Ивар подошел и остановился прямо перед Леофсоном.
— Как ты посмел покинуть берег без меня, ты, кусок изъеденного червями навоза! — сказал он. К этому голосу было невозможно привыкнуть. Ни у кого не было такого голоса. Он был ледяной, он резал.
Бранд Леофсон, услышав такое обращение, посмотрел на Ивара, казалось, с искренним недоумением. Это его корабль, он командует воинами Йормсвика в этом набеге, он капитан с многолетним опытом, и вокруг него стоят его товарищи. Он медленно покачал головой, словно для того, чтобы в ней прояснилось, потом сбил Ивара с ног ударом в лицо наотмашь.
— Отплываем! — крикнул он через плечо. — По местам, на весла, все! Когда уйдем за пределы видимости от берега, поднимем парус и поплывем туда, куда понесет нас ветер. После наступления темноты устроим совещание при свете фонаря. Это будет сигналом для остальных. А ты, — сказал он, снова поворачиваясь к Рагнарсону, — останешься здесь, на палубе. Если встанешь, я опять собью тебя с ног. Если попытаешься во второй раз, то, клянусь единственным глазом Ингавина и моим собственным, я сброшу тебя в море.
Ивар Рагнарсон уставился на него снизу вверх, но не шевелился. В его слишком бесцветных глазах, решил Берн, горит такая черная ярость, какой он не ожидал увидеть у человека. Он отвел взгляд. Отец (ему не хотелось вспоминать об отце) его предупреждал.
Самый молодой из наемников отвернулся. Ивар заметил страх в его глазах. Ивар привык и к тому, и к другому: люди обычно избегали смотреть на него, бросив первый завороженный взгляд, и часто он был полон страха. Ивар Рагнарсон был белым, как кость, с деформированным плечом и странными глазами (и он плохо видел при ярком свете), — а люди испытывали страх перед неизведанным, перед духами, перед гневными, недовольными ими богами.
Но этот юноша — он не мог запомнить их имен, люди так мало для него значили — боялся его по-другому. Причины его страха не были так очевидны. Ивар не мог определить, что это, но он это чувствовал. Он это умел.
Это придется отложить и обдумать позже. Как и тот факт, что он убьет Бранда Леофсона. Сегодня он дважды получал удары от дворняг из Йормсвика. Один из них, Скалсон, уже убит англсинами, Ивара лишили этого удовольствия. Этому придется позволить пожить немного: Леофсон ему необходим. Иногда удовольствия приходится откладывать.
Лежащий на палубе корабля, весь пропитанный соленой водой, покрытый синяками и окровавленный, Ивар Рагнарсон был уверен в том, что контролирует события даже сейчас. Помогало то, что почти все, с кем имеешь дело, — люди глупые, слабые, хотя и считают себя непобедимыми, их силы подорваны желаниями и страстями, дружбой и амбициями.
Ивар лишен подобных слабостей. Из-за своей внешности он лишился возможности стать лидером и добиться признания. Это покончило с честолюбивыми планами и с дружбой тоже. А желания у него были… не такими, как у большинства людей.
Его брат Миккель — погибший во дворе фермы сингаэлей, один из самых больших и могучих глупцов Ингавина — и правда считал, что может быть лидером народа эрлингов, каким был их дед. Именно поэтому Миккель хотел отправиться в Бринфелл. Месть и еще меч. С мечом Вольгана в руке, говорил он, расплескивая эль из чаши, он сможет сплотить вокруг себя их народ, вокруг семейного имени. Возможно, ему бы это удалось, если бы он не был туп, как бык, идущий за плугом, и если бы Кьяртен Видурсон — человек, которым Ивар, следует признаться, восхищался, — не готовился открыто объявить себя королем в Хлегесте. Он имел неизмеримо больше веса, чем удалось бы приобрести Миккелю за всю жизнь.
Ивар ничего насчет этого не сказал тогда. Он хотел, чтобы в набег они ушли вместе. Он стремился туда по гораздо более простым причинам, чем брат: ему было скучно, и он любил убивать людей. Месть оправдывала убийство в глазах мира. Поскольку Ивару не к чему было стремиться, он не мог завоевать положение в обществе или добиться всеобщего расположения, его существование было простым в каком-то смысле.
Если заботишься только о себе, легче принимать Решения. Люди, которые тебя обидели или рассердили, должны быть уничтожены все без исключения В их число теперь входили те сингаэли из Бринфелла, из-за которых прошлой весной ему пришлось бежать по ночному лесу, а потом вернуться на корабль. Также в их числе теперь оказался этот слизняк, Бранд Одноглазый, находящийся здесь, но только после того, как он сделает то, чего хочет от него Ивар, а именно — доставит его на запад.
Сначала нужно убить кое-кого там. И ему все еще хотелось проверить, сможет ли он вытащить и разложить легкие человека на окровавленных, открытых ребрах, пока он еще жив и хрипит, захлебываясь кровью. Это сделать трудно. Нужно иметь большую практику, пока научишься делать такие сложные вещи.
Когда у тебя потребности несложные, очень просто израсходовать львиную долю имеющихся ресурсов (последний из Вольганов, наследник всего их состояния) на оплату двухсот наемников в конце лета.
Если люди не могут долго смотреть тебе в лицо, то им очень просто солгать. Эрлинги Йормсвика — самодовольны и благодушны, люди тупые, агрессивные и вечно пьяные, их на удивление легко обмануть, несмотря на прославленное искусство управлять кораблями и сражаться. Они именно то, что Ивару нужно: орудия.
Он бросил золото и серебро на деревянный стол в зале казармы Йормсвика и сказал, что прибрежная крепость Элдреда у Дренгеста еще не достроена, плохо обороняется, что там есть корабли, которые можно захватить, и только что освященное святилище, где очень много золота.
Он это видел, сказал он, когда они с братом побывали на западе весной. И дозорные, которых они захватили ради сведений, а потом убили, рассказали им перед смертью, что король со своим войском проводит лето в Рэдхилле, охотится к северу от него, оставив Эсферт беззащитным. Еще одна ложь, но Ивар умел лгать.
Кружки с элем пошли по кругу в полной дыма комнате, затем по второму кругу, пели песни о славе Йормсвика в минувшие дни. А затем спели еще одну песню, как и следовало ожидать (Ивар слышал ее слишком много раз, но заставлял себя улыбаться, словно горевал и вспоминал), о Сигуре Вольгансоне и о том великом лете, когда они напали на Фериерес и Карш, и о знаменитом набеге на храм в Кампьересе, где он нашел свой меч. Во время пения и после пили еще. Мужчины засыпали за столами, уронив головы среди лужиц эля и догоревших свечей.
Утром Ивар официально заплатил наемникам столько, чтобы им имело смысл плыть в земли англсинов, даже если их там ждет не слишком большая добыча. Он задел их гордость — это было так просто! — напомнив, как давно уже они не бросали вызов Элдреду на его собственной земле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});