– Ну что ж, Шотландец, – пробормотала она, закидывая СВУ-14МА за спину и застегивая карабин ремешка на груди, – прости, любимый, но у твоей «кошечки» сегодня дела. Придется тебе теперь справляться без меня.
Тони знала, что последним пунктом ее программы было прикрытие Бойда возле Замка. Потом ее должен был подобрать черный «Дромадер» Шотландца.
7
Очень сложно, сложив несколько сотен мелких, ничего не значащих фактов, получить понятную и исполненную логики картинку. Сложно, но не невозможно.
Лиса верила, что всесильная Цифра способна даровать человеку силу богов и поднять человеческий разум на новый уровень, позволив взглянуть на мир с невиданных высот мироздания и постичь тайную Истину. Лиса не знала, для чего людям может понадобиться эта истина, но разве от настоящей Истины отказываются? И дело не во власти, которую может дать Цифра. Власть – для пророков, Краб прав. Для людей – Истина.
Перегруженный обилием «синдина» и безумно быстрыми электрическими разрядами, льющимися из «поплавка», мозг Лисы творил настоящие чудеса.
«Только власть над Цифрой сделает тебя действительно свободным. Даст власть над прошлым, над настоящим. Даст власть над будущим. Люди – рабы цифр, но те, кто вырвался из этого плена, выше. Мир принадлежит им».
Эти слова принадлежали Поэтессе. Эммануэль Мария Нейк несколько десятков лет назад написала книгу под названием «Числа праведности». Когда-то о ее существовании знали почти исключительно машинисты, преданные Цифре, верящие в ее безграничную силу. Запретная книга, о которой знали все – благодаря Сорок Два. И ненавидело эту книгу тоже изрядное число людей. Большинство из тех, кто слышал о ней. Слышал, а не читал, это существенная разница. Пророк открыл людям дверь в мир Цифры, но не учел, что эта дверь вела на какую-то помойку, к отбросам Цифры. Те, кто рванул в неказистый дверной проем, успели прикоснуться к черному ходу, полному пыли и мусора. Но никто так и не успел разглядеть – что же там, в красивых парадных коридорах, в залах для приемов и цифровых балов. Да и существовал ли этот «дворец», или все дело ограничивалось помойкой, из которой лезли ополоумевшие тритоны, способные только на то, чтобы рушить, ломать и уничтожать?
Сорок Два приоткрыл дверь в эпоху Цифры, но он разрушил мечту. Он почти убил то, что сотворила Поэтесса, он почти уничтожил Традицию, в которую сам пытался поверить. Почти…
«Только власть над Цифрой сделает тебя действительно свободным».
Была ли Лиса свободна? От чего – от реального мира, от программ сети? Или, может быть, от взятых на себя обязательств? Слишком много всего, чтобы сбросить груз, что давил все эти годы.
Лиса в сети, она слилась с нею настолько интимно, что почти два десятка машинистов, работающих сейчас на исходе сил в «Солнечной игле», не могли стряхнуть сознание ломщицы, мертвой хваткой вцепившееся в серверы Анклава.
Но была ли эта власть властью над Цифрой? И что такое эта власть – мечта всех правоверных нейкистов? Это ведомо только пророкам?
Представители большинства Традиций верят в Ад и Рай, они называют эти места по-разному, но все верят в них. А во что верить адептам Цифры? В Слово Сорок Два, который предал свою Традицию? Или Цифра – порождение науки и разума – не является Традицией? Сорок Два пытался доказать себе и окружающим, что это на самом деле так. Большинство нейкистов верили в магическую силу бинарного кода, но они не знали, в чем это самое волшебство должно проявляться. Мир Цифры – это мир рациональности и четкого расчета, порожденный математикой. О каком чуде тогда может идти речь? И как Лисе обрести свободу, если она не знает, как выглядит власть над Цифрой?
«Даст власть над прошлым, над настоящим».
Лиса не чувствовала власть, она не могла ничего изменить. Нападение ублюдков, вырядившихся в клетчатые килты, убивших родителей и забравших сестру, оставалось в прошлом. Что бы она ни делала с этим фактом, оставившим след совсем уж микроскопическим количеством данных во всемогущей сети, он навсегда останется в прошлом. В том самом дне того самого года, когда все и случилось. Когда их мобиль подрезал внедорожник с бензиновым двигателем, из которого высыпало четверо обдолбанных подонков, вырядившихся в клетчатые юбки.
Один из них будет раз за разом, смеясь и отхлебывая эль прямо из горлышка темно-коричневой бутылки, вонзать дешевый, покрытый ржавчиной клинок под ребра Хатему Хамидди – отцу той, что теперь называла себя Лисой. Другой черенок из шайки – совсем еще сопляк – будет срывать с головы Фариды Хамидди, матери Лисы, хиджаб, топтать его ногами, а потом, разорвав платье, станет хватать женщину за грудь грязными лапами. Его бледный, болтающийся, словно резиновая игрушка, член так и не встанет – одурманенный «синдином» организм медленно умирал, неспособный выполнять свойственные ему функции. Обвинив в собственном бессилии женщину, он сломает ей шею, резко запрокинув голову назад. Позвонки хрустнут, и глаза Фариды, остекленев, уставятся в серое, низкое небо. Но убивший ее подонок так и не перестанет хлестать мертвую женщину обмякшим членом по щекам, продолжая хохотать без всякой причины.
Светловолосые парни в килтах сели в свой «Дромадер», прихватив с собой шестилетнюю сестру Лисы, и укатили в сторону Эдинбурга. Саму Лису они почему-то не тронули. Возможно, забившуюся между сиденьями маленького «Рено Арба» девушку просто не заметили, что не мудрено в их состоянии – у всех четверых зрачки были настолько узкими, что становилось ясно: доза «синдина» в крови зашкаливала. Они не были тритонами, обычные наркоманы, дети каперов среднего звена, родителей, занятых работой, а не детьми, – бензиновый «Дромадер» стоил недешево. Они смеялись и неоднократно выкрикивали слова, врезавшиеся в память Лисы на всю жизнь: «Шотландия для шотландцев!»
Лиса не имела власти над прошлым. И никакая Цифра не могла ей помочь. Цифра была не властна не только что-либо исправить, изменить, но даже не могла подарить забвения. Снова и снова Альмас Хамидди, которая, попав в Анклав Эдинбург больше трех лет назад, прибилась к ломщикам – настоящим ломщикам, не тритонам – и взяла себе имя Лиса, будет просыпаться со слезами на глазах и беззвучным криком, застрявшим в прошлом, который так и не вырвался наружу. Она не скрывала своей сути. Она, подобно лисе, всегда путала и заметала следы, говорила неискренне, а действовала только в собственных интересах, часто выдавая их за рвение и преданность общему делу.
Лиса ломала все, что попадалось – ради денег и ради развлечения. Но в первую очередь ради получения информации – она хотела найти убийц своей семьи и не оставляла надежды вернуть маленькую сестру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});