сейчас он ползал по полу, опираясь на руки, чтобы накрыть меня одеялом и отпоить чем-то горячительным.
Слезы вновь навернулись на глазах.
Цзюйлань указал на свой хвост и покачал головой. Я поняла, что он имел в виду: раны незначительны и уже начинают заживать.
После этого я наклонилась посмотреть на хвост. Кондиционер работал на полную мощность и выдувал в комнату сухой и теплый воздух, что было явно плохо для морского жителя. Чешуя напоминала засохшую сосновую шишку, стала сухой и деформировалась. Из-за того, что тритон ползал по полу, в нескольких местах чешуя отвалилась, обнажив плоть, что выглядело немного пугающе.
Гладя его израненное тело, я подумала о том, что боль от выдирания чешуек наверняка подобна боли при сдирании кожи с человека, и из моих глаз, словно разбитые жемчужины, прямо на хвост закапали слезы.
Возлюбленный помог мне подняться и, чтобы отвлечь мое внимание, указал на одеяло: оно готово было вот-вот упасть на пол. Вместо того чтобы придержать его, я вытянула руки и крепко обняла Цзюйланя, а он не дал моему «наряду» соскользнуть с меня. Мы оба, одинаково неспособные свободно двигаться, упали на пол, обнимая друг друга.
Слезы не останавливались, и мой жених утешал меня поцелуями, прижимаясь губами к щекам и вытирая слезу за слезой. Возможно, в его словах есть правда: долгая жизнь сделала этого мужчину сильным, никакие раны ему не страшны, тем более душевные. А вот мне было обидно за него. Цзюйлань сильный и, очевидно, не стал бы терпеть всех этих неудобств, если бы не я.
Я захныкала:
– Со мной все хорошо, вернись в море!
Тритон посмотрел в окно и с улыбкой кивнул.
Пытаясь встать, я сказала ему:
– Сейчас помогу.
Он покачал головой, и мне стала понятна его мысль: теперь ему не надо никого нести на себе, поэтому двигаться будет легче.
– И вовсе я не тяжелая! – возмутилась я.
Цзюйлань жестом попросил не смотреть на него. Понимаю: он хотел избавить меня от неловкости, когда ему придется ползти по полу и неуклюже волочить свой длинный хвост. Ну и еще из-за своей гордости.
Я с улыбкой послушно отвернулась. Услышав, как тащат что-то тяжелое, я не могла удержаться от слез, но не хотела показывать этого своему мужчине. Лишь постаралась задержать дыхание, чтобы не всхлипывать. Через некоторое время раздался всплеск. Я оглянулась и увидела пустую палубу, но знала, что Цзюйлань прямо за бортом, все еще рядом.
Уверенная, что мне есть на кого положиться, я подхватила одеяло и вышла из каюты, чтобы поискать одежду. Вскоре мне попалась каюта, которая, должно быть, принадлежала Буянь. В шкафу нашлось много брендовой одежды.
У нас было похожее телосложение, вот только рост различался, поэтому ее вещи оказались мне маловаты. Хотя лучше так, чем ничего. Я выбрала свободный свитер и длинную юбку: вместе выглядело так себе, но зато довольно тепло. Завернувшись в тонкое одеяло, как в шаль, я поспешно вышла из каюты.
Дул прохладный бриз, на востоке забрезжил рассвет. Я сделала глубокий вздох. Долгая ночь наконец подходила к концу!
Внезапно я застыла, в изумлении уставившись перед собой: время вокруг словно остановилось – все люди стояли, замерев в странных позах. Старик Чжоу опирался на перила корабля с взволнованным и радостным видом, Бувэнь и Буянь обнимались с улыбками на лицах, некоторые бандиты сидели на корточках, кто-то стоял, другие сидели на стульях или перилах. Позы у всех были разные, но все счастливо улыбались.
Людей было много, при этом вокруг стояла мертвая тишина. Сцена странная, но я знала, что это сделал Цзюйлань, поэтому несильно удивилась. Наоборот, это было потрясающе. Наверное, дело в его пении, которое я слышала ночью! Люди засыпали в самом прекрасном воспоминании из своей жизни, не желая просыпаться.
Я с любопытством уставилась на одного из членов экипажа в ожидании, что он вот-вот задвигается, однако не решалась тронуть его.
– Даже если толкнешь, он не проснется, – раздался позади голос Цзюйланя.
Я с удивлением обернулась к нему.
Он стоял в лучах восходящего солнца и улыбался.
– В европейском фольклоре пение русалок обладает волшебством и способно очаровывать души людей. Если объяснять научно, то его можно рассматривать как своего рода продвинутый гипноз.
После недолгого расставания наша встреча казалась воссоединением спустя годы разлуки. К глазам вновь подступили слезы, и я бросилась к нему.
Цзюйлань обнял меня:
– Когда взойдет солнце, магия рассеется.
Как только он это сказал, яркое солнце осветило людей и они стали просыпаться один за другим.
Их сознание застыло на мысли схватить нас двоих.
Раздались крики:
– Где они? Куда делись?
– На палубе!
– Поймать!..
Очнулись и Бувэнь с Буянь, которые с удивлением и растерянностью принялись оглядываться, пока не заметили нас.
Старик Чжоу совсем обезумел от жадности и, увидев Цзюйланя и меня, взволнованно вскрикнул:
– Взять их!
Цзюйлань послушно поднял руки, выражая полную готовность сотрудничать с ними. Я с недоумением посмотрела на него, но была уверена, что ничем хорошим для преследователей это не закончится… и тоже покорно подняла руки.
Когда нас сопровождали в каюту, снаружи раздался грохот: сквозь окна я увидела вертолет и корабль береговой охраны США. Лянлян, Ишэн и Виолетта были на борту, а вооруженный солдат стоял на носу корабля и громко кричал по-английски:
– Мы получили сообщение, что на вашем корабле находятся похищенные американские граждане. Бросьте оружие и не препятствуйте проверке.
Я подозрительно посмотрела на своего спутника.
– Сначала я хотел их всех убить, но ты живешь среди людей, потому решил не добавлять тебе душевных мук. Оно того не стоит. К тому же правильнее разобраться по закону.
Неудивительно, что Виолетта тогда так и не появилась… А я так и не сообразила, почему она медлила. Теперь выяснилось, что Цзюйлань пересмотрел план и попросил ее вызвать полицию и прибыть вместе с ней.
Он улыбнулся мне безо всякой причины, и я внезапно потеряла сознание.
* * *
Пришла в себя я уже в вертолете, на обратном пути в Нью-Йорк. Возлюбленного со мной не было. Лянлян сказала, что ему как потерпевшему пришлось отправиться с полицией, чтобы дать показания, а они с Виолеттой остались на корабле.
– Почему Цзюйлань оглушил меня? – растерянно спросила я.
– Разве это сделали не похитители? Босс так сказал полиции.
Похитители? Очевидно же, что это он сам! Я потерла затылок, но не почувствовала никакой боли. Зачем меня вырубили?
Девушка немного подумала, а потом рассмеялась:
– А начальник правда очень деликатен!
– Цзюйлань сделал это ради твоего блага. Сцена была малоприятная: даже я,