Однако она запоздала. Чудины все разом зашевелились, загалдели и, будто по команде чьей-то невидимой руки, ринулись в атаку со всех трех сторон. Стрела Лисовина тут же нашла свою жертву, и рыжебородый друид пожалел, что рядом нет верного Снегиря и Молчуна; как бы сейчас пригодились верный лук одного и всегда летящие без промаха метательные ножи другого! Друидесса между тем подняла свою монетку в соломенном обрамлении и громко крикнула, раскинув руки над огнем. Пламя в глазах изумленного Гвинпина взметнулось чуть ли не до небес, друидесса швырнула монетку в небо, и та вспыхнула по краям, отдавая огню свою соломенную одежку. Но, оказывается, чудеса на этом только еще начинались.
Маленькая окружность огня над головами Лисовина и Гвиннеуса вдруг начала расти, шириться и на глазах выросла в огромный круг, который медленно опустился, опоясав защитников кладбища на много шагов во все стороны. Теперь они были в самом центре мерцающего круга, к которому уже подбегала, оглушительно визжа и улюлюкая, орда разъяренной чуди. Друидесса крикнула что-то Лисовину, тот кивнул в ответ, повернулся к своей госпоже спиной, и оба нараспев прокричали одну и ту же гласную букву, которой, по мнению Гвинпина, не было ни в одном языке ни одного народа на свете. Этот звук напоминал крик ночной птицы, камнем упавшей в траву и почуявшей в своих когтях теплое бьющееся тело неосторожного зверька. В тот же миг вся окружность вокруг защитников кладбища ярко вспыхнула, и по всей ее границе в небо взметнулось ослепительное пламя.
Тут же послышались еще более яростные звуки, словно кто-то решил поджарить сотню кошек одновременно, и чудь отступила. Огонь немедленно угас до половины человеческого роста, но вел себя совсем как живой: предостерегающе потрескивал, трепетал, а ветер рвал пламя в разные стороны, отгоняя особо неосторожных. Жар от магического огня был таким нестерпимым, что воины закрывали лица руками и отворачивались к спасительной темноте. Гвинпин, не особенно избалованный в своей жизни чудесными видениями, просто глазам своим поверить не мог. Лисовин, похоже, ожидал от друидессы чего-то подобного, но на его простецкой бородатой роже тоже читалась радость первой серьезной победы над врагом. Друидесса же привалилась спиной и затылком к одному из надгробий и шумно, тяжело дышала; похоже было, что эта волшба порядком ее измотала, и она сейчас нуждалась в отдыхе. Правда, огонь и так охранял их, словно живой страж; а чудь после нескольких неудачных попыток перепрыгнуть через огненное кольцо, которое тут же вырастало в два человеческих роста, пребывала в нерешительности. Теперь воины все чаще поглядывали на зорзов, которые уже выступили вперед и внимательно осматривали пылающий круг.
Гвинпин узнал обоих зорзов сразу: один был Коротышка, наполовину – клоун, наполовину – сумасшедший, если бы его проделки не бывали столь жестокими. Гвинпин вспомнил несколько злых шуточек, которые Коротышка проделал с беззащитными девицами деревни, где разъяренный Кукольник заставил всех плясать до полусмерти под волчью волынку.
Другой же, к ужасу Гвинпина, был Кукольник, его бывший хозяин. За время дружбы с друидами кукла уже успела порядком отвыкнуть от своего прошлого лицедейского бытия, и жизнь в бродячем театре Кукольника сейчас представлялась Гвиннеусу страшным сном, который навсегда канул в небытие. И вот теперь Кукольник стоял в ночном поле и цепким взглядом обшаривал кладбище друидов, насколько это позволял огненный круг друидессы. Гвинпину стало настолько не по себе, что он, разок выглянув из-за погребальной плиты, тут же юркнул обратно, под защиту камня. А мелкая предательская дрожь уже сотрясала до основания этот пустой деревянный бочонок, бывший некогда телом сметливого, благоразумного и во всех прочих отношениях достойного существа. Гвинпин вновь почувствовал, что между его бывшим Хозяином и его сущностью на самом деле была установлена гораздо более прочная связь, нежели ему хотелось, но теперь у этой связи появилось вполне конкретное имя – страх. Он привалился спиной к погребальной плите и попытался взять себя в руки, конечно, в переносном смысле этого слова. Успех пришел после третьей или четвертой попытки, и кукла дала себе твердое слово смирно сидеть за каменной защитой и не высовывать из-за нее носа ни при каких обстоятельствах.
Знал ли Кукольник, что неподалеку съежился от страха, насколько это возможно для деревянного существа, его бывший актер, проклинающий в эту минуту все пьесы на свете? Но особенно – ту, единственную, в которой у нас не бывает возможности выйти на сцену когда-нибудь еще после финала, дабы исправить ошибки ремесла и элементарное незнание текста? Может быть, и знал, но, во всяком случае, зорз был слишком хорошо наслышан о возможностях верховной друидессы балтов и полян, чтобы сразу безрассудно лезть на рожон. Стена огня сникла, но была готова в любую минуту взметнуться ввысь, стоило кому-нибудь приблизиться к друидам хоть на шаг.
Кукольник внимательно осматривал огненное кольцо, в то время как его напарник Коротышка пританцовывал поодаль, так что на его шутовском одеянии позвякивали все колокольцы, которые он невесть зачем, по выражению Кукольника, присобачил. Маленький зорз выделывал такие замысловатые па, что Лисовин даже сплюнул от восхищения. Друид внимательно наблюдал за врагом из укрытия – неглубокой ямы, которую он вырыл за одной, явно фальшивой могилой. Ее, по-видимому, в свое время воздвиг сам себе кто-то из друидов в надежде ускользнуть из опостылевшего леса даже таким странным путем. А может, это было свидетельство хитрости кого-то из высших друидов Круга, которые не поскупились на церемонию, чтобы тихо и негласно забрать того или иного ученика из Служения. Во всяком случае, судя по рунам, которые за томительные минуты ожидания нападения силился прочитать Лисовин, здесь должен был лежать один из представителей так называемых Желтых друидов, о которых в друидских скитах ходили самые разные и, по большей части, весьма смутные слухи. Так или иначе, эта могила была пуста – в этом Лисовин убедился, когда сбоку вдруг обвалился большой пласт земли. Перед ним тут же открылась длинная пустая ниша, в которой полагалось находиться бренным останкам ее печального обитателя. Лисовин даже некоторое время увлеченно рыл своим широким кинжалом в сторону возможного сдвига могилы из-за движения почвы или размыва бесконечными весенними дождями, но результат был тот же – могила явно была фальшивая, если только кто-то не позаботился убрать труп. Но кому мог понадобиться мертвый друид в Лесу его служений?
Потратив несколько драгоценных минут на раздумья, Лисовин решил отложить решение этой загадки на потом и обязательно посоветоваться со старой друидессой. Если останемся в живых, мысленно добавил он и с удвоенным вниманием стал следить за зорзами. Бородач положил рядом лук и вновь посетовал, что Молчуна нет с ними рядом. Тем временем в поле на почтительном расстоянии от огненной дуги появились двое воинов. Чудины принесли Кукольнику большой мешок из грубой, крепкой материи, положили его у ног зорза и почтительно склонились, ожидая дальнейших распоряжений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});