания, воспоминания того дня, — и он не мог сфокусироваться на чём-то одном.
Он помнил всё в мельчайших подробностях. Помнил, как появились странные тени, как быстро стих шторм и как первая тень проткнула насквозь одного из них — Нестора.
— Мы не нужны были тебе, — прошептал Риган, еле дыша. — Тебе нужна была только Ила.
Риган понял это лишь тогда, когда увидел со стороны. Бермуда и его тени не старались заполучить их всех, как думал Риган раньше. В первую очередь ему нужна была Ила. Потом — Ханна и Монро. Но остальные — нет.
— Тех, кто по глупости или из жадности решил заполучить магию с помощью ритуалов, найти не так сложно, как кажется. Но те, кто обладает истинной магией, данной от рождения или в результате прохождения Шести Путей… О, они как бриллианты. Они сильнее, могущественнее. Они могут то, чего не могут другие. Ила была одной из…
— …одной из тех, кто владел Силой Шести Путей, я знаю. А Ханна и Монро — владеют магией от рождения. Поэтому они были тебе нужнее остальных. Поэтому ты, не задумываясь, убил Нестора. И остальных.
«Эгерия» тогда попала в воронку хаоса, из которой невозможно было выбраться даже с мастерством Юшенга. Риган чувствовал, как вода била ему в лицо и в то же время наблюдал с расстояния нескольких метров. Море бушевало, море неистовствовало. Такую бурю Риган видел в первый и в последний раз.
Сердце сжималось с каждым ударом, буря усиливалась. В воздухе летал чёрный песок, которого не могло быть среди водной глади. Вороны галдели так, что шум шторма Риган не слышал. Чёрные вороны, белые вороны — они стаей кружили над кораблем. Глаза у птиц были пустыми, и в любой другой ситуации это вызвало бы страх. Но не сейчас. Тогда, пятнадцать лет назад буря не казалась такой чудовищной, а вороны не летали над морем. Появились лишь тени, жаждущие кого-то убить, а кого-то — заполучить во власть. Бермуда явился под самый конец, когда в живых остались лишь одиннадцать. Последние оставшиеся в живых одиннадцать членов экипажа, и только десять из них тогда вернулись.
Бермуда смеялся, и его смех эхом звучал со всех сторон. Риган наблюдал за «Эгерией», хотя в поднявшемся хаосе «Эгерию» он различал с трудом. Мысленно повторяя про себя, что ему нельзя поддаваться на уловки Бермуды, он не мог дышать, не мог отвести глаз и не мог пошевелиться. Тело цепенело, холод парализовывал. Риган закрыл и открыл глаза в надежде, что иллюзия, созданная Бермудой, исчезнет. Но она не исчезла.
Он оказался снова на фрегате, перестав быть сторонним свидетелем. Теперь был на месте самого себя в конце решающей битвы, предрешившей дальнейшую судьбу каждого, кто ещё дышал.
«Что ты делаешь?» — хотел спросить Риган у Бермуды, но не смог вымолвить ни слова. Он физически чувствовал, как горло стискивало что-то невидимое, но очень сильное. Воспоминания оживали и превращались в реальность. Когда тени Бермуды только появились, они с Илой стояли около входа в трюм и решали, как лучше поступить: вступить в бой или попытаться уйти. Время тогда текло быстрее обычного.
— Пообещай мне одну вещь, — после недолгих раздумий, произнесла Ила.
Они решили дать бой. Из тумана к ним выходил корабль без парусов, на палубе которого пока не было ни одного матроса.
— Что угодно.
Риган ответил ей теми же словами, что и пятнадцать лет назад, хотя хотел ответить другое. Слова сами по себе срывались, и контролировать ничего не получалось. Нельзя изменить то, что уже случилось. Даже если это происходило в созданной Морским Дьяволом иллюзии. Риган знал, что, как, когда и в каком порядке должно произойти, и не мог помешать неизбежному.
Бермуда определённо знал, куда и с какой силой давить. И давил.
— Убей меня, если он меня схватит, — выпалила Ила и, не дав Ригану возможности ответить, ринулась в бой.
Бермуда не стал показывать сражение полностью — им обоим это было ни к чему — и решил перейти к самому главному: к тому, как Риган вонзил нож в сердце Илы.
Риган видел, как Илу схватил сам Бермуда — не тот, с которым он говорил несколько минут назад и которого должен был выманить с острова, а тот, другой, из прошлого — и как Ила умоляюще смотрела на него и безмолвно шептала одними губами: «Убей». Выбора у них не было. Они оба — и Ила, и Риган — знали, что служить Бермуде она не смогла бы.
Неосязаемые тени оплели её руки и ноги и тянули к