Читать интересную книгу Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник) - Анна Данилова

«14. Посмотреть фильм режиссера Карло Лидзани».

Что касается этого пункта, то здесь Юле помогла Наташа. Она обещала внимательно просмотреть журналы и энциклопедический справочник по кино, чтобы взглянуть, не оставила ли там Аперманис каких-нибудь заметок. Поскольку дело показалось Юле важным, Наташа вернулась в библиотеку сразу же и позвонила Юле уже оттуда. Она назвала несколько фильмов, названия которых в справочнике были обведены красным маркером. Но только одно из них заставило Юлю вздрогнуть. Когда же Наташа по ее просьбе прочла аннотацию к фильму, Юле ничего не оставалось, как горько усмехнуться: да уж, здесь фантазии противника можно было только позавидовать. И кто же тот гений, столь тщательно подготовивший Аперманис к операции по одурачиванию Земцовой?

Юля долго не могла в это поверить, все это напоминало сложнейший, долгое время не складывающийся пасьянс, который вдруг в несколько минут, при помощи одной лишь странички энциклопедического справочника, сложился в стройную систему, обескуражив своей простотой и цинизмом и без того взвинченную до предела Юлю. Речь шла о фильме итальянского режиссера Карло Лидзани «ДОМ С ЖЕЛТЫМ КОВРОМ».

Очевидно, Аперманис, листая справочник в поисках сюжета для своей легенды, с помощью которой она собиралась поиграть с Юлей в детектив и, главное, НАНЯТЬ ЕЕ, тоже привлекло название, поскольку в аннотации говорится о фильме расплывчато, и все приходится домысливать самой:

«Вызывающе жесткий психотриллер. Оригинальный, выверенный сценарий и потрясающая игра интернациональной актерской команды (в ролях Эрланд Юзефсон, Беатрис Роман…) поднимают его до уровня драмы в самом высоком смысле этого слова.

Антонио озабочен тем, что его жена во сне произносит чужое мужское имя. Он обращается за помощью к психиатру… В ее жизнь врывается Неизвестный».

Вот она, КАНВА, и этот Неизвестный, который «насиловал» несчастную Аперманис.

«Каскад насилия и издевательств остановлен ударом ножа. Потоки крови. Труп Неизвестного завернут в ОГРОМНЫЙ ЖЕЛТЫЙ КОВЕР…»

А вот и ковер всплыл, как труп, как утопленник… Желтый мерзкий ковер, залитый кровью…

«Действие продолжается в лучших традициях хичкоковских произведений. Предсказать развязку очень сложно».

Еще как сложно! А уж теперь, когда Юля узнала, откуда ветер дует, точнее, откуда взялся желтый ковер и Неизвестный, навряд ли кто-нибудь сумеет спрогнозировать дальнейший ход событий.

Но если операция планировалась еще зимой, то есть когда Юля жила в Москве с Харыбиным, то как мог человек, задумавший эту странную и на первый взгляд бессмысленную игру, узнать, когда именно она приедет в С.? Кто и как мог знать, когда ей изменит муж и, главное, КОГДА У НЕЕ ИССЯКНЕТ ТЕРПЕНИЕ и она примет решение бросить его и вернуться домой, в тихий и спокойный С.?

Ответ Юля уже знала, знала, кто был этот человек. Оставалось только добыть доказательства другого толка: Аперманис. Откуда взялась эта легенда? А для этого надо было снова отправляться в логово зверя…

Она захлопнула блокнот, потому что в кухню, где она расположилась с чашкой чая и совершенно несъедобными пирожными, приготовленными Ритой из замороженной клубники и меда, заявилась и сама Рита, благоухающая ароматами шампуней и прочей мыльной продукции.

– Я нашла тебе хорошего врача, – сказала Юля тоном благодетельницы, – психиатра. Ты, главное, не комплексуй. Врачи – это наши друзья!

Рита села напротив нее и посмотрела на блокнот.

– Пишешь?

– Пишу.

Она вела себя так, словно и не слышала произнесенных Юлей слов. Теперь ее внимание было привлечено блокнотом, за содержимое которого она бы, наверное, отдала последние стыд и совесть, не говоря уж о долларах.

– А что?

– План работы. Ты, наверное, забыла, что я работаю на Бродягину и ищу убийцу ее дочки.

– Нет, не забыла, но боюсь, что скоро забуду, ведь ты совсем забросила меня, ни во что не посвящаешь… Покажи мне свой блокнот, что ты в нем написала?

Грубая работа, очень грубая. Хотя, с психологической (то есть психиатрической) точки зрения, Рита ведет себя безупречно. Ее явно кто-то научил, как себя вести, хотя чувствуется артистический талант и поражает блестящая импровизация, игра ума, настолько прозрачная и ясная, что не может не вызвать подозрения. Кто эта молодая и красивая женщина, так прекрасно владеющая собой и не унывающая даже при приближении полного провала, который неминуемо последует (и она не может этого не знать).

