Читать интересную книгу Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник) - Анна Данилова

– Я многое чего знаю… – Юля вдруг почувствовала себя смертельно уставшей и, не считая нужным что-либо объяснять, положила трубку и повернулась к стоящему неподалеку от нее Португалову с выражением невероятной тоски на лице. – Извини, что воспользовалась тобой. И твоим телефоном. Можно, я у тебя переночую?

– Конечно, можно. Тем более что я уже постелил.

– У тебя есть горячая вода? Сделаем так. Я встану голышом в тот таз, в котором мылась прошлый раз, а ты будешь поливать меня тихонько теплой водой из чайника, а можно просто выжимать на меня губку… – Она едва говорила и почти спала, когда стягивала с себя черное платье Аперманис.

– У тебя сережка упала… – Португалов бросился поднимать что-то с пола, в то время как Юля машинально пальцами пощупала мочки своих ушей: серьги были на месте. – Что это?

Аркадий держал в руках нечто маленькое, совсем крошечное, черного цвета и металлическое в сочетании с пластиком.

– И проводки торчат из шва… – Аркадий был не так утомлен, как Юля, а потому не поленился вывернуть платье наизнанку и продемонстрировать находящейся в какой-то прострации Юле и тончайшие, как нити, провода, и нечто наподобие едва заметных, прикрепленных к ним наушников.

– Вот черт, это подслушивающее устройство… А я‑то думала, что никому в этом городе нет до меня дела… – И тут она вспомнила, как в подъезде, во время разговора с Чайкиным, в момент, когда она произвела резкое движение, вырываясь из его цепких и злых рук, у нее порвалось платье, а вместе с ним что-то еще… Очевидно, это и были тонкие проводки, ведущие к мозгу подслушивающего устройства, расположенному где-то внутри платья. «Платья Аперманис».

– Ты еще не передумала мыться? – услышала она голос Аркадия, показавшийся ей неприлично интимным, и устало улыбнулась:

– Нет, не передумала… Неси горячую воду. А с этим чертовым платьем я разберусь утром… Главное, господин Португалов, что эти проводки порвались ДО ВСТРЕЧИ С ЛЕШЕЙ, до того, как он мне показал скульптуру Жан-Жака Руссо, следовательно, тот, кто знал каждый мой шаг, пропустил самое главное… И еще – запрись хорошенько на все замки, мало ли…

Глава 9

Рано утром она вернулась от Португалова приблизительно в таком же состоянии, что и в первый раз: неудовлетворенная, измученная и пристыженная собственным же представлением о физической любви как таковой. Не будучи ханжой, она позволила себе многое из того, чего не должна была себе позволять женщина, сходящая с ума от другого мужчины. Но и это не спасло ее от разочарования: Аркадий оставался Аркадием, а не Евгением, которого она усиленно пыталась себе представить. И он понял это. Помог ей собраться, успокоил, как мог, относительно сюрприза, заложенного в черном платье, сказав, что скорее всего это харыбинские штучки (Юля еще удивилась, откуда ему было известно, на что способен Харыбин), напоил кофе и проводил до такси. Поцеловал горячими губами на прощанье и извинился, что он не Крымов. Прямо так и сказал.

– Аркадий, ну нельзя же так… – она почувствовала, как покраснела, садясь в машину. – Я тебе позвоню, если смогу. Спасибо за кофе.

И уехала. К Аперманис, хозяйке волшебного платья, имеющего до недавней поры уши.

Пять утра. Обе спали. Наташа Зима – разметавшись на широкой постели, предназначенной Юле, а Рита – свернувшись калачиком на диване и укрывшись по-дорожному пледом.

Сна не было, а потому, чтобы не шуметь и дать себе возможность поразмышлять, Юля закрылась на кухне, сварила еще кофе и, достав блокнот, принялась записывать туда все, что только лезло в голову.

«1. Крымов отказался от расследования убийства Бродягиной.

2. Его исчезновение может быть связано с убийством отца Кирилла.

3. Нашли обгоревшую машину Крымова, а в ней – туфли Бродягиной (их опознала мать); следует ли из этого, что Крымов был каким-то образом связан с ней или с тем, кто ее убил? Откуда у него в машине могли оказаться ее туфли? Возможно, что их туда подкинули: либо те, кто поджег машину, либо сам Крымов попытался таким странным образом избавиться от улик, компрометирующих его клиента, который мог быть убийцей Марины (в это верится с трудом: разве не мог он предположить, что машину найдут вместе с туфлями? – он же не такой дурак, этот К.).

