Как только он встретится с Эль Галло.
Удача сопутствовала ему. В самом конце пристани, на макушке самой высокой мачты в гавани развевался флаг Эль Галло — ярко-красный петушок, гордо расхаживающий по усыпанной золотом земле. На глаза у Сомбры навернулись слезы благодарности. Он смахнул рукой недостойное свидетельство своего отчаяния и устремился вперед.
На последних милях он репетировал речь, после которой Эль Галло снова начнет кормиться с его рук. При условии что у него хватит сил, он собирался вложить в нее раскаяние и хитрость, рассчитывая вызвать интерес капитана. Эль Галло никогда не мог противостоять зову золотого тельца. Если Сомбре удастся пробудить в нем интерес к какому-либо новому и прибыльному делу — и не важно, окажется ли оно таковым в действительности, — он снова сможет оказаться на коне: получить обратно свою каюту на «Черной короне», работать в тени огромного морского пирата.
Сомбра быстро пробирался вперед сквозь толпу, и глаза его затуманились от долго сдерживаемых чувств. Он уже видел членов экипажа «Черной короны» — Диего, промокшего до нитки, с обмотанной окровавленной тряпкой головой; Роберто, хромающего и которого почти нес на руках бледный как смерть Диас; потерявшего сознание Фелипе несли двое других пиратов.
Произошло что-то очень нехорошее.
Сомбра пробрался сквозь толпу и широкими шагами направился к кораблю. Сердце билось у него в груди, словно мотылек в кулаке у мальчишки. У подножия сходней он схватил Диего за руку.
— В чем дело? — требовательно спросил он. — Что случилось?
— Сомбра! — с присвистом выдохнул Диего. — Это капитан. Эль Галло мертв.
Сомбра почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.
— Нет, — прошептал он, — нет. — Он упал на колени перед «Черной короной». — Нет! — хрипло выкрикнул он и закрыл лицо руками, скорчившись на деревянной пристани, не обращая внимания на снующий вокруг люд. Все его планы, все надежды — все рухнуло в одно мгновение. Теперь он не сомневался, что фортуна жестоко посмеялась над ним.
К полудню гавань Дорвича кишела торговцами, путешественниками и молодыми людьми, горящими желанием попасть на палубы стоящих на якоре парусных судов. После того как им два дня пришлось вдыхать вонь ужасного груза, пассажиры корабля, прибывшего из Фландрии, с энтузиазмом спешили сойти на берег. Они с нетерпением ожидали возможности рассказать о поражении Эль Галло, и кое-кто уже предвкушал, как он приукрасит свою роль в этой истории. Некоторые отчаянные головы даже забрались на борт судна, чтобы взглянуть на разлагающийся труп печально известного капитана пиратов.
Лине все еще пребывала в оцепенении, несмотря на все усилия, которые приложил Дункан, чтобы утешить ее. А теперь он не хотел, чтобы ей пришлось отвечать на множество вопросов. При данных обстоятельствах ее вряд ли можно было обвинить в убийстве. Эль Галло был известным преступником, и многие свидетели происшедшего помогут оправдать ее. Но если суда не избежать он не видел смысла усугублять душевные страдания Лине, заставляя ее предстать перед любопытными наблюдателями.
— Мне нужно вымыть руки, — сказала она.
Дункан с грустью посмотрел на ее пальцы, с которых она чуть ли не содрала кожу, пытаясь отмыть кровь. Хотя, честно говоря, гораздо больше ее беспокоило большое пятно на накидке.
Он поспешил исполнить ее желание, прежде чем она успеет привлечь к себе нежелательное внимание. Они спустились с палубы в каюту капитана. Дункан налил воды в таз из оловянного кувшина, стоявшего на столике рядом с соломенным тюфяком капитана.
— Давайте ваши руки, — приказал он и бережно стал смывать следы крови.
Похоже, это успокоило ее. Когда он протянул ей льняное полотенце, она пробормотала:
— Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?
— Простить вас? — Что она имеет в виду? Она спасла ему жизнь. Если бы она не начала действовать быстро и, с неохотой вынужден был он добавить, с типичной для де Монфоров дерзостью, то сейчас на досках палубы могла бы быть его кровь.
— Я… ошибалась, — сказала она. — Я ошибалась, когда судила вас, ошибалась, когда… предала вас.
Он нервно потер большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Она поколебала его решимость. Это было последнее, чего ему хотелось. Да, он выслушает ее — уж это-то она заслужила. И хотя он, ни на мгновение не засомневавшись, вновь предложил ей свою защиту, позволить ей опять завладеть его сердцем Дункан не собирался.
Лине судорожно вздохнула и принялась теребить складки своей юбки.
— Мой отец научил меня никогда не доверять простолюдинам, — негромко сказала она. — Видите ли… — В глазах у нее появилось отсутствующее выражение. — Моя мать была крестьянкой. И поскольку мой отец очень сильно любил ее, он отказался от всего, что связывало его с де Монфорами, чтобы жениться на ней. Он бросил… все — свой титул, состояние, землю, семью. — Она нахмурилась. — После того как она обнаружила, что ему больше нечего предложить ей, она сбежала, оставив ему новорожденную девочку. — Она слабо улыбнулась. — Отец говорил, что я была еще мокрая после родов, когда он услышал мой крик под дверью.
Дункан проглотил комок в горле. Однажды он вот так же нашел ребенка в куче мусора. Сейчас маленькая девочка жила в замке де Ваэров.
Лине закрыла глаза.
— Мой отец учил меня, что простолюдины — низкие и коварные. Он говорил, что я никогда не должна верить им. Вы должны понять…
— Я понимаю, — отрывисто бросил он.
— Но вы, — начала она, наморщив лоб, — ситуация была парадоксальна для нее. — Вы — исключение. Вы были добры и храбры и… и… проявили больше благородства, чем любой знатный господин, которого я знаю.
Дункан замер. Ему не хотелось слышать этого. Он не был готов простить ее. Но когда Лине взглянула на него своими большими глазами ангела, он почувствовал, что его самообладание понемногу испаряется.
— Если вы все еще хотите, — шепотом произнесла она, — я согласна стать вашей женой.
Дункан перестал дышать. Внезапно он почувствовал себя так, словно Лине держит его сердце в своих ладонях над глубокой пропастью. В его голове пронеслись тысячи мыслей и эмоций.
Она спасла ему жизнь. Он — ее должник хотя бы только за это. Но она уже однажды оставила его, как ненужный хлам, его врагам. Она была самой красивой, самой умной и самой очаровательной женщиной, которую он когда-либо встречал. Но она же бессердечно украла его фамильный перстень. Она занималась с ним любовью со страстью и пылом, которых он не знал раньше. Но она предала его, когда его семя было еще теплым в ней.