Ольга была рада донельзя. Ее глаза сразу же засияли, яснее ясного обещая „хозяину“ страстные и бурные ночи, до которых Ольга была большая охотница и мастерица.
Игорь, стоявший неподалеку и не сводивший, в свою очередь, глаз с Алены, слышал звонкий голосок Ольги, отрапортовавшей о полученном сроке и статье, за которую получен этот срок.
И, даже не зная подробностей, подумал:
„За убийство тоже дали десять лет, как и мне, за чужую вину!“
Какая-то горечь поднялась в душе, и затопила обида на судебную систему, для которой существуют только статьи, а не живые люди.
Вася, подойдя к Игорю, тихо произнес, кивая незаметно на Дарзиньша:
— Шеф, похоже, втюрился по уши! Я тоже себе присмотрел одну толстушку. Думаю, мы с ней поладим. А на тебя глаз положила врачиха новая. Ты не теряйся. Здесь мужиков много только на первый взгляд, а на второй — раз-два и обчелся. А таких, как мы с тобой, во всей стране еще поискать надо. Она тебе понравилась?
— Да! — честно признался Игорь.
— Зовут ее Аленой! — посекретничал Вася. — А фамилия у нее такая же, как и у тебя — Васильева! Нарочно не придумаешь. И в брак вступать не надо. Все и так будут думать, что муж и жена, если вместе жить будете.
— С чего это она на заключенного польстится? — спросил Игорь с большим сомнением.
— Заключенный заключенному рознь! — мудро заметил Вася. — Видно, что ты в прошлом оказал большую услугу Виктору Алдисовичу, хоть и молчишь, как партизан. Раз он с тобой завтракает, то и направить может к ней денщиком. А там уж, как госпожа прикажет, тем способом и будешь. Она с ним о тебе говорила, хоть и стояла к тебе спиной. Так что ты не теряйся!
И он, поманив пальцем Игоря за собой, замкнул колонну серых мышек, вытянувшуюся змеей и так же неторопливо ползущую в новый лагерь на определенный судом срок.
И к этой колонне были прикованы взгляды даже часовых на вышках, которые забыли о своих непосредственных обязанностях и не сводили глаз с этой, на первый взгляд, однообразной массы женских фигур, постепенно выхватывая из общей массы свеженькие и симпатичные мордашки и плотные фигурки с аппетитными формами.
Одна из зечек, заметив пристальное внимание часовых на вышках, нагло расстегнула платье и вывалила наружу грудь, богатство пятого или шестого размера.
Так и шла к радости молодых парней, которые от одного вида голой женской груди приходили в экстаз.
Задумай кто в этот момент совершить побег из мужской зоны, лучшего часа трудно было найти.
— Мальчики! — заорала густым контральто обладательница богатства пятого или шестого размера. — Меня зовут Анька. Позовите полы помыть, а то так выпить хочется, что трахаться не с кем.
Один из часовых, решивший заняться онанизмом, завопил срывающимся голосом:
— Анька! Раком встань-ка!
Анька была всегда готова. Не успели конвойные среагировать, как Анька, выскочив на обочину дороги, по которой двигалась колонна „серых мышек“, задрала подол и обратилась голой пятой точкой к вопившему с вышки солдатику.
Такой вид, такая поза дали возможность часовому быстро самоутвердиться, но конвойные, расхохотавшись, внезапно рассердились, потому что тоже захотели женщину, а вид голой задницы раздразнит даже старика, не только молодых и горячих мальчишек, весной только взявших автоматы в руки.
— А ну, встань в строй! — завопил один из конвойных. — И жопу закрой, а то как двину прикладом по сраке, сразу перестанешь хотеть.
— Ой, мальчик! — зарокотала обеспокоенная Анька. — Зачем же автоматом? Неужто у тебя, такого молодого и красивого, нет ничего получше? Пойдем со мной под тот вон кустик, и я лишу тебя девственности!
Женщина сразу же зрит в корень.
Конвойный покраснел, как ошпаренный, и отскочил от горячей бабы, готовой съесть его с потрохами.
Но ему на помощь уже спешила одна из надзирательниц с резиновой дубинкой, которую она применяла с ходу. Все это прекрасно знали, не было в этапе ни одной, которая не попробовала бы эту дубинку на собственной шкуре.
Анька быстренько опустила подол и запрыгнула в строй, так что мегере с дубинкой не пришлось применить ее в это раз, но она только молча пригрозила Аньке, и та поняла, что обязательно еще не раз и не два соприкоснется с нею.
Продемонстрировав свои прелести, Анька сочла за благо прикрыть все под серой униформой и уже через секунду почти ничем не отличалась от своих товарок.