4. Я упустила напрочь линию убийства отца Кирилла, а ведь именно его убийца и мог нанять Крымова, чтобы он помог ему: а) обеспечить себе полное алиби; б) повесить это убийство на кого-то другого (вот мерзость-то! но за деньги К. мог на это пойти; или нет?); в) убить отца Кирилла! Помочь убить священника, мессию, человека, широко известного и с каждым днем становившегося все более опасным для кандидатов в Думу и даже в президенты? Чушь собачья!

5. Кто тот человек, который пришел на встречу с «Крымовым»? То есть со мной и который не остановил меня, когда я выходила из кафе? Какого черта ему было нужно от Крымова? Надо бы составить фоторобот и выяснить его личность. Непременно. До отъезда.

6. Кто упрятал в платье Аперманис подслушивающее устройство – причем допотопное, устаревшего образца, держащееся на честном слове? Аперманис? О ней отдельный разговор.

7. Кто тот человек в темно-синем «BMW», с которым разговаривала Аперманис и после разговора с которым выглядела такой несчастной, словно ее отругали?

8. Зачем вообще прикатила сюда эта Аперманис, эта авантюристка, которая прилипла ко мне, как банный лист?.. Надо бы срочно заняться поиском ее лечащего врача, и сделать это можно, увы, лишь с помощью Харыбина; но он ничего не сделает для меня просто так, он потребует платы, значит, вопрос о врачах автоматически отпадает…»

«Стоп. А Чайкин? У него есть прекрасные связи в медицинском мире. И чуть ли не Комаров, его величество Комаров – известный психиатр, собственной персоной просил Лешу вскрыть тело его умершей от рака крови дочери…

Юля отложила блокнот и принесла из прихожей в кухню телефон. Позвонила Чайкину.

– Леша, извини, что разбудила. Во‑первых, – она шептала чуть слышно, боясь, что кто-нибудь услышит, особенно Аперманис, эта несносная Аперманис! – В моем платье, том черном, в котором я была у тебя, оказалось подслушивающее устройство. Пошленькое, дешевенькое, но все равно… Дальше: мне необходима твоя помощь. Комаров…

И она выдала ему все, что знала о внешних проявлениях болезни Аперманис, и попросила выяснить его через Комарова, кто является лечащим врачом Риты, поскольку сам факт существования такого врача не подвергался никакому сомнению: ведь Юля сама случайно подслушала обрывок из разговора.

– Комаров сделает для меня все, – обнадежил ее Леша. – А ты чего не спишь-то? Совесть замучила?

– Не раздражай меня, тем более что у тебя нет никаких моральных прав упрекать меня в чем-либо. Но то, о чем мы с тобой говорили в твоей квартире, не должно прозвучать сейчас по телефону.

Сказав это, она пожалела о том, что не договорилась с Лешей о какой-нибудь телефонной «утке», с помощью которой они могли бы проверить, прослушивается ли телефон или нет. Как бы было здорово, если бы сейчас она произнесла что-нибудь вроде: «Ты же знаешь, сегодня мы встречаемся с Крымовым в пять у входа в драмтеатр». Вот и посмотрели бы, кто появится на горизонте в назначенное время. Но это все мечты. Сейчас же главным было сохранить информацию о Щукиной и Монморанси в тайне. В глубочайшей тайне. И выехать из С. в Москву, а оттуда в Париж надо было тоже тайно, неожиданно, чтобы всех застать врасплох. А для этого необходимо было распустить слух (через тех, кто ее «пасет» и следит за ней исключительно из-за Крымова, в этом она была уверена абсолютно), что она едет совершенно в другое место, куда она пошлет переодетую Наташу, которая впоследствии и останется присматривать за тяжелобольной авантюристкой и вообще непонятной особой по фамилии Аперманис.

После разговора с Чайкиным Юля вновь вернулась к своим записям:

«9. Выяснить, кому принадлежит электронный адрес, по которому я отправила письмо с просьбой встретиться у ТЮЗа.

10. Проработать версии, допускающие убийство Бродягиной кем-либо из ее многочисленных любовников: взять на пушку самых влиятельных и попытаться сыграть с ними в старую игру – «блеф-шантаж»…

«Почти как кафешантан», – усмехнулась Юля про себя, чувствуя, что теряет нить размышлений вместе со временем, поскольку за окном уже совсем рассвело, и на смену четким и ясным вопросам пришло нечто, похожее на полусон-полуявь, когда хочется забраться в теплую постель, укрыться одеялом и закрыть глаза, провалиться в сладкое забытье…

Снова этот шорох – Аперманис вошла на кухню с видом хозяйки, которую разбудили квартиранты.

– Привет, ты давно пришла? – спросила она недовольным тоном, грохая пустыми грязными чашками, оставшимися еще с ужина. – За тобой поухаживать или как?