Читать интересную книгу На рубеже двух эпох - Вениамин (Федченков)

С населением жили взаимно мирно. Б одном прекрасном селе Лисичеве, среди чудной зелени и гор, евреи устроили мне, как архиерею, особую встречу с хлебом-солью и речью. Впечатление от них осталось доброе. Откровенно скажу, лучше, чем от культурных чехов...

Когда у меня были еще деньги, я снимал комнатку у старой, лет 60, еврейки по имени Хайка.

Она всегда была любезна со мной и даже утешала меня в горькие минуты.

- Ты сейчас, - говорила она раз, - поднимаешься на гору, и теперь тебе трудно. Но вот, когда ты взойдешь на "ровно", то есть вершину и плоскогорье, тебе будет легко...

Спасибо ей за эти милые слова.

Еще хвалилась она часто своим отцом:

- Он такой был умный, такой умный! Как никто!

Занимался он в России, правда, контрабандой, но это ничуть не казалось ей предосудительным делом.

- Один раз он нанял русского везти товар. Нужно было ехать два дня. Проехали один, а на другой день утром мой отец говорит ему: "Иван! Вот тебе деньги за два дня, но ты возвращайся домой", - и нанял другого извозчика. "Почему"? -спрашивает тот. "А вот что, Иван: целый день мы с тобой ехали, и сколько "церковь" проехали, а ты ни разу не перекрестился. Нехороший ты человек, Иван!"

Но когда она рассчитывалась со мною (перед уходом к Ивану), то просила заплатить за целый месяц, хотя я не дожил еще три дня до конца его... Но все же храню благодарную память о ней.

Через месяц после визита к нам матушки с продуктами я получил от чиновника, губернатора г. Мукачева, приглашение зайти к нему. И он, стесняясь, прочитал мне приказ чешского правительства, который начинался словами: вследствие едненя (соглашения) между сербским и чешским правительствами мне предлагается оставить пределы Чехословакии.

Причина была такая: сербы выговорили себе какие-то права для сербов у чехов, а чехи для чехов у сербов, и одним из условий сербов было удаление меня из Чехии, потому что моя церковная работа там сразу затормозила расширение сербского церковного влияния. У меня с 21 прихода скоро стало 42, а сербские 14 так и замерли на этой цифре. Сербы, не имея сил бороться со мной церковным путем, вступили на более легкий - политический. И тут, думаю, приложил свои руки Горовский.

- Сколько времени я могу пробыть в Мукачеве? - спросил я губернатора.

- 24 часа.

- Я могу выехать и через 2 часа.

Пришел к своему нищему Гавыю, и он сначала страшно поразился решению правительства, но потом уныло махнул рукой: прежде мадьяры гнали русских, а теперь чехи. Разница ему не показалась большою и удивительною. Я быстро написал послание своим священникам и просил их отнестись к моему удалению смиренно. А раньше они,

узнав стороною об этих намерениях правительства, послали коллективную телеграмму президенту Бенешу (Масарик уже умер) с тревогой по поводу слухов обо мне. Но, конечно, не получили ответа.

Наоборот, Бенеш, может быть, даже сильнее настроился против меня, увидев симпатии ко мне и селяков, и рядового духовенства.

Через два часа на вокзале меня провожал друг Иван и еще один милый священник о. К. из русских семинаристов, бывший потом белым офицером. Прекрасная активная личность, большой русский патриот.

В память своего пребывания я оставил в храме с. Русского большую древнюю икону Знамения Божией Матери (около аршина высоты). На ней два изображения: верхнее - новое, живописное, нарисованное русской художницей в Сербии, а под ним - древнее, старинной рукописной работы. Если кому-нибудь придется со временем прочитать эти строки, то прошу реставрировать древнее изображение. Эту икону, в особом полотняном мешке, я возил и носил с собою (весом она была 15-20 фунтов) по всей Карпатской Руси в благословение ею. А кроме того, католики клеветали на православных, что будто бы мы не чтим Божию Матерь... Вот бессовестные провокаторы! Когда я привозил эту икону, то верующие сразу видели униатский обман. У меня осталось на память архиерейское облачение, сотканное, сшитое и расшитое карпато-русскими женщинами по образцам, нарисованным тем же о. К., он был и художником... Прочное самотканое полотно цело и доселе, после 20-летнего употребления его. И мне хотелось бы быть похороненным в этом простом, без золота и серебра, облачении, когда придет конец.

В Праге архиепископ Савватий ничего не знал о моем выдворении. Но помочь уже не мог. Я желал бы попасть теперь на Родину, но чехи тогда были против Советского Союза и не могли хлопотать об этом. И потому, по просьбе и соглашению их, меня воротили в Сербию... Так политика давила на Церковь в "демократических странах".

