7.2.6. ЛИЦО И ГЛАГОЛ
Лицо традиционно считается одной из категорий глагола, во многих языках оно выражается словоизменительными средствами в форме глагола или глагольного сочетания. Этот факт можно проиллюстрировать на примере следующих латинских слов: amo 'я люблю', amas 'ты любишь', amat 'он, она любит'. В латинском и во многих других языках обычно отсутствует местоименное указание субъекта: ego amo, tu amas и т. д. употребляются только тогда, когда ego ('я'), tu ('ты') и т. д. специально выделяются или противопоставляются какой-то другой форме, выраженной в высказывании или лишь подразумеваемой. На основе подобных фактов часто делают вывод, что выбор местоимения (в тех случаях, когда его употребляют) зависит от формы глагола; считается, что amo (в условиях выделения) предопределяет выбор ego; что amas предопределяет выбор tu и т. д. Такая трактовка, однако, ошибочна, поскольку она не учитывает разграничения между «поверхностной» структурой предложений и лежащей в их основе «глубинной» структурой. С точки зрения ненаблюдаемой, интерпретируемой на семантическом уровне структуры предложений между латинским и английским языками мало различий. В обоих случаях мы должны постулировать некоторый абстрактный «местоименный» элемент (определяемый через категории лица и числа), выступающий в функции субъекта при глаголе и управляющий теми правилами, которые определяют фонологическую реализацию глаголов в поверхностной структуре. Этот «местоименный» элемент обычно не реализуется в латинском тексте: при порождении латинских предложений, после приписывания признаков лица и числа глаголу этот элемент опускается, тогда как в английском языке он «переписывается» правилами фонологической реализации в виде личного местоимения (I 'я', you 'ты, вы" и т. д.). Как мы видели, при определенных условиях выделения или противопоставления «местоименный» элемент может получить фонологическую реализацию также и в латинском языке. Он реализуется на фонологическом уровне (в виде me, te и т. д.) и в других синтаксических окружениях; ср. (dixit) me amare... ' (Он сказал), что я любил...'. С точки зрения общей синтаксической теории лицо (как и число) является лишь вторичной, и притом производной, категорией глагола, и то лишь в некоторых языках.
7.3. ЧИСЛО И РОД
7.3.1. ЧИСЛО И СЧЕТНОСТЬ
Категория числа чаще всего проявляется в разграничении единственного и множественного числа (ср. boy 'мальчик' : boys 'мальчики' и т. д.), которое встречается во многих языках мира. Это разграничение покоится, очевидно, на возможности выделения людей, животных и предметов, поддающихся счету (с помощью понятий «один» или «более чем один») и называемых в речи, индивидуально или собирательно, посредством имен существительных. Число, следовательно, является категорией существительного; мы уже видели, что оно соединяется особым образом с категорией лица и образует «личные местоимения» (которые могут рассматриваться как синтаксические эквиваленты существительных).
На первый взгляд может показаться, что упомянутое разграничение между «один» и «более чем один» применять на практике довольно просто. Важно, однако, иметь в виду следующее обстоятельство: решение вопроса о том, что считать «одним объектом», а что «более чем одним объектом», «группой объектов» или нерасчлененной «массой вещества», в значительной степени определяется лексической структурой конкретных языков. Например, английское слово grape 'виноград' является счетным существительным в том смысле, что оно может выражать множественность (Will you have some grape? 'Хотите винограду?', He ate six grapes 'Он съел шесть виноградин'), тогда как немецкое Traube и русское виноград являются вещественными существительными (подобно английскому слову fruit 'фрукты'). Французское слово raisin 'виноград' может использоваться в единственном числе либо как «вещественное» существительное (Vous voulez du raisin? 'Хотите винограду?'), либо как «собирательное» существительное (Prenez un raisin, которое обычно переводится не как 'Возьмите виноградину', а как 'Возьмите винограду'). В противоположность этому французское fruit и русское фрукт являются «счетными» (ср. Have some fruit 'Берите фрукты' : Prenez un fruit). И во всех упомянутых здесь языках некоторые слова могут употребляться либо как «вещественные», либо как «счетные» существительные (ср. Have some grapefruit 'Берите грейпфруты': Have a grapefruit 'Возьмите грейпфрут'). Подобных примеров можно привести сколь угодно много, и все они будут подтверждать тот факт, что лексическая категоризация мира в терминах «счетных», «собирательных» и «вещественных» существительных сильно варьируется от языка к языку даже в тех случаях, когда рассматриваемые языки располагают соответствующими синтаксически выраженными подклассами.
