Читать интересную книгу Седьмой совершенный - Самид Агаев

- Что? А причем здесь хадж? - удивилась Анаис.

Ахмад Башир прежде чем ответить, поднялся, подошел к окну; поглядел на мощенную камнем площадь, лежащую перед недавно купленном им двухэтажном домом, затем к другому окну, откуда было видно море.

- Я вернусь через полгода, - сказал он, - не раньше. Дорога в Мекку и Медину отнимает много времени. Если ты дождешься меня, я пойду с тобой в церковь.

- Я буду ждать тебя, - сказала Анаис.

Ахмад Башир заглянул ей в глаза и осознал всю степень своей беспомощности перед этой девушкой. Он не поверил ей. Мало того, Ахмад Башир вдруг увидел, что она совершенно не похожа на Анаис. Это неожиданное открытие неприятно поразило его и утвердило в мысли совершить хадж, ибо сказал мудрец: "Если ты чувствуешь, что не властно тебе, что либо - лучше отстранись. Думая обо всем этом, Ахмад Башир совершил долгое и тяжелое путешествие в Медину, и думы эти прервала прехорошенькая еврейка, повиснув на его руке, когда он благочестиво проходил мимо соборной мечети Медины. Читатель, наверное, согласится с тем, что нет ничего приятнее, того, когда симпатичная женщина, вдруг хватает вас за руку, даже если ей нужны не вы, а ваш знакомый.

Женщины ждали его в доме, который он снял по приезду в Медину. Гостиницы он почему-то недолюбливал.

- Ахмад Башир! - радостно воскликнула Анна, едва он вошел в комнату.

- Ходжа Ахмад Башир, - поправил ее паломник, дотронувшись до своей чалмы.

Фарида поздоровалась с ним сухо. Во-первых, замужней женщине не пристало проявлять какие-то чувства по отношению к другим мужчинам Во-вторых, она не одобряла поездки Ахмад Башира в Мекку, в то время как ее муж томился в тюрьме. Поглядев на ее сумрачное лицо. Ахмад Башир без обиняков приступил к делу.

- Я приношу свои извинения за вынужденное промедление в нашем общем деле. В свое оправдание я могу привести один довод. Вы меня встретили только потому, что я решил отправиться в хадж, а значит, Аллах отвернулся бы от меня, не доведи, я его до конца. Но теперь я совершенно свободен и приложу все свои силы и деньги, которых, кстати, у меня предостаточно.

По мере того, как он говорил, лицо Фариды становилось все более приветливым. Ибо велика польза слова.

- Мне удалось узнать, - продолжал Ахмад Башир, - что Имран содержится в камере смертников и должен отметить, что в этом нет ничего удивительного, учитывая его посягательства на устои халифата и его постоянстве в выборе тюремных камер, как временного жилья. Когда я с ним познакомился, он, как раз сидел в одной из таких камер, кстати, кажется по твоей вине.

Ахмад Башир показал пальцем на Фариду.

- Это неправда, - возмущенно сказала женщина.

- Если не ошибаюсь, Имран убил амиля, оскорбившего твою честь.

- Я этого не знала, - растерянно сказала Фарида.

- Жизнь Имрана зависит от халифа или от Муниса. К сожалению, я не знаком ни с тем, ни с другим. Взять тюрьму приступом, пожалуй, можно, но у меня нет людей, а здешние жители отличаются излишним благочестием, вряд ли из них можно будет набрать достаточное количество головорезов. Остается действовать только подкупом. Один раз я пробовал добиться свидания таким путем, но мне как вы знаете, не удалось. Охрана тюрьмы состоит из трех смен, значит, у меня еще осталось две попытки. Но если у вас есть другие предложения, я их с удовольствием выслушаю. А? Есть какие-нибудь соображения?

Анна и Фарида переглянулись. Наблюдавший за их выражениями лиц, Ахмад Башир снисходительно хмыкнул, затем спросил у Анны:

- Тебе когда рожать?

- Еще не скоро, - зардевшись, ответила Анна, - а что?

- Просто так спросил.

- Мунис - это тот, из-за которого вы залезли в дом Ибн ал-Фурату? - сказала Анна

- Вот как? - насторожился Ахмад Башир. - Какая здесь связь?

- Я не знаю всего, но то, что вы взяли у ал-Фурата, послужило причиной его отставки.

- А при чем здесь Мунис?

- Ал-Фурат был против его назначения на пост главнокомандующего, как только он утратил свое влияние, халиф назначил Муниса на этот пост.

- Значит, за ниточки дергал Абу-л-Хасан, - задумчиво сказал Ахмад Башир, - я всегда уважал его за ум, хоть и потерял из-за него много. Вот бы кто нам сейчас помог, да упокоит Аллах его душу.

- Вот бы кому он не стал помогать, так это Имрану, - заметила Анна.

- Это почему же? - вскинулась Фарида.

Анна засмеялась.

– Недолюбливал он его.

