– Бинго! – произнес негр и, закинув автомат за плечо, расстегнул наручник на трубе. – Свобода! – весело объявил он.
– Спасибо! – воскликнула Зула.
– Это иллюзия, – закончил негр и защелкнул наручник у себя на правом запястье. Потом сунул ключ в карман.
– Кто вы? – спросила она, выбираясь из-под Чонгора.
– Можешь называть меня мистер Джонс, Зула.
Мистер Джонс снял с плеча автомат и теперь задумчиво его разглядывал, держа за дуло.
– Трудно стрелять одной рукой, – заметил он и глянул на Зулу. – Что может быть заметнее на улицах Сямыня, чем двое черномазых, скованных между собой?
– Сдаюсь.
– Двое черномазых, скованных между собой, с автоматом Калашникова.
Он положил автомат на пол и тут заметил пистолет Иванова. Поднял его левой (не стесненной наручником) рукой.
– Хорошенькая штучка. Девятнадцать одиннадцать, если не ошибаюсь.
Даже в нынешнем состоянии Зула невольно удивилась, что у мистера Джонса есть хоть какие-то сомнения. Ну конечно, это «М-1911». Джонс переложил «кольт» в правую руку, прижал большим пальцем взведенный курок и аккуратно перевел его в нижнее положение, нажимая на спуск так, чтобы не произошло выстрела. Затем левой рукой передернул затвор, патрон выскочил, его место в стволе занял новый, курок снова встал на боевой взвод.
– Механизм взведен, – сказал Джонс и принялся разбираться с предохранителями. – И заперт.
Явно жалея, что не может свободно орудовать правой рукой, он переложил пистолет в левую и сунул в карман.
– Идем! Впереди у нас увлекательная судьба! Иншалла.
Он схватил Зулу за руку и двинулся к выходу. Она попыталась вырваться, но мистер Джонс только выпустил ее руку – цепь наручника натянулась, так что металл впился в и без того исцарапанное запястье, – потом сильно дернул. Зулу занесло и швырнуло об стену с грязным подвальным окном. Тусклый серый свет еле-еле сочился через несколько слоев решетки, сетки и прибитого дождем мусора.
Из-за окна прямо в глаза Зуле смотрел молодой китаец. От нее до него было меньше метра. Как давно он смотрит на то, что происходит в подвале?
Однако для Зулы проку от него было не больше, чем от говорящей головы в телевизоре. Джон дернул снова, притягивая ее ближе, потом вновь схватил за руку и потащил вверх по лестнице.
* * *
У Соколова, пока тот полз по жгуту, было достаточно времени поразмыслить о бризантных взрывчатых веществах и детонаторах в нескольких метрах позади. Включились старые инстинкты: рот застыл в оскале, чтобы при взрыве не лопнули барабанные перепонки. Всякий раз, перехватывая руки, он крепко цеплялся за провода, на случай если его накроет взрывной волной, и подбородок держал прижатым к груди, хотя временами и откидывал голову, чтобы из перевернутого положения глянуть на офисное здание. Мучительно долго казалось, что оно не приближается, и Соколов запретил себе смотреть. Когда он глянул снова, до цели было меньше двух метров. Он перехватил руки как можно дальше вперед, ухватился покрепче и отпустил ноги. Теперь он висел в полутора метрах от того места, где жгут нырял в просвет между двумя кусками пленки.
Пленка сверкнула, как будто ее фотографируют со вспышкой. За долю секунды до взрывной волны Соколов начал открывать рот и крепче сжимать руки. Тут она ударила его, как чугунная баба, и бросила на пленку.
* * *
После автоматной очереди, выбившей окна в «Синью кволити контрол» и заставившей Оливию упасть на четвереньки, перестрелка в доме напротив быстро утихла. Оливия еще некоторое время подождала, оставаясь ниже уровня подоконника. В офисе было восемь приборов с экстренными кнопками. Три из них удалось нажать; остальные пять были в той части помещения, где пол усеивало битое стекло: не современное, которое разлетается на кубики, а традиционное, с острыми осколками. Ползти по нему на карачках не очень-то хотелось. Оливия не получила основательной боевой подготовки, но кое-чему ее учили. Один из самых ярких уроков демонстрировал: то, за чем обычно прячутся незнающие люди – автомобильные двери, кирпичные стены, – не защищает от боеприпасов высокой скорости. Стены в здании были кирпичные – прятаться за ними все равно не имело смысла. Оливия встала и захрустела стеклом, подбираясь к оставшимся пяти устройствам. Это оказалось не просто: костюм китайской деловой женщины предполагает высокие каблуки, а куски стекла скользили. Так или иначе, Оливия сумела нажать все пять кнопок, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отвлекаться на происходящее за окном. Квартира Абдуллы Джонса вспыхнула невероятно быстро, как будто сделанная из нитроцеллюлозы. Сам он либо погиб, либо выбрался на улицу, где его немедленно схватят.
Мозг начал оправляться от шока, и Оливия осознала, что все не так плохо. Да, она по-прежнему понятия не имеет, кто и зачем ворвался в квартиру Абдуллы Джонса. Уж разумеется, у него много врагов, так что гадать бессмысленно. В двери «Синью кволити контрол» никто не ломился, так что теперь, по-хорошему, следовало забрать и уничтожить все шпионское оборудование. Оливия решила, что сложит его в мусорный мешок и по пути домой выбросит в пролив между Сямынем и Гуланъюй. Немного необычно, однако китайцам случается выбрасывать мусор в океан, так что скорее всего никто не обратит внимания. А если кто-нибудь и возмутится, это не такое преступление, чтобы вызывать команду водолазов и прочесывать дно пролива.
Оливия вытащила пакет из мусорной корзины и пошла по офису, выдергивая провода и бросая приборы в мешок. Туда же не без сожаления пришлось отправить и ноутбук.
Мешок получился тяжелым, пришлось перекинуть его через плечо а-ля Санта-Клаус. Оливия повернулась спиной к выбитым окнам и пошла к столу за сумочкой. Дальше она спокойно спустится по лестнице, а потом гульнет: отправится домой на морском такси. На полпути к острову Гуланъюй выбросит пакет. Из квартиры сразу позвонит на определенный номер, скажет кодовую фразу, поедет в аэропорт и сядет на первый же рейс из Китая.
Она мысленно репетировала этот план, когда ее внезапно с силой швырнуло об стену. Комната встала боком… нет, перевернулась. Потом все исчезло в клубах серого дыма, который ворвался в разбитые окна и тут же проник во все углы и отверстия, включая открытый рот Оливии.
Она попыталась сплюнуть, но во рту было сухо. Пыль забилась в горло. Грудь перехватило, по пищеводу несколько раз прошел спазм, потом ее стошнило. Инстинктивно отодвигаясь от блевоты, Оливия встала на четвереньки. Руки и ноги тут же пронзило электрическими иголками, и ее снова вырвало.
Надо отсюда выбираться.
Оливия кое-как на корточках отползла назад и привалилась к стене.