7.3.2. ВТОРИЧНАЯ КАТЕГОРИЗАЦИЯ
На первичную категоризацию существительных в таких терминах, как «счетные», «вещественные» и «собирательные», может накладываться «вторичная категоризация». Например, в английском языке большинство вещественных существительных могут в определенных контекстах подвергаться «вторичной категоризации» и тем самым функционировать как «счетные» (ср. They drink three or four different wines at every meal 'За каждой едой они пьют три или четыре разных сорта вин'). Могут быть и индивидуальные «аномалии»: нередко отмечалось, что слово oats 'овес', в противоположность wheat 'пшеница', barley 'ячмень' и т. п., является формой множественного числа (ср. These oats 'этот овес' : this wheat 'эта пшеница'), но тем не менее оно является «вещественным», а не «счетным» существительным. (Не только исключена возможность поставить oats в единственном числе — говорить об *one oat, в отличие от *two oats, — но его аномальный статус создает также определенные трудности для «вторичной категоризации». Трудно сказать, возможна ли фраза One oats is very like another 'Один овес очень похож на другой'.) От слов типа oats следует отличать такие только «множественные формы», как scissors 'ножницы', trousers 'брюки" и т. д., а также некоторые «собирательные» типа committee 'комитет', Government 'правительство' (ср. This Government have/has decided... 'Это правительство решило...' [54], но не *These Government have decided...). Наконец, в речевом коллективе могут существовать стилистические различия в употреблении разных групп существительных. Можно заметить, например, что охотники склонны употреблять такие слова, как lion 'лев', elephant 'слон', buffalo 'буйвол" и т. д. как «полувещественные» существительные»; ср. an elephant, но также a herd of elephant 'стадо слонов'. Сравним также выражения а fish ' (одна) рыба' : a shoal of fish 'косяк рыбы', употребляемые во всех стилях английского языка, и противопоставим, с одной стороны, a cow ' (одна) корова' : a herd of cows 'стадо коров' и, с другой стороны, *а cattle : a herd of cattle 'стадо крупного рогатого скота'. Анализ категории числа в конкретных языках может оказаться очень сложным делом.
Понятие «счетности» является свойством, внутренне присущим лексической структуре всех человеческих языков, ибо (как мы увидим при рассмотрении «частей речи» — ср. § 7.6.1 и сл.) возможное признание существительного в качестве универсальной первичной категории языка предполагает возможность «вычленения» и перечисления людей, животных и по крайней мере некоторых перцептуально дискретных предметов. Однако не все языки обладают грамматической категорией числа. В китайском, вьетнамском (и многих других) языках различие, например, между «я написал письмо» и «я написал несколько писем» может быть выражено, если это требуется, посредством числительного или слова со значением «несколько», но это различие может с равной вероятностью остаться и невыраженным. Другие языки (например, древнегреческий, санскрит и некоторые славянские) обладают, кроме единственного и множественного, еще двойственным числом (последнее употребляется для обозначения двух предметов; ср. греч. ámphō kheîre 'обе руки', однако в греческом были значительные колебания в употреблении форм двойственного и множественного числа). Если судить по описаниям, то язык фиджи и некоторые другие располагают, кроме единственного, двойственного и множественного, еще и тройственным числом (для обозначения трех объектов).
7.3.3. РОД
Традиционные названия трех родов в классических индоевропейских языках — «мужской», «женский» и «средний» — ясно отражают отношения, сложившиеся в традиционной грамматике между полом и родом (ср. § 1.2.5). Но сам термин «род» восходит к слову с чрезвычайно общим значением «класс» или «род, вид» (лат. genus): три рода в греческом и латинском языках были тремя главными классами существительных, признававшимися в грамматике. С грамматической точки зрения существительные греческого и латинского языков классифицировались по трем родам с целью объяснения двух различных явлений: (i) местоименной соотнесенности и (ii) согласования прилагательных. На этой же основе существительные французского, итальянского и испанского языков распределяются по двум родам, существительные языка суахили — по крайней мере по шести родам и т. д. В грамматике английского языка, по сравнению с многими другими языками, род играет весьма незначительную роль: согласование по роду отсутствует, а соотнесенность местоимений he 'он', she 'она' и it 'оно' в сильной степени зависит от того, что иногда называют «естественным» родом — в английском языке он связан с классификацией лиц и предметов на мужские, женские или неодушевленные. Действие механизма согласования по роду будет проиллюстрировано ниже на материале языка суахили.