просто обняла Петю Ниткина, но и поцеловала – по-настоящему, прямо в губы.
– Ух ты! – искренне восхитился обычно циничный Левка.
А Сева широко перекрестился.
– Слава богу!
А и Лиза, и Зина уже пытались что-то начать рассказывать, у Лизы потекли слёзы, она, всхлипывая, прижималась к Фёдору, и, честное слово, даже самые строгие ревнители приличий не увидели бы в этом сейчас ничего предосудительного.
– Это я, я виновата, дура такая, – лепетала тем временем Лиза. – Зина мне сказала «сиди», а я полезла смотреть, а они меня заметили, а я давай стрелять…
Фёдор обнимал её и несколько мгновений был совершенно счастлив – ровно до того момента, пока не включился в дело прапорщик Солонов, командир взвода первой роты первого батальона Государя Александра Третьего полка, и не приказал: «Продолжать выполнение боевой задачи!»
– Идёмте, господа. Лиза, Зина, вам нельзя тут оставаться. Бой вокруг, прячьтесь в подвале!
– Нет! Ни за что! Мы с вами!
– Куда «с нами», под пули?!
– Лучше с вами под пули, чем в подвале сидеть и ждать, когда до нес доберутся! – топнула ногой Лиза, и Зина, всегда мягкая и сговорчивая, закивала, соглашаясь.
Однако уйти им удалось не сразу. Красные опомнились, со стороны центра города приближался их новый отряд, благо ночь выдалась лунная.
Александровцы подпустили противника поближе и открыли огонь в упор. Атакующие легко рассыпались и отступили, залегли, беспорядочно паля «в примерном направлении».
На самом деле оставаться тут и впрямь не стоило. Если у красных найдётся толковый командир, он сумеет по ночному времени обойти внезапно возникший у него под носом «опорный пункт» противника или даже вызвать артиллерию, особенно если будет хороший корректировщик в первой линии.
Девушки горячо одобрили.
Только теперь Федя смог рассмотреть, что на Лизе с Зиной: ушитые, укороченные мужские френчи, ниже – широченные галифе, и только обувь осталась прежней – изящные женские ботики, а не армейские сапоги или ботинки.
Выбрались на улицу. Красные, раз встретив отпор на Бомбардирской, похоже, и впрямь решили обойти внезапно возникшее препятствие, а не пытаться штурмовать его в лоб.
Александровцы и Лиза с Зиной пробирались ближе к окраине Гатчино, где вовсю гремели выстрелы – Две Мишени упорно пробивался из окружения на соединение с дроздовским полком.
Девушек встретили галантно, как и положено, словно вновь они все – кадеты, блестит начищенный паркет главного зала, а разрумянившиеся гимназистки-тальминки сбрасывают шубки на руки своим кавалерам.
Полк дошёл до крайней гатчинской улицы и остановился. Совсем рядом, за железной дорогой, бились дроздовцы, но к ним ещё предстояло прорваться.
Александровцы сгруппировались на углу Люцевской и Ксенинской улиц; впереди, в парке между Чёрным и Филькиным озёрами, окопались красные. Позади тоже наступали их отряды; однако добровольцев они потеряли.
Две Мишени и Ирина Ивановна укрылись в углу меж сходящимися стенами двухэтажного кирпичного дома, некогда бывшего генеральской дачей; сейчас поверху торчали только обугленные стропила, крыша рухнула, верх выгорел.
Полковник в свете полной луны казался настоящим мертвецом.
– Завёл в ловушку… – услыхал Фёдор покаянный шёпот полковника. Ирина Ивановна тотчас нахмурилась, сердито дёрнула Аристова за рукав. Федя понимал почему – сейчас нельзя, чтобы твои солдаты узнали о твоей неуверенности.
Две Мишени резко выдохнул, вскинул голову. Федя догадывался, что он сейчас скажет: что надо прорываться навстречу дроздовцам, выходить из окружения. Но вместо этого Аристов лишь махнул рукой:
– Братцы-александровцы. Сами видите, какое дело. Враг ждёт, что мы пойдём на прорыв. И мы пойдём, только в другую сторону. Опрокинуть тех, что давят на нас с тыла. Тогда и с теми, что перед нами, говорить по-иному станем.
Фёдор заметил, как пожал плечами Лев Бобровский, как сдвинул брови Петя Ниткин и как вздохнул даже самый бесшабашный из них, Севка Воротников.
Куда? Почему? Что там делать, во вражеском тылу? Что с ранеными? Что с погибшими? Александровцы не оставляют своих, ни живых, ни мёртвых. А огнеприпас? Хватит того, что в подсумках и заплечных мешках?
Фёдор уже готов был, забыв о субординации, начать спорить, однако Аристов все эти поползновения пресёк сразу:
– Прапорщик Солонов, вам поручается остаться здесь и имитировать нашу атаку – чего от нас и ждут красные. Шумите побольше. Пускайте ракеты. Две зелёных – так дроздовццы узнают, что тут только наша демонстрация.
– А вы, господин полковник? – не сдержался Фёдор.
– А мы опрокинем остальных. Они-то, эвон, осторожничают, вперёд уже не лезут. Задача – выбить их за Ингебургскую улицу и старое кладбище, выйти к железной дороге. Маршруты движения…
…Ирина Ивановна стояла в обнимку с Лизой и Зиной, о чём-то с ними шепталась. Ну конечно, она их прекрасно знала – столько раз тальминки танцевали с кадетами её роты на корпусных балах за эти годы!.. Но вот резко отстранилась, перекрестила сперва одну, затем другую:
– Берегите их!..
И – повернулась, слилась с уходившими александровцами, её серый френч, почти такой же, что и на девушках, мигом затерялся среди спин добровольцев.
Ночь быстро поглотила их.
Фёдор оглянулся на свой оставшийся взвод. Приказ есть приказ, и его надо выполнять.
– Господа, слушай мою команду!..
Полковник Михаил Гордеевич Дроздовский был человек отчаянной отваги и столь же отчаянного риска. Нервный и желчный в тылу и в общении с командованием, он совершенно преображался, едва вокруг начинали свистеть пули. Вот и сейчас, уперевшись со своим полком в прочную и хорошо организованную оборону красных, он немедля прекратил лобовые атаки, велел окапываться и укрепляться, елико возможно; на фланги отправились лучшие разведчики, несмотря на ночное время.
Две зелёные ракеты, взлетевшие над позициями красных, он увидел сам.
– Аристов, рисковая голова… Капитан, поддержите эту демонстрацию. Начинайте обстрел…
Дома на Люцевской улице добротные, частью каменные, но большинство – из бруса. Тот неведомый красный командир, что подготовил эту ловушку для александровцев, всё рассчитал правильно: с его точки зрения, «белякам» будет некуда деваться, только идти на прорыв и пытаться соединиться с дроздовцами.
И потому взвод Солонова встретил ураганную пальбу из всего, что могло стрелять. Другое дело, что летело это всё мимо, впиваясь в стены и изгороди, асфальт и деревья. Изображали наступление александровцы усердно, правда, стараясь не тратить драгоценные патроны. Перебежки – рискованно, настоящая игра со смертью, но что поделать!
Красные усердно осыпали пулями всё пространство перед собой. Фёдору удалось достать ещё одного пулемётчика, они с налёту захватили целый дом, дальше начинался уже Приоратский парк.
Зина с Лизой держались молодцами, не хныкали, не дрожали, не замирали в ужасе и, самое главное, ни в чём не противоречили его, Фёдора, командам. Надо – бежали. Надо