Проводив гостей, Катя со Станиславом вернулась в гостиную.
- А теперь, сударыня, я бы хотел услышать правду о том, куда Вы поехали, когда сказали, что поедете с визитом к Вашему брату, - жестко произнес он.
- Вам это не понравится, - ответила Катя, опуская глаза.
- И все же?
Катрин молчала. От страха ладони ее стали влажными, и она неосознанным движением вытерла их о серый бархат своего платья.
- Думаю, я знаю, где ты была, - обходя ее кругом, произнес Войницкий. - Не успели тело его жены предать земле, а ты уже поспешила запрыгнуть в его постель, - зло бросил Станислав.
- Это неправда! - взорвалась Катрин. - Между нами уже давно ничего нет. Вчера я встретила княгиню Елецкую, и она просила меня просто поговорить с Николаем Сергеевичем.
- Просто поговорить?! Сударыня, Вы думаете, я поверю в эту ложь? - вздернул бровь Войницкий.
- Ах! Верьте во что хотите! - вскинулась Катя. - Мне Вы уж точно не верите! - выскочив из гостиной, она сорвала с вешалки свою шубку и попыталась надеть ее на себя без посторонней помощи.
- Куда это ты собралась? - Станислав перехватил ее в открытых дверях их квартиры.
- Все равно куда! Главное - подальше от Вас, - выкрикнула она и попыталась вырвать свою руку из его железной хватки.
Катя была слишком зла, чтобы думать о том, что она делает. Неудавшаяся попытка вырваться только сильнее разозлила ее. Наступив мужу на ногу каблучком сапожек, которые так и не сняла, вернувшись домой, она резко дернулась. От неожиданности Войницкий выпустил ее руку, и Катрин, потеряв равновесие на верхней ступеньке лестничного пролета, кубарем скатилась вниз и неподвижно распростерлась в прихожей.
Станислав сначала в ужасе замер, а потом опрометью бросился вслед за ней.
- Катя, Катюша, скажи что-нибудь, - тихо попросил он, осторожно поворачивая ее к себе лицом.
Ответом ему было молчание. Опустившись на колени, Войницкий, приподнял ее, прислушиваясь к дыханию, потом прижался губами к ее виску, ощутив слабое биение пульса. Взяв жену на руки, он выпрямился и поднялся по ступеням. В дверях застыл перепуганный лакей.
- Врача! Быстро! - прикрикнул на него Станислав.
Боже, пусть все обойдется, - только одна мысль лихорадочно билась в голове. Он не должен, не может потерять ее! Опустив ее на кровать, Войницкий склонился над ней.
- Катенька, родная моя, очнись, - тихо шептал он, приглаживая дрожащей рукой белокурые пряди, выбившиеся из прически.
Катрин выплыла из забытья и содрогнулась от боли, пронзившей все тело.
- Больно, - простонала она.
- Прости меня, прости! - повторял Станислав, целуя тонкие пальцы и заглядывая ей в глаза.
Катя снова тихо застонала и неосознанным движением прикрыла рукой живот. Боль клещами впивалась в тело. Что-то липкое и теплое потекло по ногам. Кровь, - в ужасе догадалась она. Господи, Боже, ребенок! Тихо всхлипнув, она посмотрела на бледное лицо мужа.
- Я скинула его, - прошептала бескровными губами.
- Кого, милая? - спросил он, поглаживая ее плечо.
- Ребенка... - выдохнула она.
Сознание снова уплывало, усилием воли Катя пыталась не поддаться той черной глубине, что все глубже затягивала ее. Она издалека слышала взволнованный голос мужа, но уже не понимала слов. Темнота вновь окутала ее, принося облегчение.
Глава 20
Поздним вечером пожилой врач вышел из спальни графини Войницкой. Взволнованный Станислав шагнул ему навстречу.
- Не томите, Семен Федорович, - обратился он к нему.
- Ваше сиятельство, жизни Вашей супруги отныне ничего не угрожает, - устало ответил пожилой врач, - Но, однако, ей необходимы покой и тщательный уход. Удивительно, что при таком падении Екатерина Владимировна не свернула себе шею, - укоризненно покачал он головой.
Войницкий опустил глаза:
- А ребенок?
- Увы, здесь уж ничего нельзя было поделать! Вы и Ваша супруга еще молоды, и когда графиня оправится... Ну, Вы понимаете меня... Хотя с полной уверенностью я сейчас не могу Вам ничего сказать.
Станислав кивнул. Только захочет ли она видеть его?
- Я могу войти к ней?
- Конечно, но не утомляйте ее разговорами. Екатерина Владимировна сильно ударилась головой, поэтому некоторое время ее будут мучить головные боли и головокружения.
Проводив врача, Войницкий тихо вошел в спальню. Катя лежала в постели, отвернувшись от двери. На бледном лице отчетливо проступил огромный, почти во всю скулу, синяк.
- Катя, - позвал он ее.
Катерина медленно повернулась. Глаза блестели от едва сдерживаемых слез.
- Катенька, прости меня!
- Уходите, Станислав. Я хочу остаться одна, - вздохнула она.
Войницкий повиновался и, тихо прикрыв за собой дверь, направился к своему кабинету, где его ожидал отец.
- Что сказал врач? - осведомился Вацлав, едва Станислав вошел.
- Семен Федорович заверил меня, что с Катрин все будет хорошо, - тихо ответил он.
Вацлав вздохнул. Его определенно устроил бы другой исход.
- Девка твоей жены сказала, что она в тягости была и ребенка скинула.
Станислав кивнул головой.
- Я не знал о ее беременности, - потеряно заметил он.
- А что бы от этого изменилось? - вскинул бровь Вацлав. - Твоя жена - потаскуха, ты даже не можешь быть уверен, что это был твой ребенок. Может, оно и к лучшему, ты уже и так одного кукушонка кормишь...
Войницкий-младший резко развернулся, сверкнув глазами в сторону отца.
- Никогда не смейте говорить о моей жене в подобном тоне! - вскинулся он.
- Я всего лишь говорю то, что очевидно! - резко ответил Вацлав. - Она вернулась от любовника, и именно из-за этого вы повздорили. К моему великому сожалению, ты совершил ошибку, женившись на этой женщине. Но еще не поздно все поправить. Тебе не хуже меня известно, что стоит только сказать, что Злата крещена в католичестве, и ваш брак признают недействительным.
- Вы не сделаете этого! - побледнел Станислав. - Вы нарушили данное мне обещание, когда крестили мою дочь не в православной вере, но обещали мне сохранить это в тайне. Неужели Ваше слово ничего не стоит?
- Тебе, видимо, пришлось по вкусу быть рогоносцем! - разозлился Вацлав. - Избавься от нее, пока не поздно! Так и будешь воспитывать чужих бастардов?!
- Отец, Вы забываетесь! Сейчас Вы находитесь у меня в гостях, в моем доме, - мрачно заметил Станислав, - и, по-моему, Ваш визит слишком затянулся.
При этих словах сына лицо Войницкого-старшего вытянулось от удивления. Конечно, они редко были единодушны во мнениях, но чтобы сын так вот откровенно намекнул ему, чтобы он убирался восвояси и не вмешивался...
- Хорошо. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от того, что увидел. Я уеду в Варшаву, как только улажу все свои дела, - решил потянуть время Вацлав в надежде убедить сына в своей правоте.