сионистов, среди которых было немало великих умов, — я не стану утомлять вас цитатами — три поколения людей, размышлявших над положением евреев, пришли к выводу, что причиной наших страданий является самый факт существования диаспоры, тот основополагающий факт, что мы повсюду составляем меньшинство. Мы страдаем не от антисемитизма людей, но прежде всего от антисемитизма самих обстоятельств, от ксенофобии, присущей социальному организму или организму экономическому. Само собой, бывают приливы и отливы, но случаются моменты, целые периоды в истории, когда эта «ксенофобия самой жизни» принимает масштабы, перед которыми не может устоять ни один народ, и именно это грозит нам теперь.
Не хотел бы, чтобы меня поняли так, будто, на мой взгляд, все имеющие к этому отношение правительства сделали все, что надлежало бы им сделать; я последний человек, кто мог бы такое сказать. По моему мнению, многие правительства, западные и восточные, должны были сделать для защиты евреев гораздо больше, чем они делают; но и наилучшие из правительств, быть может, сумели бы лишь до известной степени смягчить нависшую над нами беду, однако по сути своей она остается все тем же катаклизмом. Хочу упомянуть здесь, что одно из правительств (правительство Польши) попыталось недавно довести до сведения Лиги Наций и всего человечества, что их долг — обеспечить евреям территорию, где они могли бы построить собственное общество, в дела которого никто бы не вмешивался. Думаю, что искренность польского правительства, а также и любых других правительств, которые, как я надеюсь, последуют за ним, не подлежит сомнению; напротив, ее следует признать и встретить с должной благодарностью.
Быть может, самый большой пробел во всем, что вы услышите от меня, во всем, что комиссия уже успела заслушать, есть невозможность добраться до корня проблемы, обрисовать вам действительную картину еврейского ада — чувствую, что и я не смогу сделать этого. Я все же надеюсь, что настанет день, когда кому-то из представителей еврейства будет позволено выступить перед одной из палат британского парламента, рассказать о том, каков этот ад в действительности, и задать английскому народу вопрос: «Что вы нам посоветуете? Где выход? Если же вы не хотите ответить, встаньте и пред лицом Господа заявите, что выхода нет и евреи должны быть погребены в земле».
Но к сожалению, я этого сделать не могу и потому просто буду исходить из предположения, что члены Королевской комиссии достаточно знакомы со всем происходящим. Хотелось бы, чтобы вы осознали следующее: явление, именуемое сионизмом, может включать в себя самые разнообразные мечты — «образцовое общество», ивритоязычную культуру, быть может, даже иной вариант Библии, но вся эта тяга к чудным игрушкам из бархата и серебра — ничто в сравнении с тем ощутимым фактом, что мучения и нужда, от века тяготевшие над еврейством, на наших глазах делаются совершенно невыносимыми.
Мы действуем не по своему выбору. Мы не можем пойти ни на какие «уступки». Всякий раз, когда я слышу, как сионистов, чаще всего мою партию, обвиняют в том, что мы просим слишком многого, — господа, я совершенно не могу этого понять. Да, мы действительно хотим государство; всякая нация на земле, всякая нормальная нация, начиная с самой малочисленной и незаметной, не претендующей ни на какие заслуги, ни на какую роль в развитии человечества, каждая из них имеет собственное государство. Это нормальное для народа положение. Когда же мы, самый анормальный из народов и потому самый несчастный, просим предоставить на те же условия, которыми пользуются албанцы, не говоря уж о французах и англичанах, тогда нам отвечают, что мы просим слишком многого. Я понял бы, если бы нам ответили: «Невозможно», — но когда ответ гласит: «Это слишком много», — этого я понять не могу.
Я хотел бы напомнить вам (простите, что привожу пример, всем вам известный) о смятении, произошедшем в достославном заведении, когда Оливер Твист попросил «еще». Он произнес «еще» потому, что не знал, как выразиться; хотел же Оливер сказать вот что: «Дайте мне нормальную порцию, необходимую мальчику моего возраста, чтобы он смог жить». Уверяю вас, сегодня перед вами в образе еврейского народа с его требованиями стоит тот же Оливер Твист, и он, к сожалению, не может идти на уступки. Каковы могут быть эти уступки? Нам необходимо спасать миллионы, многие миллионы. Не знаю, идет ли речь о переселении одной трети еврейского племени, половины его или четверти — этого я не знаю, но речь идет о миллионах. Конечно, выход состоит в том, чтобы эвакуировать евреев из тех частей диаспоры, которые пришли в негодность, которые не оставляют никаких надежд на возможность выживания, а затем сосредоточить всех беженцев в каком-то месте, которое не будет диаспорой, где не будет повторяться положение, когда евреи являются непоглощаемым меньшинством в чуждом социальном, экономическом или политическом организме. Естественно, если разрешить такой процесс эвакуации, а разрешить его необходимо, то очень скоро настанет момент, когда евреи станут в Палестине большинством.
Сделаю вам «ужасное» признание. Наше требование еврейского большинства в Палестине не есть наше максимальное требование, но лишь минимальное; это лишь неизбежная стадия — если нам только позволят спасать наш народ. Момент, когда евреи сделаются большинством в этой стране, не будет еще точкой насыщения — потому что сегодня, если в Палестине окажется один миллион евреев, там уже будет еврейское большинство, но на востоке Европы наверняка есть три или четыре миллиона евреев, которые буквально стучатся в двери, прося разрешения на въезд, то есть на спасение.
Я глубоко сочувствую арабским требованиям постольку, поскольку требования арабов не переходят границ. Члены этой комиссии уже имели возможность составить мнение относительно того, сталкиваются ли палестинские арабы с какими-либо личными трудностями в результате еврейской колонизации. Мы все единогласны в том, что экономическое положение палестинских арабов при еврейской колонизации и благодаря еврейской колонизации стало предметом зависти во всех окружающих арабских странах, так что у арабов этих стран проявляется отчетливая тенденция иммигрировать в Палестину. Я уже объяснял вам, что в наших планах нет и помину о выселении арабов. Наоборот, идея состоит в том, чтобы в Палестине, по обоим берегам Иордана, продолжали жить арабы, их потомство и многие миллионы евреев. Я не отрицаю, что в ходе такого процесса палестинские арабы непременно станут в Палестине меньшинством. Отрицаю я совсем иное, а именно, что это принесет им лишения. Это нельзя назвать лишениями для любого племени, любого народа, который располагает столь многими национальными государствами теперь и может иметь их еще больше в будущем. Одной части, одной ветви этого племени,