Это, опять-таки, был отличный вариант «разойтись краями» – если сохранить историю втайне, к чему калифорнийцы как раз и приложили все усилия. Однако министр – государственного, как уже сказано, ума мужчина – воспринял все это как личное оскорбление и растрезвонил о том… ну, не то чтоб по всему Петербургу, но куда шире, чем допустимо. Мало того – стал публично произносить в адрес Петрограда угрозы, взять которые назад было бы потом весьма затруднительно без серьезной потери лица… В общем, приключившийся через несколько дней с его превосходительством внезапный «приступ головокружения», когда тот шагнул вниз с галереи Исаакиевского собора, был, объективно говоря, последним шансом потушить тот разгоравшийся уже пожар: «Сумасшедший – что возьмешь!»
– Но… но ведь вы же не думаете, что его… что ему… и вправду помогли шагнуть с той галереи?!
– Да боже упаси! Третье Отделение, насколько мне известно, провело тщательное расследование – чистый несчастный случай. Но в том, что, например, у нас, в МИДе, услыхав эту новость, поставили пудовую свечку Николаю Угоднику – ничуть не сомневаюсь… Однако печаль тут в том, что преемник его превосходительства на посту министра колоний в свой черед оказался лишен возможности оставить историю с Аверьяновым без последствий – цугцванг… Впрочем, дальнейшее уж точно выходит за рамки вашего допуска, Григорий Алексеевич. Что же касается прошения на ваш въезд от Императорского географического общества и разрешения на таковой для офицера военной разведки – надеюсь, кое-что для вас из моего экскурса прояснилось.
– Да, вполне – благодарю вас! Знаете что, Аркадий Борисович… – Ветлугин, сосредоточенно прищурясь, что-то прикидывал про себя, будто снос на дырявом мизере, а затем протянул консулу вскрытый почтовый конверт с американской маркой. – Письмо адресовано мне, но вам, полагаю, тоже следует быть в курсе дела.
На то, чтобы вникнуть в смысл прочитанного, консулу хватило нескольких секунд.
– Спасибо, Григорий Алексеевич: я – ваш должник. Когда вы это получили?
– Сегодня – оно ждало меня здесь вместе со всей прочей почтой до востребования.
– Хм. Вы, надеюсь, понимаете, насколько это серьезно?
– Думаю, да – хотя, возможно, и не во всех деталях. Российское правительство, насколько мне известно, в войне Севера с Югом однозначно приняло сторону Вашингтона. Географическое общество, между тем, вовсе не обязано лезть в политику; так что вникать в то, по какую из сторон баррикады оказались американские участники экспедиции – совершенно не мое дело. Но и создавать на этом месте дипломатические осложнения для своей страны я тоже не имею ни малейшего желания… Так что – жду вашего заключения, господин надворный советник.
– Да, я понимаю всю щекотливость вашего положения как начальника международной экспедиции… Я, разумеется, не могу вам ничего приказать, господин член-корреспондент; я могу лишь просить – и именно что от имени Страны: пожалуйста, хотя бы отложите ваше решение – на день, на два, на сколько получится.
– Ладно, уговорили… Но что это нам даст?
– Время. По всем признакам, нейтралитет Техаса доживает последние дни. Кто именно начнет вторжение – федералы или конфедераты – непредсказуемо, да и не важно; для нашего с вами вопроса, в смысле, неважно. А вот когда начнется война – в которую, почти наверняка, втянется и Калифорния – возникнет, по крайней мере, ясность…
Распахнутые окна комнаты выходили на море, и в эту самую минуту предвечерний бриз донес со стороны незамутненного облачностью горизонта отдаленный гром – который опытное ухо не перепутает ни с чем.
– Ну вот, Григорий Алексеевич, накаркал… Правильно, похоже, говорят, что тут, в Техасе, очень действует индейская симпатическая магия…
47
– Молодец, верно углядел! – похвалил своего юного спутника Расторопшин. – Только не останавливайся и не верти головой: если заметил слежку – ни в коем случае этого не показывай и веди себя со всей возможной естественностью.
– Это полиция или бандиты? – деловито осведомился тот и, чинно следуя инструкции, принялся разглядывать фасады в колониальном стиле и потемнелые от времени вывески магазинчиков на противоположной стороне Линденштрассе – облюбованной антикварами и букинистами окраины торгового квартала Нового Гамбурга.
– Да непонятно… Для полиции или контрразведки – слишком топорно работают, для бандитов – слишком прилично выглядят, для любителей с личным интересом – их слишком много… Скольких ты заметил, кстати?