– Я никогда и никому не показываю свои блокноты, поскольку в них помимо материалов, касающихся расследования, много личных переживаний, понятно?

– Да уж куда понятнее.

Рита ушла, пожимая плечами и что-то бормоча себе под нос.

«Сара Бернар!» – подумала Юля, глядя ей вслед и мысленно усмехаясь, поскольку поведение Аперманис ей подсказало, что сейчас следует делать. Она тотчас вырвала исписанные листки из блокнота, спрятала их в карман, а на чистом листке быстро набросала полубредовый план действий, связанный преимущественно со встречами и вопросами, касающимися бывших любовников Бродягиной, а напоследок, для пущей убедительности и чтобы не вызвать подозрение у умной Риты, начеркала:

«Все надоело. Судя по всему, девицу грохнул ее же любовник. Надо бы возвратить деньги и прекратить эту никому не нужную работу, тем более что ее мать вовсе не заинтересована в том, чтобы найти убийцу. P. S. Надо срочно покупать билет в Берлин».

Вот этой последней фразочкой она и собиралась зацепить пару-тройку людишек, работающих на того, по чьей вине погиб или вынужден был уехать из страны Крымов.

Оставлять блокнот на видном месте, то есть таким примитивным способом провоцировать Риту, Юля не могла – тоже неглупая. Она запрятала его в карман куртки, которую зарыла среди прочих курток и плащей Аперманис на вешалке в передней, и уже перед тем, как отправиться к Харыбину, сказала как бы ненароком:

– Что-то сегодня холодновато… Одену-ка я вместо куртки пальто…

И тотчас, на ее счастье, зазвонил телефон; он оказался настолько кстати, что давал возможность Рите, внимательно прислушивающейся к каждой произнесенной Юлей фразе, допустить возможность, что Юля, отвлеченная звонком, забудет переложить необходимые ей вещи из карманов куртки в карманы пальто, а потому едва за ней захлопнется дверь, как Рита тут же начнет рыться в куртке.

Звонил Чайкин. Как и договаривались. Умница.

– Юля… – говорил он взволнованно и заикаясь почти на каждом слове.

«Переигрывает».

– Да, Леша, я тебя слушаю… Не кричи в трубку…

Она сказала это нарочно, чтобы Аперманис слышала пусть даже и одну сторону разговора, из которого, если не дура, сможет понять самую суть.

– Значит, так… ОН приехал! – ликовал он, играя сам с собой и дурача воздух и графитовый порошок телефонных трубок. – ОН в городе. Ты поняла, о ком я?

– Этого не может быть… – дрогнувшим голосом, как бездарная актриса на сцене дешевого самодеятельного театра, с надрывом произнесла Юля и вдруг услышала биение собственного сердца. Вот оно-то билось по-настоящему, громко, просто-таки бухало в груди, не желая ни с кем вступать ни в какие сомнительные игры и реагируя на услышанную информацию искренне, то есть радуясь и волнуясь.

Это были фантастические переживания, как если бы она рассказала кому-то о своей способности летать и, взобравшись на гору и замахав руками, вдруг полетела бы на самом деле, поражаясь тому, что не падает и что ее легкое тело удерживается упругим теплым небом… Вот что такое озвученное слово.

– Говорю же, он здесь и, узнав, что ты вернулась, хочет с тобой увидеться. В восемь у консерватории.

– Что-что, я не поняла?.. Он здесь?..

– В восемь у консерватории, – прорычал Чайкин и бросил трубку.

Юля медленно повернула голову и встретилась глазами с Аперманис. Та смотрела на нее не мигая, как на привидение.

– У тебя что, столбняк?

– Нет, – прошептала Рита. – Кто-то приехал? Ты так разволновалась. Что-нибудь случилось?

– Да, мне позвонили и сказали, что меня снова хочет видеть мой бывший муж, черт бы его побрал… Ну да ладно, мне пора. – И, не дав Аперманис опомниться, Юля быстро накинула на себя пальто и почти выбежала из квартиры.

Глава 10

Перед тем как отправиться на встречу «с Крымовым», она заехала к Харыбину. На этот раз он оказался дома и встретил ее так, словно они увиделись после долгой и утомительной разлуки, – принялся жадно целовать ее губы, крепко при этом обнимая и шепча самые ласковые слова, на какие только был способен.

– Я знал, что ты вернешься… – Он почти плакал, тиская ее в уголке передней и тычась, как одичавший и всеми забытый молодой зверек, своим лицом в ее лицо, волосы, грудь и опускаясь все ниже и ниже, пока не обхватил ее бедра кольцом своих рук и не приподнял над полом.