магистр и резко встал. — Это обычный кусок земли в океане — и не более. Богоподобные Творцы проводили здесь какие-то эксперименты, но с тех пор прошло три тысячи лет. Все, что от них осталось, — это магический купол, который должен вот-вот рухнуть. И все! Больше ничего здесь нет. Не знаю, зачем я вообще решился на этот безумный поход.
Булфадий направился к выходу, открыл дверь каюты и замер. Посмотрел на капитана, что продолжал глядеть в окно. Он хотел услышать от него хоть какое-то слово поддержки. А, может, и не хотел. Хранитель Барьера и сам не понял, что его остановило.
— Я давно тебя знаю, Булфадий, — негромко проговорил Зигмунд, не отрывая взгляда от скучного пейзажа за окном. — Поэтому скажу как есть: ты не должен себя ни в чем винить. Ты делаешь то, что должен, а что из этого выйдет — решать богам.
— С каких пор ты стал верующим?
— С недавних, — уклончиво ответил капитан и посмотрел в глаза чародею. — Тут еще кое-что произошло. Не хотел тебе говорить… но со мной такое впервые, поэтому я не знаю, что теперь и думать. Но ты маг, и, стало быть, умнее меня вдвое и мудрее вчетверо, поэтому мне нужен твой совет.
— Что случилось? — Булфадий закрыл дверь каюты и чуть нахмурился. Чужие проблемы сейчас решать совсем не хотелось, свои бы как-нибудь разгрести.
— Сегодня ночью мне приснился странный сон. Чтобы ты не думал, что я стал слишком суеверным, напомню: до этого мне сны не снились уже давно. Наверное, еще с молодости. А тут приснился и… — Зигмунд покачал головой, взгляд при этом стал задумчивый и тяжелый. Капитан подошел к столу и с кряхтеньем погрузился в кресло.
— И что же тебе приснилось? — Булфадий пока не понимал, как к этому относиться. К пророческим видениям, приходящим во снах, а магистру почему-то казалось, что именно об этом поведает капитан, он относился с подозрением, особенно если последние случались с людьми, лишенными всяческого мистического дара. А большего простака, чем Зигмунд, и представить было сложно.
— Бывший капитан «Нагой Девы».
— Разве у этого барка был другой владелец?
— Конечно. Бельсимор Белобородый. Его зарезал пьяный матрос во время какой-то попойки. Прямо в этой каюте, за этим столом. Если хорошо поискать, то тут можно отыскать пару темных пятен крови. — Капитан постучал пальцами по деревянной, истыканной лезвиями столешнице. — По морским законам, если корабль принадлежал капитану, а не был арендован, то он должен перейти его детям или другим родственникам по наследству. Но у Бельсимора не было ни детей, ни племянников, ни кого бы то ни было еще. И об этом все знали. Поэтому после его смерти, опять же по тем же морским законам, судно должно было перейти в руки главного помощника. Таковых у покойника оказалось двое. Причем ни тот, ни другой не желали никому уступать. Разразился бунт, началась резня. В итоге корабль реквизировала Роланская Торговая Компания на правах кредитора и продала с аукциона по заниженной цене. Я тогда как раз искал себе новое судно на замену своему старому пиратскому корыту и по счастливой случайности попал на распродажу. Деньги у меня были — вот я его и купил.
— Ты слишком углубился в историю. Что со сном?
— Да. Сон, — кивнул капитан. — Как я уже сказал, в нем ко мне явился Бельсимор Белобородый собственной персоной.
— Почему ты так уверен? Ты его никогда не видел, так откуда же тебе знать, как он выглядел? Быть может, твое видение — лишь плод разыгравшегося воображения?
— Нет, Булфадий, — покачал головой Зигмунд. — Это был он, точно тебе говорю. Он. Я почувствовал это. Сильно почувствовал. Не могу объяснить — как. Просто поверь мне.
Магистр тяжело вздохнул и чуть нахмурился. Ему захотелось сесть на что-нибудь твердое, ощутить под собой опору и хоть ненадолго почувствовать себя в безопасности. Ноги его лишились сил, да и в руках чувствовалась слабость. Да что тут, он страстно желал вернуться обратно к себе в башню и забыть обо всем на свете. Если бы магия могла повернуть время вспять. Если бы…
— Допустим, это так, — с неохотой согласился маг. — И что с того?
Капитан прищурился и внимательно поглядел на магистра. В глазах блестела тревога, пока еще сдерживаемая, но уже подающая надежды на то, что очень скоро она может перерасти в глубокое отчаяние.
— Он говорил много. Кое-что упоминал обо мне и моих людях. О тебе тоже говорил.
— Обо мне? — У Булфадия дернулась бровь.
— Да. Сказал, что ты делаешь все правильно, но тебе не хватает силы духа.
Хранитель Барьера хмыкнул и покачал головой.
— О твоих людях тоже заикнулся. Сказал, что девчонка… как ее имя?
— Айлин.
— Да, точно. О ней он говорил больше всего. — Капитан поднял указательный палец. — Айлин… так он и сказал. В общем, она особенная. Способна на больше, чем вы думаете.
— Они все особенные. Все дефены. Поэтому они и здесь.
— Да, но она отличается от всех. У нее какой-то редкий талант. Он сказал, что говорил с ней и почувствовал сильное свечение ее души. В общем, что-то в этом роде. Я человек простой, в ваших фокусах не смыслю, поэтому говорю, как сам это понял.
Магистр молчал, обдумывая услышанное. С чего бы призрак бывшего капитана стал помогать Зигмунду? Почему не выбрал его, Булфадия, — человека, способного гораздо лучше воспринимать всякого рода магические эманации.
И тут амулет на груди тревожно завибрировал.
— Ну что опять у них стряслось?! — в сердцах воскликнул он и активировал артефакт.
— Магистр! — ворвался в уши Хранителя Барьера полный отчаянья голос Шерка. — Магистр! Вы слышите меня?
— Не ори так Шерк, а то мне кажется, что я слышу тебя безо всякой магии.
— Маги-и-истр, — протянул ученик в ужасе, и сердце Булфадия сжалось в пламенных тисках отчаянья. Растягивать слова Шерк начинал только в том случае, когда сильно волновался, а сильно волновался он, когда дело действительно того стоило.
— Говори, — сдавленно буркнул чародей.
— Магистр, я… я не понимаю, что происходит.
— Ты о чем, Шерк?
— Кристалл… кри-и-иста-а-алл…
— Не волнуйся. Возьми