руку к горячему черному металлу. Он увидел, как солнечные лучи заиграли на его золотых кольцах, и подумал о том, что его руки выглядят лучше после недели на открытом воздухе в передвижном домике Джоани. Все у него выглядело лучше, если на нем появлялось немного загара. Он ехал по шоссе и думал о том, сохранила ли Агнес свою красоту. Он ценил Джоани, но она не шла ни в какое сравнение с Агнес Кэмпбелл. Джоани была мир и спокойствие. Уравновешенная и надежная, она и хлопот не доставляла никаких. Она выпивала, но никогда не напивалась, и ее совершенно не волновали ни бинго, ни красивые ковры, ни мечты. Джоани была труженицей и не сетовала на судьбу. У нее не было особой индивидуальности, но в постели она ничего не стеснялась и была благодарной, как нередко бывают простые женщины. Но он не мог не признать: что касается внешности, Агнес Кэмпбелл была призовой кобылой, а Джоани – всего лишь пони мусорщика.
Свернув в шахтерский поселок, он подумал, не уничтожила ли она свою красоту пьянством. Он знал такие случаи. Существовал тип женщин, в особенности это было характерно для Глазго, которые словно застывали в одной поре и чахли одновременно. Их лица покрывались морщинами, высыхали от пьянства, на костлявых щеках появлялись красные прожилки, под слезящимися глазами набухали мешки печали. Они пытались скрыть все это, но, поскольку они застревали во времени, их лица превращались в музей вышедших из моды причесок и густой косметики. Он думал, остались ли у нее настоящие ирландские глаза и высокие скулы, тот нежный румянец, от которого всегда исходил такой чистый и приятный запах. Он улыбался в жарком такси и чувствовал, как наливается желанием. Он поймал себя на мысли о том, что неплохо было бы оттрахать ее в последний раз, и похвалил себя за предусмотрительность: он принял ванну вчера вечером.
Шаг несколько лет не заезжал в эти края. Он заглянул в телефонный справочник, убедился, что не ошибся адресом. Она все еще носила его фамилию. Бейн. Он улыбнулся, подумав, что она слишком горда, чтобы возвращаться к грязной, вульгарной фамилии Мик[123]. Он легко нашел дом, великолепный розовый сад, слишком показной и слишком яркий для убогого Питхеда. Красная глянцевая дверь выделялась на фоне остальных; от нее сквозило уверенностью, и Шаг порадовался этому. Он постучал, стал ждать ответа. До него из дома доносился звук пылесоса. Он постучал еще раз – пылесос затих. Он услышал щелчок замка и изобразил лучшую из своих улыбок, когда красная дверь качнулась внутрь.
Агнес летом всегда держала окна распахнутыми, и сквозняк, ворвавшийся в открытую дверь, растрепал длинные редкие волосы Шага. Она посмотрела на него, увидела, как он тщетно пытается придержать волосы на своем плешивом черепе. Блудливая улыбка сползла с его лица.
На ней не было косметики, и, несмотря на годы, она выглядела такой же свежей, какой была в дни их знакомства. На ее щеках появились тонкие морщины, но глаза продолжали светиться, и Шаг подумал, что ее вид объясняется недавним возвращением с резвой прогулки. Ее волосы, черные как ночь, лежали на голове нежными волнистыми прядями. Он разозлился при мысли о том, что она видит его плешь.
– Вот она. Любовь моей жизни.
Агнес посмотрела на него безразличным взглядом, поцокала языком.
– Ну, ты уж только так-то не удивляйся. – Не успел он произнести эти слова, как понял: этим ее не возьмешь. Он хотел, чтобы его голос звучал весело и легко, напоминал бы ей о том, чего она лишилась. – Сколько лет. Неужели ты без меня не скучала?
– Ты разжирел.
Его рука переместилась с головы на живот.
– Да, может быть. Она хорошая кухарка, эта Джоани.
Агнес поморщилась.
– Шлюха на все руки, значит.
– Слушай, я приехал не для того, чтобы тут с тобой перед дверью пикироваться. Я привез мальцу подарок на день рождения. – Он поднял дешевый полиэтиленовый пакет. – Ты меня, может, впустишь?
Агнес скрестила руки на груди, словно решила стоять до конца, и проговорила с каменным лицом:
– Моему мальчику ничего от тебя не нужно.
Шаг несколько секунд вглядывался в Агнес, опасаясь, что теперь уже потерял ее навсегда. Он недоумевал: как это рыбка может срываться с крючка? Вытащив из пакета коробку с бутсами, он протянул подарок ей. Она так и осталась стоять со скрещенными на груди руками, а потому он поставил коробку на ступеньку к ее ногам, словно подношение божеству.
– Ты же знаешь, ты была любовью моей жизни. – Это было правдой, постыдной правдой. – Держи, это тебе. – Он протянул ей пакет с лагером, а сам стал спускаться с крыльца.
– С этим покончено, – холодно сказала она.
– Ого! – Его губы восхищенно вытянулись. – И сколько ты уже держишься?
– Достаточно долго, чтобы не сомневаться.
Он изобразил аплодисменты.
– Я подумал, что-то ты пропала.
– И приехал посмотреть на руины. Проверить?
– Верю-верю, ты любого шутника перешутишь. – Он поднял ладони, показывая, что признает ее победу. – Так я могу войти, миссис Бейн? – Он произнес ее имя со всей нежностью, на какую был способен.
Она не сказала ни да, ни нет. Она просто развернулась и пошла по коридору на кухню. Она услышала хлопок двери, поворот ключа в скважине, а потом – тяжелые шаги Шага за ее спиной.
– Мне нравится, какой ты порядок тут навела. – Шаг сел за маленький раскладной стол, уставился в угол, где из-за влажности от стены, как и прежде, отслаивались обои.
Агнес увидела, как он поглядывает на холодильник, на большую морозилку и недоумевает – как это она смогла позволить себе все это. Одинокая мать с серьезной алкогольной зависимостью. Не сказав ни слова, она поставила чайник, открыла хлебницу. Из бумажной упаковки достала два толстых ломтя хлеба, густо намазала на них желтое масло. Потом разрезала каждый пополам, положила на чайное блюдце, подвинула к нему. Он поблагодарил ее.
Взяв бутерброд, он откусил немного – масло было свежее и жирное.
– Доходит до меня, что Кэт нравится в Южной Африке.
– Кэтрин? Да, я тоже слышала. – Голос Агнес звучал устало.
– Ты получаешь от нее весточки?
– Нечасто.
– Так вот: ты скоро станешь бабушкой.
Ее рука ухватилась за край столешницы. Дыхание перехватило.
– Да, я знаю.
– Малютка Пегги Бейн вылетает туда. Помогать ей будет, когда малыш появится. В такие времена, – жестоко добавил он, – нужна мама, даже если у тебя есть только свекровь.
– Где бы я взяла деньги на это? – Агнес отвернулась, пряча от него лицо. Она попыталась занять себя – стала готовить две