— Ну, наконец-то! — возликовал Пастух и, подобрав с земли меч, ринулся в схватку. Охотник отбил играючи. Истощение забыто, он стал самой яростью. Вжух! Удары запредельной мощи, движения настолько стремительны, что их едва можно разглядеть. Свиш! Он беспощадно молотил противника, с шипением приговаривая:
— Ненавижу! Ненавижу все ваше небесное племя! Я сотру тебя с лица Мидгарда, вымараю твое имя из памяти смертных, развею саму память о тебе в безднах небытия! Этого ты хотел?!
— О да! — иступлено отвечал Пастух. — Я ждал этого тысячу лет!
Они продолжали биться. Охотник вихрем метался вокруг пастуха. Финист не мог предугадать ни единого выпада. Меч противника жалостно звенел, отбиваясь. На вершине горы сошлись два стальных шквала, сметающих все на своем пути. Должно быть, об этом говорил Ноэль. Охотник сражается не как люди и даже не как демоны, а как этот сумасшедший божок. Нет, лучше, словно божок всего лишь его бледная тень. Финисту бы никогда не удалось его победить. Пастуха сейчас разорвет! И каждого, кто посмеет к ним приблизиться.
Герда затихла и едва слышно всхлипывала. Финист закрыл ей лицо руками. Исход этой схватки ей видеть не стоит.
Каждый новый удар Николя становился все раскованней и яростней, словно он только разогревался и вспоминал позабытые и растраченные воинские навыки. Финист будто сплетался с ним разумом, чувствовал то же, смотрел на него и его глазами одновременно. Николя не замечал ни усталости, ни вымокшей в крови рубашки, ни исходившего от горевшего фиолетовым пламенем неистового жара, ни леденящего душу хохота проигрывающего противника. Завороженный схваткой, он полностью погрузился в пляску смерти, отрешившись от суетного мира. Имела значение лишь лязгающая песнь сталкивающихся клинков, в которой его партия должна была стать победной. Еще несколько взмахов меча, и Николя смял защиту противника. Клинок со смачным хрустом вонзился в плоть бессмертного, пробил насквозь и припечатал к земле. Охотник воздел руку в странном жесте. Тело Пастуха неестественно выгнулось. Божок заорал от нестерпимой боли.
Герда пнула Финиста коленом поддых. Потеряв связь с Николя, оборотень разжал руки. Герда вырвалась и побежала:
— Мастер Николя!
Не опуская руки, Охотник медленно обернулся. Он не был похож на себя. Словно в него кто-то вселился.
— Лхассей, — заворожено выдохнул он и сделал шаг навстречу, забыв о недобитом пастухе.
В его глазах было столько тоски, будто они расставались на долгие годы и только сейчас снова встретились. И он никак не мог поверить, что это возможно, что все происходит наяву, а не в обманчивых грезах. Охотник протянул к ней руки. Герда вдруг замерла.
— Берегитесь! — завопила она.
Ярко полыхнула молния. Гром раскатился прямо над головой. Николя рухнул как подкошенный посреди выжженной проплешины лишайника. Герда упала рядом на колени и принялась колотить Охотника по щекам. Финист проверил пульс и покачал головой:
— Герда, он не дышит.
***
Свет померк. Интуиция подсказала, что противник нацелил оружие в спину. Николя прыжком развернулся и вскинул собственный меч для защиты. Оружие пастуха отлетело в сторону. Охотник снова забылся в неистовой схватке. Сперва показалось, что он уступил место кому-то более сильному. Легче было поверить, что с таким противником справится только таинственная мистическая сила: Безликий, небесный меч или еще какой-нибудь древний покровитель Стражей. Но никакой мистической силы не было и в помине. Его собственная рука наносила сокрушительные удары, его собственное мастерство помогало предсказывать движения противника и находить брешь в защите, его собственный дар наполнял тело легкостью и невероятной скоростью, а удары силой.
Николя наслаждался боем. Как будто до этого он не жил. Задышал полной грудью, лишь когда кружил вокруг отчаянно отбивающегося Пастуха. Был глух и только сейчас научился слышать, был слеп и только сейчас увидел мир во всем его многообразии, соединился с ним и, наконец, нашел свое место. Здесь, с оружием в руках, отражая удары и изматывая врага, посягнувшего на его паству, его любовь и жизнь. Впрочем, то, за что они сражались, уже не имело значения. Важен был лишь сам танец с клинками, пляска, в которой жизнь и смерть сливаются в одно, поддерживая естественный порядок во всем мире. Это была славная игра. Азарт распалял все больше. Николя не замечал, как вымотался старик, как из последних сил увертывается от ударов, как вяло поднимается его меч. Выцветшие старческие глаза смотрят с трепетным ожиданием конца.
Еще один резкий выпад, и оружие выскочило из рук противника. Покатилось по земле. Жаркая, светящаяся фиолетовым сталь застыла у горла пастуха. Тот смиренно закрыл глаза в ожидании приговора. Охотник прищурился: заканчивать игру не хотелось. Он подтолкнул упавший меч противнику, словно кот выпустил на волю пойманную мышь, чтобы снова упиваться охотой. Старик открыл глаза и устало глянул исподлобья:
— Имей уважение к старости. У меня больше нет сил тебя развлекать. Положи конец моим мукам, молю!
Николя удивленно моргнул. Зрение снова стало обычным. Мутная алая пелена ярости спала. Яркий белый свет, отражаясь от воды, слепил глаза. Под ногами оказалась вовсе не занесенная облаками каменная вершина Утгарда с зияющим внизу глубоким ущельем, а песчаная почва острова, на котором он обнаружил могилу с именем пастуха. Зачем Вотанус перенес их сюда?
— Не понимаю, — растерянно ответил Охотник. — Ты натравил на город крыс, похитил детей и вызвал меня на бой только для того, чтобы я разорвал тебя в пылу схватки? Нельзя ли было найти более легкий способ свести счеты с жизнью?
— Я же бессмертный, — грустно улыбнулся старик. — Легкий способ не подействует. Ты вымотал меня до предела. Теперь нужно изрубить мое тело на ошметки, сжечь и развеять прах над моей могилой. Тогда я перестану существовать как на этом, так и на другом берегу реки.
— Все равно не понимаю, зачем тебе умирать. Вечная жизнь опостылела?
— Не хотел тебе показывать свой позор, но вижу, что придется. Ведь без этого ты ничего не сделаешь, да?
Пастух снял перчатку и закатал рукав до локтя. Его рука была антрацитово-черной, словно обугленной. Внутри нее что-то шевелилось и пульсировало. Слышался шепот потусторонних голосов:
«Сдайся. Не подставляй голову под небесный меч. Стань одним из нас. Мы возродим тебя во всемогуществе!»
Николя пораженно выдохнул. Словно мучавший много лет кошмар вдруг стал явью. Какое ему дело до бессмертных? От них вечно одни неприятности.
— Легион теней? Я же загнал его обратно в Хельхейм несколько лет назад. Неужели он прокрался назад, а дозорные Дану ничего не заметили? Он пожирает даже бессмертных?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});