– Двоих! Седой нигритянин в светлом костюме и нигритенок-рассыльный в форменной курточке.
– На самом деле их четверо; ну, в смысле – четверых я вижу сразу, а, может, есть и еще… Давай-ка притормозим – поглядим, что они предпримут.
Сели на открытой веранде кофейни и, ожидая заказа, принялись рассеяно изучать городской пейзаж. Преследователи тоже не мудрствовали лукаво: нигритянин в тропическом костюме (назвать его иначе, чем «седой джентльмен» ни у кого язык бы не повернулся) и парочка мулатов негоциантского вида заняли позицию на такой же веранде по диагонали через улицу, а парнишка-рассыльный принялся слоняться вокруг них от магазинчика к магазинчику, сверяясь якобы с какой-то бумажкой. У ротмистра даже возникло подозрение, что четверка специально мозолит ему глаза, отвлекая внимание от того, кто его реально ведет ; никакого смысла в происходящем, однако, не просматривалось по любому.Слежку за собой он, разумеется, обнаружил сразу, едва лишь они с Сашей вышли из гостиницы – прогуляться по городу, покуда Ветлугин получает инструктаж у русского консула. Кому тут занадобилась его скромная персона – совершенно непонятно: тут война, глядишь, начнется не сегодня-завтра и у калифорнийских Служб, равно как у техасской Госбезопасности, явно есть сейчас дела поважнее, чем топать целым взводом за отставным (да хоть бы даже и не отставным!..) оперативником российской военной разведки.Разве что… А ну как калифорнийский посол тогда, на Фонтанке, вовсе не врал и не стращал нас, а честно предостерег – что «некие враждебные Колонии силы» проявляют к нашей экспедиции интерес нехорошего свойства? Да уж, наша гибель «в зоне контроля» калифорнийцев репутацию Колонии в глазах Метрополии, мягко говоря, не улучшит; вот вне той зоны контроля – тут да, «возможны варианты», о коих лучше не думать… «Мы будем охранять вас так, как мы это умеем», посулил, помнится, компаньеро посол – а эти умеют, что да, то да. Так может это всё просто-напросто негласная охрана, приставленная к нам Компанией?.. Как, однако, всё некстати!Ибо в город он выбрался – отнюдь не на прогулку. Прямо в день приезда в баре их гостиницы «Эльдорадо» его окликнул некий подвыпивший джентльмен и поинтересовался – не могли ль они встречаться в Никарагуа, в 49-м? Нет? – тогда, может быть, в Порто-Белло, в 51-м?Это был пароль, и означало сие, что, во-первых, его по-прежнему числят в деле (в чем у него, по ходу тех петербургских эскапад, возникли некоторые сомнения), а во-вторых – что без Командора у них там всё сразу пошло наперекосяк. Командор ведь – царство ему небесное – отправил его тогда в «автономное плаванье», снабдив единственной, одноразовой и односторонней, связью за океаном: некое заведение на окраине Нового Гамбурга, в коем надлежит «получить новые инструкции» – лишь в том случае, если прозвучит давешний вопрос про Никарагуа-49; а не услышишь того вопроса – перекрестись себе с облегчением и двигайся дальше, в соответствии с первоначальным планом, стерев тот адрес из памяти навсегда…«Новые инструкции», стало быть – в экстренном порядке, вот ведь холера… И топающая за ним почти в открытую бригада филеров (даже если это и вправду преисполненные наилучших намерений агенты Компании) вкупе с глазастым и сообразительным спутником (а уходить в одиночку, не взяв с собой в город Сашу, было бы уж вовсе подозрительно) превращали рутинную процедуру контакта в весьма нетривиальную задачу. Слава богу, хоть коллегу Шелленберга черт унес – получать, в свой черед, новые инструкции в здешнем представительстве Компании…А если… да, это должно сработать:
– Саша! Ты как – не готов ли опять поработать моим напарником? В этот раз всё будет куда менее рискованно, обещаю.
– Так точно, Павел Андреевич: командуйте!
– Отлично. Мы, как уж у нас с тобой повелось, разделимся: это – наш козырь. Ты останешься на этой веранде и примешься следить во все глаза за теми ребятами – столь же демонстративно, как они следят за нами; чередуя пристальные взгляды на объект с записями на каком-нибудь листочке – да вот хоть на этой салфетке. Сидеть тебе тут, возможно, придется долго – так что по ходу дела ни в чем себе не отказывай по части меню; на вот – держи десятку на расходы…