— Ты, „ковырялка“, у меня заработаешь карцер! — грозно пообещала мужеподобная бабища-надзирательница, ненавидевшая представительниц своего пола лютой ненавистью, потому что рядом с любой, самой неказистой бабенкой она проигрывала, и мужики, которых она боготворила и пресмыкалась перед ними, на нее внимания не обращали.
Вася шутливо толкнул Игоря плечом.
— Позовем эту горячую пол нам помыть? — спросил он со значением. — В ней страсти хватит на нас двоих и еще останется на конвойную роту.
— Я лучше денщиком! — смущенно пробормотал Игорь.
Обещание Васи запало ему в душу, и Вася сразу это понял.
— Клиент готов! — сказал он чуть с завистью, потому что любовь для него была лишь плотским понятием, когда говорят: „Любишь? Снимай трусы!“
Проходная в женскую зону была с умыслом сделана рядом с проходной в мужскую, даже имела одну и ту же крышу.
Вася с Игорем задержались у своей проходной, глядя, как хвост колонны неторопливо втягивался в железные ворота, и, несмотря на прекрасную жаркую погоду, редкую даже летом в этих местах, колония имела вид ада, над воротами которого не хватало лишь надписи: „Оставь надежды, всяк сюда входящий!“
Но вряд ли хоть одна из входящих в эти ворота женщин это ощущала. Женщины крепче мужчин. Природа сделала их более выносливыми, более приспособленными к тяготам жизни, а несколько тысячелетий патриархата, стремившегося запереть женщин в четырех стенах, лишили их столь чуткой восприимчивости к потере свободы, как у мужчин.
И там, где зачастую мужчина видит конец, женщина видела начало…
Надзирательница, получившая приказ от майора Анны доставить заключенную Синицину в дом начальника исправительно-трудового учреждения, в поселке была впервые, а потому немного подрастерялась, не зная, в какую сторону ей двинуться.
Она остановилась на единственной улочке поселка, растерянно вертя головой во все стороны, словно ожидая, что сейчас же перед ней окажется человек, знающий в поселке все и вся.
К ее огромному удивлению, такой человек появился. И это был заместитель начальника исправительно-трудового учреждения, тот самый лютый враг Дарзиньша.
Но поскольку он был в штатском костюме от Мосшвейпрома, висевшем на нем как на вешалке, то для надзирательницы он остался просто жителем поселка.
— Чем могу помочь? — галантно поинтересовался майор, в штатском не отличавшийся от пенсионера.
— Где тут дом полковника Дарзиньша? — спросила надзирательница.
— А что вы там позабыли? — зло улыбнулся майор.
— Да вот веду ему домашнюю кухарку и уборщицу! — пояснила надзирательница. — Приказ получила, да позабыла как следует разузнать дорогу. И заплуталась.
— Между трех сосен, случается, тоже плутают! — усмехнулся майор. — Я заместитель Дарзиньша.
И он предъявил надзирательнице служебное удостоверение, которое всегда носил с собой даже дома, в поселке.
— Помогите, товарищ майор! — вытянулась „сухая вобла“ перед начальством.
— Обязательно помогу! — согласился майор. — Только вдвоем нам здесь делать нечего. Вы возвращайтесь в зону, а я провожу вашу подопечную в дом начальника.
Надзирательница не посмела ослушаться, откозыряла, развернулась через левое плечо и потопала в женский лагерь заниматься своей привычной работой.
Майор внимательно всмотрелся в Ольгу.
— Кто такая? — спросил он грозно.
Ольга вытянулась и лихо отрапортовала майору свою фамилию, имя, отчество, статью и срок.
По диким и жестоким огонькам в глубине глаз Ольги майор понял, что она ненавидит мужчин как класс, и ее ничего не стоит натравить на Дарзиньша, чтобы уничтожить его с помощью вот этого прекрасного тела, которое лично майору было сугубо безразлично, потому что он уже лет десять как был полным импотентом.
— Хочешь, помиловку устрою тебе? — спросил майор двойную убийцу.
Знал, куда бить, что осталось единственной ценностью для этой смазливой бабенки, которая не могла примириться с тюрьмой ни в какую и готова была заплатить любую цену, лишь бы вырваться из пут колючей проволоки.
— Что я должна сделать? — тихо спросила она. — Трахаться с вами я не могу, начальник меня под себя взял.
— Вот это ты и должна делать! — подчеркнул майор. — Но только очень хорошо, с огоньком, дорогуша, и, главное, каждый день.
— Хозяин не в том возрасте, чтобы заниматься любовью каждый день! — усмехнулась Ольга. — Не выдержит.