— Сочувствую, — смотрю на Рэми, чьи спутанные красные волосы были распущены и случайно упали мне на плечи… Причесываться его эти педанты так и не научили, судя по всему.
— Так что все-таки вы сделали с конем Бэйр и, главное, зачем? — спросил у серафима Дейк, вернув все к тому самому вопросу, который мучил меня последние полтора часа.
— Это не конь, — улыбнулся он. — Изначально он был человеком… точнее, преступником. Двенадцать лет назад он отравил священный ручей и таким образом уничтожил всех белых единорогов в Ниэле, лесу солнечных леннайев. После этого он окончательно свихнулся и начал травить других волшебных животных в других лесах. Он придумал какой-то яд, из-за которого нарушаются все жизненно важные потоки в ауре существ, в чьих жилах течет хоть капля божественной благодати… лекарства от таких серьезных нарушений не было и нет до сих пор… Сказать, что его преступления были ужасны — ничего не сказать. Это грозило смертью всем волшебным существам в нескольких странах. Мы с Истэкой по просьбе одного из наших старых знакомых поймали обезумевшего колдуна и обезвредили его, но не убили, — Рэми вздохнул и потянулся затекшими крыльями. Когда в бугристой спине раздался хруст, он блаженно вздохнул и продолжил, расслабив крылья. — Я решил, что лучшим наказанием для такого убийцы будет лишение всего человеческого, что есть в его теле, так как человечность в душе он похоронил задолго до нашей встречи. Превратить его в кого-нибудь беспомощного… например, в лошадь. Это показалось мне хорошим вариантом, так как конь не может говорить, не может колдовать… вообще ничего не может. Он обречен на унизительную жизнь под наездником и с уздой в зубах. Заколдовав Люциуса, я просто отвел его на ближайшую ярмарку и продал, как ездовую лошадь. Он уже примерно двенадцать лет как конь.
— Черт… — мы с рыцарем одновременно издали тяжкий стон и посмотрев друг на друга несчастными глазами.
— Эх, ну почему у меня даже лошадь — не лошадь, а безумный чернокнижник? — вздыхаю, чуть не хныча.
— Зато это объясняет все странности твоего коня, — так же печально вздохнул Дейк. — Абсолютно все.
— Подождите… это получается, что у меня теперь нет лошади? — вопросительно смотрю на рыцаря, потом на серафима.
— Это мы с Истэкой еще решим, — покачал лохматой головой Рэми. — Люциус побудет какое-то время человеком, а мы за ним понаблюдаем. Если ему было достаточно этого наказания и он понял, что не стоит тратить свои способности на бессмысленные убийства, то он останется человеком. Если нет — не переживай, ты уедешь отсюда на своем коне.
— Черта с два она на меня еще сядет!!! — громко крикнул ворвавшийся на кухню Люциус.
Он вполне твердо стоял на ногах и вообще очень уверенно двигался. Сейчас он был причесан и одет в щегольскую бордовую шелковую рубашку, скорее всего принадлежащую Истэке, и мягкие коричневые штаны.
Прошлепав босыми ногами по каменному полу к столу, Люциус злобно посмотрел на Дейка и молча указал ему на место у стенки. Мол, подвинься.
— А ты, — сев на место, маг бросил горящий ненавистью взгляд на Рэмола, — ты еще пожалеешь о том, что сделал со мной!…
— Ну да, давай, начинай мне угрожать, — усмехнулся он. И, хотя эта усмешка была беззаботной и даже веселой, сразу почувствовалась опасность, таящаяся в серафиме. — Успокойся, раз уж сидишь за моим столом.
— И не подумаю успокаиваться!!! — еще больше взбесился колдун, резко вскакивая из-за стола и наклоняясь через столешницу к серафиму. — Я твоими стараниями почти двенадцать лет жрал один овес и сено!!! Ты когда-нибудь пробовал эту дрянь!? А когда в еду заползают тараканы и мыши!? Ты хоть раз пил тухлую воду просто потому, что какой-то пьяница забывает ее поменять!? Изнемогал от жажды, не в силах даже выйти из тюрьмы два на два метра, называемую стойлом!? Знаешь, каково это, задыхаться от вони собственного дерьма, потому что о тебе забыли!? Когда в шерсти блохи!? Ты знаешь, что такое таскать на спине вонючие задницы жирдяев, которые о шерсть еще и измазанные в соплях руки вытирают!? Ты можешь себе представить, что с моими боками после шпор особо нетерпеливых!?
Люциус резким нервным движением поднял рубашку, чуть ее не порвав… на животе, вдоль ребер, шли ужасные шрамы от некогда бывших там рваных ран.
— Ты продал меня живодеру, который чуть не лишил меня ног из прихоти!… Ты! Ты!! Ты!!!
У Люциуса началась истерика, он орал, как ненормальный, топал ногами, бил кулаками о столешницу, чуть не разбил тарелку об стену…
Мы все были так ошарашены его поведением, что поначалу даже не поняли, что нужно делать: каждый отстранился подальше от взбесившегося мужика.
— Если бы эта черномазая шлюха не велела одному из своих дружков украсть меня, я был бы уже мертв!!!
— Эй! — возмущенно смотрю на Люциуса. — Хватит!
— Не хватит!!! — завизжал он, брызжа слюной. — Я мечтал высказать все это ему в морду двенадцать лет!!! — указал на серафима, который с интересом наблюдал за представлением. — А к тебе, — посмотрел на меня. — К тебе у меня личные счеты!!!
— Я, вообще-то, в тебе души не чаяла, скотина неблагодарная! Яблоки тебе таскала, чистила твою шкуру до мозолей на пальцах, выгуливала… я тебя от мясника спасла!
— Ты продавливала мне спину, втыкала в бока шпоры, рвала щеки уздой так же, как и другие!… - не совсем уверенно крикнул Люциус, а потом повернулся обратно к Рэмолу. — Тебе, крылатая гнида, все равно ничего не будет, так дай я утолю свою ненависть и вырву твое сердце!!!…
С этими словами он схватил столовый нож и метнул его в серафима.
Мы с Дейком замерли, понимая, что за миг ничего сделать не успеем… но нож, летящий точно в грудь Рэми, вдруг врезался в не пойми откуда взявшееся в воздухе красное яблоко и, застряв в нем, упал на стол.
— Успокойся, Люциус, — спокойно сказал Рэм, собрав за спиной распущенные до этого крылья. — Я знаю, что тебе было нелегко. Этого я и добивался: чтобы ты понял, что и на тебя найдется управа, не смотря на всю твою силу. И, повторяю, в твоих же интересах вести себя прилично в моем доме, иначе в следующий раз я превращу тебя в козла… Хочешь быть козлом?
Удивительно, но после этих слов Люциус резко присмирел. Зверское выражение лица сменилось на нормальное, лишь бровь по-прежнему были нахмурены.
— Сам ты козел, — выпалил он и сел на свое место, схватив нож за ручку и принявшись жадно есть яблоко прямо с лезвия.
Вскоре на кухню вернулся Истэка. Все уже расселись по местам (пришлось принести еще одну лавку, чтобы все поместились), только Леопольда и Раф по-прежнему не было. Искать их отправили почему-то меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});