Мерси. Разве у тебя нет какой-нибудь гребаной пьесы, в которой ты должна была бы выступать или что-то в этом роде? В Нью-Йорке? Как можно дальше отсюда?
— Майкл пытался сделать меня дублершей. Я не дублерша, Рэн. Я главная героиня, или вообще никто. Дамиана сказала, что ты бросил ее, как раскаленный уголь, как только появилась новая девушка. Хотя, конечно, это не может быть правдой. Она такая... — она морщит свой носик — ...средняя.
— Просто держись подальше от Элоди, Мерси. Десять футов в любое время.
— Или что?
— Или я превращу твою жизнь в сущий ад. Ты не единственная, кто хорошо разбирается в чужих секретах.
— О-хо-хо, черт возьми. Я не думала, что это возможно, но ты... О боже, она тебе нравится, не так ли?
Мерси поворачивается ко мне лицом, поджимая под себя ногу, как будто устраивается поболтать с подружкой.
— Рэн Джейкоби, я никогда не думала, что доживу до этого дня. Я предположила, что после всех этих лет избиения и ломки людей, внутри тебя что-то фундаментально сломано. Настоящий шок, узнать, что это не так. Вау!
Я выхватываю листок у нее из рук, просматриваю напечатанную на нем информацию, демонстративно игнорируя ее дерьмовую ухмылку.
— Нам нужно написать эссе о невоспетом герое литературы и представить его классу. Ты можешь выбирать.
— Неужели? — Для актрисы ее попытка изобразить фальшивое удивление довольно жалка. — Обычно ты так защищаешь своих литературных героев, воспетых или нет.
Боже, это будет такая чушь собачья. Я щелкаю костяшками пальцев со злобным энтузиазмом, который заставляет ее замолчать. На целых пять секунд.
— Послушай, я думаю, это здорово, что тебе кто-то нравится. Я знаю, что ты мне не веришь, но я забочусь о тебе, Рэн. И если эта серенькая, странная маленькая девочка заставляет вскипеть твою кровь, тогда я говорю: «Вперед».
Это просто трюк. Действительно паршивый трюк, на который я не настолько глуп, чтобы попасться. Я скалю зубы и бросаю задание ей на колени.
— Выбери тему для задания. Прекрати свои гребаные разговоры, Мерси, а то у нас будут проблемы.
Она выбирает Сидни Картон. Из всех персонажей всех книг она выбирает Сидни Картон из «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса, потому что знает, как сильно это меня раздражает. Сидни-мой парень. Он негодяй, самый худший и самый лучший. Я отождествляю себя с ним на стольких уровнях, что это даже не смешно. Если бы она была кем-то другим, я был бы удивлен, что она выбрала его из ниоткуда в качестве темы нашего задания, но поскольку она такая, какая есть, я совершенно не удивлен. В конце концов, мы же близнецы. Наши сраные мозги работают так одинаково, что я презираю ее почти так же, как себя.
Как только раздается звонок, возвещающий об окончании урока, я достаю телефон и включаю его. Я выстукиваю сообщение и выхожу из класса.
Я: Обеденное время. Найди меня. Я буду тусоваться с поэтами.
Глава 28.
ЭЛОДИ
Я ЕЩЕ НИКОГДА никому не желала зла.
Это на самом деле ложь, я желала зла одному человеку, но мой отец не считается. Он мерзкий тип, и он заслуживает всех дурных мыслей, которые у меня когда-либо были о нем. Если не считать полковника Стиллуотера, я стараюсь дать людям презумпцию невиновности. Мне нравится стараться быть честным человеком. Справедливым человеком. Но это ни черта не годится — Пакс Дэвис — ублюдок высшего порядка, и я надеюсь, что он упадет с очень высокого утеса. Хотя думаю, с ним будет все в порядке, он выживет после падения. Хотя бы несколько недель на растяжке, корчась в агонии на грязной больничной койке? Да, это звучит как подходящее наказание для такого придурка, как Пакс.
Восемь: вот сколько раз он называл меня шлюхой за те сорок минут, что мы должны были сидеть вместе и обдумывать, как будем выполнять наше задание. — «Прочтите независимую книгу с глубоким и трогательным сюжетом, а затем представьте ее классу». — Честно говоря, я не уверена, что Пакс умеет читать. Он не проявил никакого интереса к листку, который дал нам доктор Фитцпатрик. Но с другой стороны, он провел последние десять минут урока, стуча по экрану своего телефона, посылая текст за текстом Бог знает кому, так что он должен обладать некоторым элементарным пониманием английского языка.
Когда мы расстались, он прорычал мне что-то гортанное и грубое на языке, который я думаю, был немецким, затем он вежливо сказал мне, что я должна прочитать книгу и написать презентацию сама, затем он показал мне средний палец и ушел, не сказав больше ни слова.
Мне не удалось поговорить с Кариной, чтобы узнать, как прошло ее испытание с Дэшилом, но по выражению ее лица, когда она спешила на следующий урок, я догадываюсь, что все прошло именно так, как можно было ожидать. Другими словами, ужасно.
За обедом у нее назначена встреча со школьным психологом, и поэтому я не чувствую себя виноватой, что не пытаюсь ее выследить, пока иду через академию. Когда я трусцой поднимаюсь по ступенькам в библиотеку, мои мысли несутся со скоростью мили в минуту.
Вряд ли это было дружеское сообщение. С другой стороны, в этом весь Рэн. Я не ожидала от него ничего романтичного. Честно говоря, я была удивлена, что он вообще прислал сообщение.
Я нахожу его именно там, где он сказал, в секции поэзии, среди Рильке, Гюго, Китс и Вордсворт. Склонив голову над книгой, с растрепанными волосами, свисающими на лицо, как это всегда бывает, его силуэт словно очерчен в свете, льющемся из огромных окон позади него. Однако я могу различить его профиль — сильную линию подбородка, прямую, как стрела, бескомпромиссную переносицу и греховно пухлые губы, которые работают, когда он складывает слова на странице перед собой.
Рэн не тот, за кого себя выдает. Не совсем. Да, иногда до него трудно добраться, а иногда он холоднее, чем ледниковые воды Антарктиды. Но в нем также есть глубокая,