Немцы явно продолжали шантажировать дипломатию союзников. На помощь ей пришли банкиры. В июле 1925 г. Берлин посетили директор Английского банка Монтегю Норман и директор Федерального резервного банка США Бенджамен Стронг. Оба они заявили директору Германского имперского банка Шахту, что кредиты будут даны Германии лишь в том случае, если она подпишет гарантийный пакт. На Францию нажим произвела американская дипломатия. Американский посол в Лондоне Хоутон на обеде в «Клубе пилигримов» недвусмысленно пригрозил закрытием американских кредитов для тех правительств, которые откажутся подписать гарантийный пакт, предложенный Германией и одобренный Англией. «Поскольку гарантийные пакты являются путём к восстановлению Европы, их необходимо так или иначе заключить», — заявил Хоутон. В то же время американское правительство потребовало от стран-должников и в первую очередь от Франции скорейшего урегулирования их долговых обязательств в отношении Америки.
Дипломатические последствия войны в Марокко и Сирии. Идти на уступки Францию побуждала и ухудшившаяся международная обстановка в особенности политические и финансовые затруднения, связанные с войной в Марокко.
Борьба риффских племён в северном Марокко против испанцев принимала затяжной характер. Во главе риффских племён стоял Абд-эль-Керим, выдающийся организатор и талантливый военный вождь. Риффы героически отстаивали свою свободу под лозунгом «Независимость или смерть».
Война с риффами привела к финансовому и политическому кризису в Испании. Диктатор Испании Примо де Ривера обратился за помощью к Франции. Против войск Абд-эль-Кери-ма была двинута 300-тысячная армия французов и испанцев. Испано-французский флот установил блокаду северного побережья Марокко.
В апреле 1925 г. войска Абд-эль-Керима перешли в наступление. Английский финансист Гардинер доставлял контрабандой оружие в лагерь Абд-эль-Керима. Финансовую помощь оказывал риффам и американский банкир Бен, которому Абд-эль-Керим предоставил концессии на железные рудники в Риффе. Итальянские и немецкие агенты в Марокко стремились использовать борьбу Абд-эль-Керима против Испании и Франции в интересах своих стран.
В мае 1925 г. всем иностранным правительствам было представлено официальное коммюнике с изложением точки зрения французского правительства на марокканские события. Прибегая к обычным пацифистским фразам, французское правительство старалось заверить державы, что война в Марокко вызвана отнюдь не желанием Франции расширить свое влияние в Африке или изменить существующее status quo в Средиземном море. Наоборот, «единственное стремление Франции направлено к созданию в Африке прочного мира и условий, обеспечивающих культурные задачи Европы в Африке».
Чемберлен ответил, что британское правительство не намерено вмешиваться «во внутренние дела Франции». Однако оно опасается перенесения военных операций в Танжер, считая, что «нельзя допустить превращения Танжерской зоны в центр подготовки повстанческого движения».
Только тогда, когда английской дипломатии удалось договориться с Францией по европейским и ближневосточным вопросам, Англия помогла организовать блокаду риффского государства. Однако практические результаты войны в Марокко оказались для Франции ничтожными. Рифф оставался в зоне влияния Испании и под испанским протекторатом. Франция должна была вывести оттуда свои войска. Французская буржуазия была крайне недовольна исходом кампании. «Неужели Франция пожертвовала 15 тысяч солдат и 2 миллиарда франков только в интересах испанского короля?» — с раздражением спрашивали французские буржуазные газеты.
В расцвете «эры пацифизма» Франции пришлось вести войну не только с риффами в Африке, но и с друзами в Сирии.
Недовольство в Сирии французской оккупацией приняло в 1924 г. характер открытого восстания. Арабы отказывались платить французам налоги и принимать французские деньги. Для подавления восстания французское правительство командировало генерала Вейгана. С приходом к власти «левого блока» Вейган был отозван. На его место был послан генерал Сарайль, слывший радикалом. Пытаясь опереться на сирийских националистов, генерал Сарайль разработал избирательный закон для нового «великого ливанского парламента». Но сирийские националисты требовали объединения всей Сирии. В разных районах Сирии вспыхнули новые очаги восстания. Особенно значительным было восстание в небольшой горной местности Джебель-Друз, в 10 километрах к югу от Дамаска.
