Читать интересную книгу Крик ворона - Дмитрий Вересов

– Что говорить-то? – тоскливо спросил Рафалович.

– Что я велю. Кстати, я – твой переводчик, звать меня мисс Софи. Имей в виду, я буду рядом и глаз с тебя не спущу. А с другого боку будет Тед.

Услышав свое имя, Тед улыбнулся и красноречиво похлопал себя по боку, где, как знал Рафалович, под пиджаком таилась кобура с автоматическим пистолетом.

Он закрыл глаза. Почти не оставалось сомнений, что когда закончится это необъяснимое, нелепое и зловещее действо, закончится и его жизнь. Обидно, глупо… Но если не послушается этой твари, что упирается ему в бок острым локтем, сорвет намеченный спектакль, жизнь закончится намного раньше. И без всяких «почти».

Не испытывая уже никаких чувств, он отметил, как свернули с автострады и проехали немного по темной аллее, остановились перед ажурными чугунными воротами, которые мгновенно отворились, как почтительно взял под козырек лакей-привратник, как плавно и бесшумно катили колеса по ровнейшей подъездной дорожке, обрамленной сплошной стеной цветущего жасмина, как переливался разноцветными огнями тонко подсвеченный фонтан-колокол, низвергающийся в круглую беломраморную чашу бассейна. «Порше» остановился у широкой лестницы позади фонтана. Тед проворно выскочил из машины и застыл в поясном поклоне у раскрытой дверцы.

– Вылезай! – зашипела Таня. – И лицо сделай значительное.

Она выпорхнула следом за ним и со сладкой, чуть застывшей улыбкой взяла его под локоток. На лестнице улыбались и кивали какие-то прилизанные господа.

– Руку поднял, опустил, кивнул, улыбку убрал, в темпе, в темпе, – шепотом командовала Таня, увлекая его вверх по лестнице. – В холле не задерживаться, сразу взял налево, вон в ту дверь с матовыми стеклами.

Три человека, сидевшие за длинным столом, поспешно встали и приветствовали их наклоном головы. Одного из них он узнал – тот самый бровастый старик с хищным носом. Двух других он видел впервые. Таня ослепительно улыбнулась, незаметно ткнула Рафаловича в бок и прошептала:

– Повторяй за мной: «Гуд ивнинг, джентльмен…»

– …Гуд ивнинг, джентльмен!

– И быстрым шагом в дальний конец, в кресло.

– И быстрым шагом…

– Заткнись, идиот!..

Она повернулась к остальным и защебетала на ходу. Рафалович разобрал слова «синьор Финнелихт» и что-то вроде «инкогнито».

Все расселись вокруг стола. Внушительного вида толстяк с висячими усами обернулся к бровастому старику, что-то тихо спросил. Тот кивнул, толстяк откашлялся и, глядя на Рафаловича, заговорил густым хриплым басом. Таня деловито раскрыла блокнот и принялась там царапать. Рафалович заглянул в блокнот и увидел на чистой странице весьма приблизительное изображение черепа и костей. Толстяк продолжал говорить, помогая себе руками.

– Что это он? – не выдержав, спросил Рафалович.

Таня подняла голову и заговорила негромко, но энергично:

– Синьор Скалли мой дядя самых честных правил. Когда не в шутку. Занемог он уважать, синьор Скалли, себя заставил и лучше. Выдумать не мог его пример…

– Что за бред!

– Ничего не бред. Важно наклони голову, покажи, что понимаешь. Ну?!

Рафалович медленно, с достоинством кивнул.

– Не на меня смотри, на него, на толстяка. И отвечай мне.

– Что отвечать-то?

– То же самое. Его пример – другим наука, но…

– Боже мой, какая скука…

– Весомей, не части, не блей. И паузы делай посреди строки.

Она чувствительно придавила ему носок ботинка острым каблуком. Он вздрогнул и громко, недовольно произнес:

– С больным сидеть и день, и ночь… Э-э, не отходя, так сказать…

– Умница! Еще чего-нибудь, но обязательно вставь «синьор Скалли».

– Мы, э-э, достигнем взаимопонимания, безусловно, синьор Скалли. А не хрена ли? Чем меньше женщину мы любим… Мсье, же не манж па сие жур!

Брови толстяка изумленно поползли вверх. Тощий старик нахмурился. Третий, молодой и смазливый, хранил невозмутимую рожу. Таня метнула на Рафаловича испепеляющий взгляд, но тут же звонко рассмеялась и вновь залопотала что-то на непонятном языке. Трое иностранцев переглянулись и, не сговариваясь, расхохотались. Хохотали долго, шлепали ладонями по столу, по спинам друг друга. Молодой залез под стол, извлек черный «дипломат» с никелированными застежками, придвинул толстяку, тот кивнул и двинул «дипломат» обратно. Молодой взялся за ручку, встал, подошел к Рафаловичу и с поклоном положил портфель перед ним.

– Открой, – тихо сказала Таня.