- И я даже знаю, почему, - с вызовом сказала Фарида.

- Это вы о чем? - лукаво спросил Ахмад Башир, он тоже догадывался о причине неприязни покойного Абу-л-Хасана к Имрану. Анна с отсутствующим видом стала смотреть в окно, выходящее во внутренний дворик. Фарида тоже не стала отвечать.

- Ну ладно, - подвел итог Ахмад Башир, - Мунис далеко, а других предложений нет, как я вижу. Значит, я сейчас немного отдохну с дороги и отправлюсь в тюрьму.

Говорят, чем молить пророков о благе, лучше обратить просьбу прямиком к Аллаху. Примерно так рассудил Ахмад Башир и добился приема у начальника тюрьмы.

Начальник сидел в светлом кабинете одно окно, которого выходило во двор тюрьмы, а другое на городскую площадь.

Прекрасный кабинет, раис! - воскликнул Ахмад Башир, переступив порог.

С начальником тюрьмы можно было иметь дело, Ахмад Башир это понял сразу. Перед ним сидел напыщенный самоуверенный человек, который только взглядом ответил на комплимент.

- По какому вопросу? - еле выдавил из себя начальник.

Ахмад Башир сказал:

– Я, раис сахиб аш-шурта, города Сиджильмасы, бывший, но это ничего не значит, потому, что города уже нет. Его разрушил некто Убайдаллах, ничтожный лекарь, из тех, что зуб вырвать не может, а сейчас он Фатимидский халиф, да, высшей власти добиваются в жизни как раз такие. Я с ним был знаком, представьте себе. Начальник стал проявлять признаки нетерпения.

- А теперь о деле, которое меня, собственно говоря, сюда привело. У вас, здесь сидит один человек, к которому у меня имеется определенный интерес.

Лицо начальника стало непроницаемым.

- Он мой кровник, - сказал Ахмад Башир, - и я требую, чтобы его мне выдали.

Начальник слегка оживился и, из любопытства спросил:

- Кто такой?

- Некий Имран, он убил моего брата, я давно за ним гоняюсь, а теперь вот узнал, что он заключен в тюрьму, как лжемахди.

- Какой кровник? - раздраженно сказал начальник, - Ты куда пришел, вообще здесь тюрьма, закон, порядок. Обратись в суд.

- Эй, ты, - рявкнул начальник, вызывая секретаря, - кто там следующий.

- Подожди раис, - остановил его Ахмад Башир, - я в суд обращаться не буду. Но я готов выразить тебе свою благодарность.

- Иди, - сказал начальник, заглянувшему в комнату секретарю, - я позову.Так, что вы говорите, ходжа?

- О да, - согласился Ахмад Башир, дотрагиваясь до своей зеленой чалмы, в которой тускло, отсвечивал синий камень, - я говорю о благодарности. Скажем так, я готов сделать пожертвования на благоустройство этой тюрьмы некоторую сумму, скажем так, тысяч сто.

- Тысяч сто... чего? - спросил начальник.

- Золотых динаров, - глядя в глаза начальнику, произнес Ахмад Башир.

Начальник вздрогнул. Его месячное жалование составляло десять динаров.

Поднялся и подошел к окну, сначала к одному, потом ко второму. Видя, что стрела попала в цель. Ахмад Башир извлек из рукава мешочек и бросил на стол.

Потерявший самообладание начальник подошел к столу и потребовал.

- Покажи.

Ахмад Башир развязал мешочек и показал золото.

- Сколько здесь? - осипшим голосом спросил начальник.

- Здесь задаток, тридцать тысяч динаров, остальное при расчете.

Начальник в ужасе пошел и сел на свое место.

- Ничего не выйдет, - сказал он, - этого человека поместил сюда Мунис. Если я отпущу его, мне не сносить головы.

- Послушай, раис, на твоей памяти бывало такое, чтобы узник бежал из тюрьмы.

- Ну, бывало, - неохотно согласился раис, - моего преемника сняли за это.

- А скажи, раис, бывало такое, чтобы начальник тюрьмы лишился должности и получил при этом двести тысяч золотых динаров.

- Ты же сказал сто.

- Двести, сто сейчас и сто потом.

- О Аллах, - жалобно произнес раис, вытирая вдруг вспотевшее лицо, - за эти деньги можно купить всю Медину.

Имран стоял перед стеной, изучая ее многочисленные трещинки. Отсутствие Меджкема беспокоило его. Если только уместно применить это определение по отношению к человеку, сидящему в тюрьме. Но Имран знал, что зло находится в равновесии с добром, только когда зло на виду, его долгое отсутствие внушает тревогу.

Имран стоял, ссутулившись, его плечи были опущены под тяжестью вины, которую он ощущал по отношению к людям, поверившим в него и погибшим за эту веру. Судьба Имрана хранила, и это начинало тяготить его, он анализировал свои действия, и ужасался тому, что он был виновен в падении крепости. Впустил Меджкема, и это погубило всех.