Амарисуна покачала головой и посмотрела на Мориана.
— Позволь мне верить, что его сила подразумевает под собой порядок и мир, а не перерождение через разрушение. Иначе… как тогда он может называть себя созидающей силой?
— А кто тебе сказал, что он себя так называет? — бросил эмъен и сбежал по ступенькам вниз.
Эльф нахмурил брови, покачался на носках, и быстрым шагом прошел к лестнице и спустился следом за Аллардом. Аэль пригладила растрепанные волосы и посмотрела на Суну.
— Ты хочешь сказать мне, что я безумная, оскорбившая твоего друга? — с вызовом, не очень умело маскирующим растерянность и стыд, спросила она. Суна обняла ее за плечи и тихонько подтолкнула в сторону своей комнаты.
— Прежде всего, мой друг — это ты.
Суна закрыла дверь и прижалась к ней спиной.
— Он не похож на тех эмъенов, про которых я слышала с детства, — остановилась посреди комнаты Аэль. Эльфийка обхватила себя руками и зябко поежилась. — Он мне жизнь спас там, у Канхи. А я все равно не могу разделить его и прошлое его народа. Одна фраза — и я теряю голову.
— Я знаю, — глухо ответила Суна.
Аэль повернулась.
— О, Суна, — растерянно протянула она. Суна беззвучно плакала.
— Какая же я глупая, — бросилась к ней Аэльга. — Какая я же я глупая! Устроила эти крики, обидела твоего друга, и даже не подумала, какого тебе… Ты ведь расскажешь мне, что происходит? Кругом одни предположения, но я-то теперь тебя никуда одну не отпущу и хочу знать все! Что творится вокруг?
Амарисуна наконец зарыдала во весь голос, тяжело повиснув на подруге.
— Все-о, — всхлипнула она. — Происходит все-о-о! Мориан — тиа, и он требует, чтобы я присутствовала на его обряде…
***
Миарронт был типичным шумным, торговым, несуразным, но не лишенным своего слегка пыльного обаяния городом. Складывалось впечатление, что каждый его обитатель все время спешил куда-то по своим делам, громко цокали подковы коней по единственной выложенной брусчаткой дороге — остальные в дождливое время превращались в месиво из грязи, помоев и прочих малоаппетитных отходов. Жители и приезжие ругались, миловались, спорили, шутили, и все это происходило в таком темпе, что у Суны закружилась голова. На эльфов и эмъенов внимания обращали не больше, чем на любого бегущего по своим делам путника, разве что некоторые узнавали Аэль и приветливо махали ей рукой. Впрочем, быстро спускавшиеся сумерки большинство интересовали намного больше, чем Стражница. Или же они старались скрыться в них именно из-за того, что Стражница могла заинтересоваться ими.
Особо шустрые, или, как выразилась Аэль, "пока что не пойманные", отпускали ей вслед несколько скабрезные шуточки по поводу "привлекательной полноты". Аэль не обижались, только довольно поглаживала свой слегка выпирающий животик и скашивала глаза на тщательно вбитый в рубашку и укрытый плащом бюст.
— Тебя тут хорошо знают? — спросила Суна. Аэль пожала плечами.
— Скажем так, Стражей знают.
С момента ссоры с Аллардом, Аэль старалась не смотреть в сторону эмъена, а как вести себя с Морианом, после того, как Амарисуна рассказала всю правду, — просто не знала.
Брошенное ею сквозь зубы, решительное:
— Я еду с вами, — на Мориана, казалось, впечатления не произвело. С момента завершения сражения у Канхи эльф вообще вел себя так, будто ему все равно, в каком составе он придет к конечной цели путешествия. И кто до этого конца доживет. При условии, конечно, что Суна Ноэйл будет сражаться рядом.
Сама же Суна чувствовала себя настолько подавленной, что ей вообще не хотелось ни с кем говорить. Само грядущее присутствие на обряде выглядело изощренной издевкой. Хотя после того, как Аэль от души перемыла эльфу кости, стало чуть легче. Ровно до такой степени, чтобы можно было вздохнуть.
— Эй, Аэль не хочешь проверить, хорошо ли я себя вел этим днем? — растянул губы в улыбке какой-то молодчик, идущий навстречу медленно пробиравшимся сквозь толпу всадникам.
Аллард презрительно скривил губы и громко хмыкнул.
— Тебе нравятся эти пошлые шутки? Или это и не шутки вовсе? — спросил он едким тоном. Амарисуна ожидала, что Аэль напустится на Алларда с гневной отповедью, но эльфийка только пожала плечами.
— Здесь другие правила и другие понятия. Аллард. Если я начну корчить из себя тонкую, чувствительную эльфийскую барышню, и обижаться на каждое слово — меня просто прирежут во время очередного рейда Стражей.
— О, так они просто выражают тебе свое восхищение, — делано поднял брови Аллард.
— Именно так, — подтвердила Аэль. — Тем более, в Миарронте повальная мода на похудание. Но ведь далеко не всем нравятся тощие рыбины.
— Спасибо, Аэль, — кинула на подругу укоризненный взгляд Суна. Девушка махнула рукой.
— Не обижайся, дорогая. До тех пор, пока твои ребра нельзя будет пересчитать взглядом — я буду считать тебя красавицей.
— А я до тех пор сорву себе спину, — встрял в разговор Вихрь.
— Злодей, — потрясла перед его мордой кулаком Аэльга. Единорог клацнул зубами.
Амарисуна только покачала головой. Дуться на Аэль было просто невозможно.
Мориан молчал. С того момента, как они — предварительно призвав Алларад и Аэль хотя бы к видимому нейтралитету — выехали из Амэль Юрэнана, эльф почти не говорил, только становился все мрачнее и мрачнее с каждой минутой. Самой его длинной фразой была:
" Достаньте ткань, я перевяжу руку, чтобы клеймо в глаза не бросалось". К тому времени, как они подъехали к лавке, где работала Аяра, эльф стал похож на грозовую тучу — в пику чудесному, хотя и холодному, солнечному дню.
Амарисуну, у которой начали ощутимо подрагивать руки, и противно заныло в животе, мучило любопытство: что за эльфийка станет жить в Миарронте и ждать Изгнанника? Наверное, какая-нибудь чудачка, вечно считающая облака в небе или внимательно изучающая путь божьей коровки от одного лепестка цветка к другому. Суна даже нарисовала ее мысленный портрет: немного смуглая, невысокая, одетая в удобные брюки и куртку, возможно даже красивая, но с рассеянным выражением лица. Поэтому когда из лавки навстречу спешившемуся Мориану выпорхнула симпатичная, обаятельная, высокая, хрупкая женщина в платье, и с криком бросилась эльфу на шею, Суне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это и есть та самая "невысокая", "рассеянная" Аяра.
У Амарисуны неприятно захолодило между лопатками.
Пока Мориан, натянувший на лицо маску счастливого влюбленного представлял Аяре "своих замечательных старых и новых друзей" (Аллард только хмыкнул при этих словах), Суна во все глаза смотрела на названную Мориана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});