Он послушно щелкнул замочками и откинул крышку. Доллары. Тугие пачки сотенных в банковских упаковках.

– Пересчитай, – сказала она. – Должно быть ровно двадцать пять пачек. Четверть миллиона.

– Да уж знаю, не учи ученого! – неожиданно для самого себя огрызнулся он. Вид больших денег придал сил, даже глаза заблестели.

Таня пожала плечами и снова обратилась к присутствующим в зале. Те закивали головами, молодой отошел к дверям, что-то сказал, и тут же вошла длинноногая кудрявая девица в красном мини-платье с серебряным подносом в руках. На подносе стояли пять высоких бокалов с шампанским. Девица принялась обходить стол.

– Сложи деньги, закрой портфель, – сказала Таня Рафаловичу. – Потом возьми бокал, скажи что-нибудь торжественное. Обязательно вставь «синьор Скалли», «синьор Доменгини» и «Оберску лимитед». Запомнил? Тогда вперед.

Рафалович откашлялся.

– Я… это самое… Союз нерушимый, товарищи, республик свободных, синьор Скалли, навеки сплотила, синьор Доменгини, великая Русь и Оберску лимитед! Ура, господа!

– Си, си, Оберску лимитед! – радостно подхватил толстяк.

– Теперь отхлебни два-три глотка, поставь бокал, возьми портфель и на выход! – скомандовала Таня. – И никаких улыбок, никаких рукопожатий, понял!

Она что-то сказала иностранцам, подхватила Рафаловича и повлекла его к дверям. На выходе он обернулся. И увидел, что старик, хищно ощерившись, явственно ему подмигнул.

До машины добрались без приключений. Тед почтительно распахнул дверцу, принял из его рук «дипломат» с деньгами, передал Тане, которая на этот раз села рядом с шофером.

– Получилось, – не оборачиваясь, сказала она. – Спасибо, Фаллос.

– Я… я тебя ненавижу! – неожиданно выкрикнул он.

– Это твое право…

Дальнейший путь проделали в молчании. Под конвоем Теда Рафалович поднялся в отведенную, ему комнату и сразу рухнул на кровать. На двери щелкнул замок. Минут через десять щелкнул снова… Невидимая рука поставила на пол прикрытый салфеткой поднос, и дверь вновь закрылась. «Не подойду», – решил Леонид – и тут же спрыгнул с кровати, подошел, сдернул салфетку. Три розовых бархатистых персика, длинный сэндвич – половина французского батона, масло, черная белужья икра. Бутылка. «Шато-лафит», – прочел он на этикетке. Небольшая серебряная салатница, прикрытая крышечкой. Рафалович хмыкнул, приподнял крышку. На дне салатницы лежала, скорее всего, одна из тех пачек, которыми был набит черный «дипломат».

– Тьфу на вас! – пробормотал Рафалович. – В доме врага…

Но жрать хочется. И перед кем держать принципы, в пустой-то комнате? Пачка перекочевала во внутренний карман, в одной руке оказался батон, в другой – стакан с лафитом. Надо же, суки, как его вкусы угадали! За стеной заиграл Моцарт…

– Ты спал? Извини…

– Какое там спал!

– Если хочешь, спускайся вниз. Выпьем. Я одна.

Собственно, одну бутылку он уже уговорил. Почему бы не вторую? Тем более что даже не знаешь, придется ли еще когда-нибудь…

– Вот и все. В четыре заедет Тед, отвезет тебя на летное поле. Утречком будешь в своем Монако. А через месяц-другой забудешь наше маленькое приключение, как дурной сон.

Таня лениво потянулась к фигурной бутылочке «Луи-Трез», стоящей между ними на низком столике, плеснула себе на донышко бокала.

– Дурной сон, – повторил Рафалович. – А что я Лильке скажу?

– Объясни, что неожиданно подвернулся быстрый и выгодный гешефт. Тем более что для тебя так оно и было. Как бы ты ни был крут у себя там, в Союзе…

– В России, – автоматически поправил он.

– Ну да, в России, конечно. Двадцать тысяч гринов за день работы…

– Десять, – снова перебил он.

– Извини. Вон там, на каминной полке. Потом возьмешь.

Рафалович посмотрел на Таню и с горечью спросил:

– Так зачем надо было ломать всю эту комедию? Чувства изображать, в горы меня тащить, дурью накачивать… – Он скривился, будто лимон проглотил. – Я бы и взрячую тебе подыграл, за такие-то гонорары.

– Подыграл бы, говоришь? А в какой, по-твоему, игре?

– Ну, я не знаю… Афера. Масштабная грамотная афера. Вы со старичком красиво кинули этого жирного лоха…

– Скалли-то? Это так, побочный сюжет.

– Ни фига ж себе побочный! На четверть лимона… – Рафалович рывком встал, заходил по просторной комнате, без надобности трогая разные предметы. – Это же огромная сумма! Думаешь, он смирится с такой потерей, не будет искать вас?..