Нерадостное осталось у меня впечатление о чехах. Но добро их русским студентам и профессорам не нужно забывать. А теперь, когда их освободят от Гитлера русские с союзниками, они, быть может, больше оценят Россию, но в любовь их я опасался бы верить.

Австрия, Венгрия, Германия

Австрию я видел проездом по железной дороге в вагоне и в Вене. В общем австрийцы, включая и немцев, произвели на меня впечатление мягкое и культурное. Очевидно, долгое сожительство с другими народами - венграми и славянами - в одной общей державе выработало деликатность или тактичность в обхождении.

Вена послевоенная произвела на меня впечатление брошенной невесты: огромные, широкие красивые улицы были поразительно пусты. Изредка промелькнет автомобиль, и опять скучно-пусто. Прежняя веселящаяся Вена умерла. Побыл я в семье одних немцев, друзей моих знакомых, и там грустно. Но вражды у них к России не заметил, то есть в этой семье конечно, хотя и мы, и они пережили французскую трагедию. Австрия тогда (1923) была маленьким государством, что-то около 7-8 миллионов жителей. Венгрию я видел лишь в Будапеште, лучше писать: Буда-Пешт, потому что это два города. Огромные здания и грузные мосты особой, красиво-тяжелой архитектуры произвели на меня сильное впечатление чего-то давящего, но прочного и красивого. Таких фундаментальных построек я не заметил нигде, даже в центральной части Лондона. Там есть гораздо более высокие и колоссальные здания, как, например, австралийский бильдинг, но то коробки по сравнению с прекрасной солидарностью Буда-Пешта. Какая связь такой архитектуры с духом и историей Венгрии, не понимаю. Великодержавной она никогда не была. Значит, есть какая-то связь с психологией этого народа. По моему наблюдению, венгры люди действительно "тяжкие". Постараюсь это разъяснить. Когда я встречался с ними в Карпатской Руси, где они так недавно, до войны, были панами над простодушными нашими русскими братьями, то я видел их больше молчащими и нахмуренными, что называется с тяжелым взглядом. Но под этим видимым молчанием лежала грузная сила, страсть и даже жестокость. Видно, прежняя многовековая монгольская кровь (они пришельцы из Азии) не сломалась от европейской культуры: Европа придала лишь красоту и внешнее обличие. а внутри еще жил дикий монгол, двигатель, разрушитель, Чингисхан. И католичество, как это заметно на хорватах, словенцах, словаках и даже на послушных поляках, а из него венгры взяли тоже силу, волю, господство, соответственно своему природному характеру. Насколько они жестки и жестоки, я видел на их тяжело-презрительном (у чехов гораздо мягче) взгляде на карпаторуссов. Казалось, вот суровый и грузный мадьяр развернется и беспричинно ударит славянина, а то и убить его ничего бы ему не стоило...

Мне всегда венгры были страшны.

Говорят, что даже и в танцах их будто бы сразу чувствуется срыв, резкость, сила и горячая страсть... Народ они опасный и положительно ненадежный. Всякая прописная мораль им не к лицу, их закон - своя давящая воля... И притом монгольски-хитрая. Но, к счастью, их немного. Однако с ними нужно быть и дальше весьма осторожными и в политике, и в жизни. Малый, но горячий и властный народ.

В Германии я был не раз, хотя и ненадолго, останавливаясь в разных городах. Мюнхен произвел на меня прекрасное впечатление своим красивым видом домов и улиц. Обычно думают, что у немцев все дома однообразны и скучны. Но только про Мюнхен нужно сказать, по-моему, совсем наоборот; разнообразие и богатство архитектуры, украшение такое богатое, что мне кажется, я такого красивого города не видел нигде, ни в Европе, ни в Америке. И хотя я не специалист, но я подметил, что масса домов, а лучше сказать, дворцов, построена в смешанном стиле Возрождения и рококо. А какие парки, сады, мосты! Ходишь - не налюбуешься! Не знаешь, на что больше смотреть! Проходя мимо католической церкви, я услышал пение. Бавария - католическая область. Зашел. Служили нечто вроде нашего молебна с акафистом. Стояли со свечами. Помолился и я несколько минут. Служба кончилась. Я вышел и пошел дальше, по обычаю я был одет в рясу и клобук. Вдруг вижу, почти бегут за мной с десяток хорошо одетых женщин и детей, приятно улыбаясь.

Я остановился; в чем дело? Они бросились ко мне и смиренно просят благословения. Я объясняю, что я православный, русский, но это не изменило их кроткого взора и желания получить мое благословение, что я и сделал с любовью и удивлением.