Цыган принялся массировать виски.
— Да, Гарольд, это уж точно. Она уже предложила мне гостеприимство.
— Я слышал. Могу я что-либо сделать для вас, милорд?
Прежде чем Лине смогла завладеть вниманием Гарольда, цыган начал отдавать собственные распоряжения.
— Да, Гарольд. Может быть, тебе удастся приготовить для меня где-нибудь соломенный тюфяк? И я хотел бы встретиться со слугами, чтобы знать их в лицо и по именам. Ты не мог бы пригласить их к столу на ужин?
— Будет исполнено, милорд. — Глаза у Гарольда заблестели от столь неожиданного приглашения.
Лине забарабанила пальцами по спинке стула, когда Гарольд отправился выполнять поручение.
— Если мне позволено напомнить вам, цыган, — произнесла она сквозь зубы, — я управляю этим поместьем.
— Разве не покажется слугам странным, если сэр Дункан де Ваэр не выкажет власти, к которой он привык с рождения? — Его наглая улыбка приводила ее в бешенство.
Если бы Лине была кошкой, решил Дункан, то сейчас шерсть у нее на загривке встала бы дыбом. Она бы исцарапала его своими когтями. Но его это ничуть не беспокоило. При таком количестве свидетелей, сновавших по комнате, она могла только шипеть на него, будучи не в состоянии причинить вред.
Он повернулся к Лине спиной и воспользовался случаем, чтобы оглядеться. Даже по его меркам дом производил впечатление. Главная комната была огромной. Пол был выложен тщательно подогнанными каменными плитами, а стены покрыты светлой штукатуркой, если не считать очага и настенных канделябров, над которыми стены немного закоптились. Ширмы, отделяющие комнату от кухни и кладовой, были расписаны виноградными лозами и цветами красного и золотистого оттенков. В углу комнаты виднелась лестница, ведущая на второй этаж, где располагались спальни.
В комнате стояли стулья, большой, украшенный резьбой сундук с буфетом, письменный стол, на котором лежали листы пергамента, чернильница и нечто вроде гроссбуха, рядом с ткацким станком была сложена обработанная шерсть, а также складной столик, который использовался в качестве обеденного. Многочисленные зажженные свечи придавали комнате радостно-торжественный вид.
Он открыл ставни и выглянул в незастекленное окно. Ночь выдалась тихой, и на небе весело подмигивали первые вечерние звезды.
Вернулся Гарольд, и они вдвоем собрали раскладной столик. Маргарет со служанками внесли большие блюда с едой и бутылку дорогого французского вина. Дункан видел по напряженно поджатым губам Лине, что она не одобряет щедрости своих слуг.
— Я пойду посмотрю на надворные постройки, — сухо сказала она.
— Не утруждайте себя, миледи, — великодушно заявил Дункан. — Темнеет. Я пойду посмотрю на надворные постройки.
Маргарет напевала себе под нос, доставая из буфета оловянную посуду, и Лине зашипела на Дункана, полагая, что та ее не услышит.
— Это мой дом! Не смейте мне приказывать!
Дункан наклонился, чтобы сложить поленья в остывшем очаге, и мрачно улыбнулся.
— Чепуха, миледи, не беспокойтесь обо мне, — произнес он достаточно громко, чтобы слышала Маргарет, — хотя это очень любезно с вашей стороны — проявлять такую заботу.
Лине пробормотала проклятие.
Он поджег поленья от пламени свечи, осторожно подул на огонек, пока тот не разгорелся, а потом с важным видом выпрямился.
— Следите за своим языком, — прошептал он, кивая на служанок, достающих из буфета салфетки. — Здесь присутствуют леди.
С этими словами он прошел через заднюю дверь мимо нее и ширм и вышел в ночь к надворным постройкам.
Еще никогда на долю Лине не выпадало таких страданий, как во время ужина. Бесстыжий цыган, явно наслаждаясь властью, которую он самовольно захватил, вошел в роль де Ваэра, пригласив к столу даже пропахшего навозом мальчишку из конюшни, и поражал воображение присутствующих занимательными историями из собственного выдуманного прошлого.
— Мой отец был в ярости, разумеется, когда я вернулся домой с пустыми руками, — разглагольствовал он, смакуя кусок баранины. — Понимаете, я отдал свою добычу голодному крестьянину, которого я встретил, когда возвращался домой.
У парнишки из конюшни округлились от изумления глаза. Служанки восторженно хихикали. Лине нахмурилась. Цыган рассказывал свои истории так, что она сама могла бы в них поверить.
И тут вдруг она сообразила, что к чему. Теперь она догадалась, как цыган зарабатывал себе на жизнь. Она должна была понять это давным-давно, учитывая его склонность и умение выдавать себя за другого, его ловкость в обращении с мечом, его остроумие.
Он был актером. Он просто должен был быть им. И актером весьма поднаторевшим в искусстве обмана. Неудивительно, что он сумел убедить Маргарет в том, что он — джентльмен, Сомбру — что он пират, Эль Галло — что он кузен короля Филиппа. Она откинулась на спинку стула, весьма довольная собой и своей новой догадкой.
— Молю вас, расскажите нам еще что-нибудь, сэр Дункан, — восторженно пролепетала Маргарет, наполняя его кубок.
— О нет! — Дункан вытер губы салфеткой и многозначительно взглянул на Лине. — Я боюсь, что могу наскучить своей историей.
— Нет! — вскричали слуги в один голос.
— Ваши истории такие необычные, — выдохнула Маргарет. — Разве нет, миледи?
— О да, они весьма необычайны, — сухо согласилась та. — Но у Гвен уже трижды свешивалась голова на грудь, а в глаза Элизы надо вставлять спички, чтобы она могла держать их открытыми. В будущем предстоят весьма крупные заказы. Я хочу, чтобы завтра с самого утра все стояли у своих станков с ясной головой и острым взглядом.
Маргарет хлопнула в ладоши.
— Леди Лине права, девочки. Майв и Кейт, вы можете остаться — поможете убрать со стола. А остальные — ну-ка, бегом отсюда!
Девушки вяло запротестовали, но, тем не менее, подчинились.
— Гарольд, — сказал Дункан, — проводи их в комнаты. — И добавил совсем уже тихо: — И сегодня держи кинжал под рукой.
— Будет исполнено, милорд. А где вы намереваетесь прилечь?
Лине оцепенела. Интересно, как далеко способен зайти этот наглый цыган? Неужели он потребует комнату ее отца? Комнату, которую отделяла от ее спальни всего лишь тоненькая перегородка?
— Я буду спать здесь, у огня, если найдется лишний соломенный тюфяк для меня, — заявил он.
Вообще-то ей следовало испытывать облегчение: он явно не собирался соблазнять ее в ее же доме. Но по какой-то непонятной причине она ощутила разочарование.
— Очень хорошо, милорд, — ответил Гарольд. — Честно говоря, сэр Дункан, я бы предпочел находиться с вашим мечом поближе к входной двери.