Не имея достаточных сил для подавления восстаний, Французы вынуждены были пойти на переговоры с одним из самых видных вождей друзов, Султаном-эль-Атрашем.
Война в Сирии была использована дипломатией Англии для достижения своих задач на Востоке.
В сентябре 1924 г. представитель Англии в Совете Лиги наций Эмери выступил с заявлением от имени британского кабинета и Парламента Ирака о продлении мандата над Ираком, переданного Англии решением Лиги наций 25 апреля 1920 г. роком на 4 года.
Мандат Англии был продлён Лигой наций 27 сентября 1924 г.
В следующем году Совет Лиги наций принял решение о передаче Ираку Мосульского района.
Представитель Турции в Лиге наций выступил с заявлением, что Турция не считает для себя обязательным это решение Лиги наций. Турецкое правительство отказывалось признать за Лигой наций право решать спорный вопрос о Мосуле.
Для выяснения правомочий Лиги Совет Лиги наций перенёс этот вопрос в Гаагский международный трибунал. Турецкое правительство протестовало и отказалось послать в Гаагу своего представителя.
Французская дипломатия воспользовалась этим осложнением. Уклоняясь от поддержки Англии в мосульском вопросе, она давала понять, что англичане могут рассчитывать на содействие Франции лишь в том случае, если поддержат французов в деле обеспечения рейнских границ.
Волей-неволей английской дипломатии приходилось итти на сделку с Францией.
Италия и гарантийный пакт. В англо-французских переговорах о гарантийном пакте Италия участия не принимала. Она первоначально воздержалась даже от официального определения своей позиции. В ответ на ноту Бриана Муссолини заявил, что пакт касается исключительно рейнской границы. Так как она не представляет для Италии непосредственного интереса, итальянское правительство предпочитает оставить за собой свободу действий.
В этот период итальянскую дипломатию беспокоил вопрос о Южном Тироле. В начале 1925 г. он привёл даже к итало-германскому конфликту. Насильственная итальянизация Южного Тироля, где проживало много немцев, вызывала резкие протесты Германии. Италия не оставалась в долгу. 6 февраля 1925 г. Муссолини заявил в Сенате, что не признаёт за тирольскими немцами прав национального меньшинства. В той же речи Муссолини угрожающе подчеркнул, что «Италия не только никогда не уберёт своего знамени с Бреннера, но, если это потребуется, она скорее перенесёт это знамя и за Бреннер».
Речь Муссолини была прямым вызовом Германии. Но немецкой дипломатии приходилось до поры до времени избегать конфликтов. Выступая в Рейхстаге 9 февраля 1925 г., Штреземан пытался напомнить Италии, что «существует не только международное право, но и международная мораль…» Всё дав эта реплика Штреземана означала отступление германской дипломатии перед фашистской Италией. Ответная речь Муссолини в Сенате 10 февраля 1925 г. как будто звучала более миролюбиво. Муссолини заявил, что совершил бы величайшее преступление перед родиной, если бы из-за каких-то 100 тысяч немцев, оказавшихся в Южном Тироле, он поставил под угрозу мир и безопасность 42 миллионов итальянцев.
В заявлении Муссолини скрывался определённый дипломатический расчёт. Германия в это время выступила со своим предложением гарантийного пакта: итальянская дипломатия надеялась добиться согласия немцев гарантировать и границы на Бреннере.
20 мая 1925 г. Муссолини выступил в Сенате с заявлением о необходимости гарантий для итало-австрийских границ, установленных Сен-Жерменским договором. «Нужно гарантировать не только границу на Рейне, но и границу на Бреннере, — доказывал Муссолини, — Италия никогда не допустит такого нарушения мирного договора, каким явилось бы соединение Австрии с Германией».
Пробный шар итальянцев не достиг цели. Германская дипломатия уклонилась от сделки с Муссолини. Она ссылалась на то, что с Бреннером граничит не Германия, а Австрия.
Итальянское правительство не скрывало своего раздражения, вызванного уклончивостью Германии. Французская дипломатия поспешила использовать это недовольство в своих интересах. Через официозную прессу она предложила итальянцам заключить гарантийный пакт для восточных и южных границ Германии. В этом пакте предусматривалось участие Италии, Чехословакии, Польши, Австрии, Германии. Для самой Франции предназначалась роль гаранта.